– Но они, по крайней мере, били точно? – Жана-Мари как профессионала интересовали подробности.

– Более или менее…

– Хоть прицел у них был, у этих ката… Как вы говорите?

– Катапульт!

– Язык сломаешь!

– Прицел… ей-богу, не знаю…

– Во всяком случае, ваши древние, должно быть, умели делать расчеты, иначе их снаряд улетел бы черт знает куда или упал бы на них же.

– О! Об этом и я думал, – радостно вскричал Ивон. – К счастью, у нас есть немного времени, и надеюсь, мы успеем разыскать ядро и пристреляться. Это дело двух выстрелов, а возможно, даже и одного.

– Да, мы можем это сделать. Твой снаряд упал не слишком далеко. Найти его будет нетрудно. Хорошо бы обрушить на этих негодяев настоящий артиллерийский огонь.

– Слышали, что сказал Жану-Мари наш новый друг, сержант Педро?

– Друг!.. Именно… – робко подтвердил сержант.

– Он сказал, что мы окружены и нас будут атаковать со всех сторон. На наше счастье, и деревья растут здесь вкруговую. Так что все получат свое.

– Они получили бы больше, если б у каждого из нас был двенадцатизарядный карабин да по две сотни патронов на нос.

– Конечно! Однако зачем говорить впустую? Давайте лучше действовать!

Юный изобретатель, которому вручили все бразды правления, взглянул на паталосов. Те по-прежнему вили веревки. Они очень старались и сильно преуспели в этом деле, так что могли теперь немного передохнуть. Ивон выбрал самые крепкие, но не слишком толстые веревки, проверил, удастся ли разрубить такой канат одним ударом, и, убедившись, что все в порядке, подозвал Генипу. Через несколько секунд тот перевел индейцам распоряжения главнокомандующего. На верхушке каждого из деревьев, стоящих вокруг, нужно было закрепить по канату.

Краснокожим ничего не стоило взобраться на семиметровую высоту, и вскоре все было готово. Одно удовольствие работать с такими помощниками.

Теперь предстояло одну за другой пригнуть орешины к земле, приладить ядра и провести пробные стрельбы. На этот неблагодарный и тяжелый труд необходим был целый день. Однако все, включая и сержанта Педро, с готовностью взялись за дело.

Пока паталосы, словно юркие обезьяны, лазали вверх-вниз по деревьям под присмотром Генипы и общим руководством Ивона, Жан-Мари, Феликс, Беник и сержант Педро собирали орехи, заполняя ими всю поляну, а затем симметрично раскладывая возле катапульт, как это делается на настоящей артиллерийской батарее.

Между тем Беник и Феликс начали беспокоиться: противник не подавал признаков жизни. Порой даже трудно было поверить, что неподалеку есть кто-то, кому здесь готовят столь сокрушительный отпор.

– Честное слово! Ни за что бы не сказал, что мы окружены и что на расстоянии какого-нибудь километра целый экспедиционный корпусnote 212.

– Ничего не понимаю!

– Вы ничего не слышите? – спросил Жан-Мари. – А вы, Педро?

– Не знаю, о чем вы, месье.

– Видите ли, друзья мои, когда войска на марше, ничто не заставит солдата выбиться из общего строя…

– Конечно! Никто не покинет шеренгу, мало ли что: дикий зверь или индеец. В лесах опасно.

– Вот-вот! А если опасно?..

– Солдат не покинет лагерь. Он ест, спит, курит и не двинется с места по собственной воле.

– Ни за что! Вот в чем причина тишины и спокойствия. Однако не теряйте бдительности! Придет время, мы еще услышим их.

– Надеюсь! – произнес Ивон. Глаза его блестели, щеки горели, как в лихорадке.

– Посмотрите-ка на этого сопляка! Послушать его, так нет ничего лучше, чем сражение! Настоящий бретонец, наша кровь!

– Итак! – Ивон полусмеялся, полуважничал. – Бомбардиры! По местам!

Начиналось самое главное. Все дело было в том, чтобы снаряды не улетели слишком далеко, но и не проломили головы своим.

Мальчуган и тут все предусмотрел, заранее приказав подбирать орехи приблизительно одного размера, чтобы легче было все рассчитать. В центре поляны, на небольшом возвышении он оборудовал наблюдательный пункт. Здесь росло ветвистое дерево, в густой кроне которого человека совершенно не видно. Из этого убежища удобно руководить военными действиями. Жан-Мари окрестил его командирской башней.

Все готово!

Юнга указал на дерево, которому суждено было начинать. Первый снаряд упал в ста двадцати метрах, и боцман отправил Жана-Мари и Генипу на разведку.

– Только посмотрите, и никакой самодеятельности, а не то попадетесь.

– Есть, старшой! – смеясь отвечал бывший сержант. – Мы пройдем неслышно.

Разведчики скрылись в густом кустарнике, и оттуда раздался свист.

Ивон скомандовал:

– Первый номер! Огонь!

Беник рубанул канат. Дерево с шумом распрямилось и выплюнуло ядро-орех.

Прошло не более четверти минуты, как юный наводчик захлопал в ладоши и закричал, сидя в своей «башне»:

– Есть!.. Дядя, месье Феликс! Снаряд найден… Жан-Мари и Генипа отметили то место, сломали ветку…

– Прекрасно, мой мальчик! Значит, надо стрелять, когда солдаты окажутся возле этой сломанной ветки.

– Осталось испытать остальные, не так ли, дядя?

– Так точно, командир!

– Если знать наверняка, куда падают снаряды, все будет в порядке. Отсюда я прекрасно увижу неприятеля и смогу вовремя дать сигнал.

– Но, командир, надо, по крайней мере, распределить наши пушки по секторам.

– Об этом я подумал. Вы возглавите свой сектор.

– С удовольствием! Но мы здесь в низине и ничего не видим.

– Я буду вашими глазами. Думаю, что надо соорудить баррикаду из валежника вокруг поляны. Паталосы и Генипа смогли бы поддержать нас огнем из луков.

– Здорово придумано! А, Беник?

– Ничего не скажешь!

– Номер два! Огонь! – последовала команда.

Следующий орех со свистом улетел в тишину. Удар оказался не хуже первого.

Все это время Ивон оставался серьезным и внимательным. Взрослые предоставили ему свободу действий, и он, чувствуя груз ответственности, но не сгибаясь под его тяжестью, готов был на любые испытания. У мальчишки поистине железный характер. Он не пасовал перед трудностями, не зазнавался, не трусил. Подросток стал настоящим мужчиной.

Но надо отдать должное и помощникам юного командира: сильным, умным, выносливым. Словом, о такой команде можно было только мечтать.

Беник, забыв о своем недавнем подтрунивании, вел себя так, будто на плечах племянника сверкали золотые эполеты. Жан-Мари целиком отдавался делу и подчинялся мальчику, словно это был, по крайней мере, адмирал флота. Феликс утверждал, что Ивон рожден командовать эскадрой. Даже молчаливый Генипа всячески выражал ему свою поддержку и восхищение. А уж об Уаруку и говорить не приходится. Пес, как часовой, сидел у подножия наблюдательного пункта, без конца поглядывая наверх и тщательно принюхиваясь.

Все катапульты прошли испытание. Место падения каждого снаряда отметили сломанной веткой. Вокруг поляны построили баррикаду. На этом рубеже солдаты, если им удастся подойти к цитадели, встретят живую силу. Здесь заняли позицию паталосы, вооруженные луками, и сержант Педро со своим ружьем.

Катапульты разделили на четыре сектора, во главе каждого из которых встали Феликс, Беник, Жан-Мари и Генипа. Ивон занял свой пост, готовый в любую минуту корректировать огоньnote 213.

Это была торжественная минута.

Все прислушались. Но ничего, кроме отдаленного ровного шелест листвы, не долетало до друзей. Каждый думал о том, с какой стороны появится враг, сумеет ли он внезапно атаковать.

Генипа беззвучно прополз вперед и вскоре вернулся с известием.

– Солдаты идут!

– Внимание! – скомандовал Ивон. Он почувствовал, как сердце ушло в пятки.

В этот момент послышались крики, раздались выстрелы.

Все терпеливо ждали. Паталосы держали луки наготове. Явно напуганные индейцы жались к белым. Им необходима была помощь и поддержка.