И вдруг (о, оказия!)

сдох мой осел.

Однажды мне приснился он,

и наказаньем стал мне сон.

Студеной водою

поил я тебя,

отборной едою

кормил я тебя,

мой умный, красивый осел,

мой шёлковогривый осел.

Слово "осел" обычно употреблялось в едких сатирах на казиев, под ослами именно они и подразумевались. Слушая такие стихи, халиф Гарун покатывался со смеху. Придворные, угодливо подражали ему, а он внезапно произносил:

- Субханаллах!..

В Золотом дворце шахматисты, позевывая, ожидали возвращения халифа со скакового поля.

Халиф негромко бросал главному визирю Джафару ибн Яхья Бармакиду:

- Пусть начинают!

- Повиноваться повелителю правоверных - наш долг...

Начиналась шахматная игра. И здесь халиф щедро награждал победителя. Самых дорогих подарков Гаруна удостаивался знаменитый шахматист Хафиз Шатренджи. Получив подарок, он играл с сыном халифа Мамуном. И, как правило, нарочно проигрывал ему. Наконец сам халиф Гарун садился играть с сыном Маму-ном победителем многих шахматистов. Мамун обыгрывал и отца.

Халиф Гарун, конечно же, досадовал, однако виду не подавал.

- Сыграем еще раз! - произносил он ровным голосом.

И тут Мамун нарочно проигрывал отцу, чтобы тот не огорчался. Чувствуя это, халиф Гарун и радовался, и печалился. Неужели его сын, рожденный от персиянки Мараджиль хатун, так способен? Неужели его, халифова, сообразительность так притупилась? Неужели он нуждается в поблажках?

Когда надоедали и шахматы, халиф Гарун предавался играм, которые были несовместимы с его положением. Вместе с главным визирем Джафаром, которого он называл "братом", в каком-нибудь безлюдном уголке дворца, заключив пари, устраивали петушиные или собачьи бои. А судьей этих боев назначался Абу Нуввас. И всякий раз, обычно, пес главного визиря бывал побежден, или же петух его весь обливался кровью. Халиф, обрадованный победой, подмигивал Абу Нуввасу: "Пошли!"

Абу Нуввас, захмелев от вина, часами просиживал вдвоем с халифом Гаруном, беседовал с ним и читал ему игривые стихи:

Не дева - диво! Погляди,

как бесподобно сложена!

Тюльпаны щек ее кричат:

"весна пришла, весна настала!"

Уста прекрасней, чем мечта.

О сколь же сладостна она!

За взор единственный отдать

и тысячу динаров - мало!

Великий халиф Золотого дворца так увлекался играми, затеями и кутежами, что еле находил время, чтобы хоть раз в месяц посетить свою нежную, умную и красивую жену - главную малику - Зубейду хатун. Этой желанной ночи даже больше, чем сама Зубейда хатун, ожидали дворцовые машшате, в обязанности которых входило умащать и наряжать дворцовых красавиц, а также евнухи, танцовщицы, певицы и служанки и прочая челядь. В честь главной малики наутро после ночи, когда он удостаивал посещением ее спальню, халиф отпускал на волю сто дворцовых рабов. Это было своего рода восточной хитростью. Халиф был очень коварен. Он даже для узников, содержащихся в темницах, в дни религиозных праздников приказывал чеканить специальные динары. Из-за особого знака на этих монетах, их могли тратить только узники. Обычно, если Гарун ар-Рашид предавался развлечениям, на халифском троне восседала его мать - Айзурана хатун. Это не вызывало в нем тревоги и подозрений. Наоборот, в любом трудном деле он после совещания с главным визирем Джафаром обращался к матери:

- Моя мудрая родительница, эти гяуры - хуррамиты6 в Баззе никак не утихомирятся. Как с ними справиться? Скольких наших сборщиков налогов убили! Сколько раз грабили на Араксе наши караваны по дороге из Багдада в Дербент! Меч не берет этих гяуров.

- Мой мудрый сын, не считай легким делом уничтожение этих одевающихся в красное нечестивцев. В открытом бою они могут одолеть тебя. Тут надо действовать с умом. Ты поддерживай тайную связь с Абу Имраном, пообещай ему большую награду. Друзей и тысяча - мало, враг - и один много. Ты должен увеличить число друзей. Запомни, червь точит дерево изнутри... Мы уничтожили такого сильного падишаха, как Сасанидский, но Азербайджан все еще не покорен. И пока он не будет покорен, тебе по ночам сна не знать.

- Ясно, моя мудрая родительница. До последнего дыхания буду стремиться покорить Азербайджан.

Когда гонцы привозили из Базза красноперые письма, казалось, что на морщинистом лице Айзураны хатун змеи извивались: "Не знаю, что надо этим гяурам от сына моего?! Ладно!.. Я расправлюсь с ними! Да вот пока наши мысли заняты этим аистошеим главным визирем. Да еще византийцы беспокоят. Да и хазары навострили свои кинжалы, собираются на Дербент напасть. Наместник Андалузии Первый Правитель7 не желает признавать моего сына. Хорошо, хоть французский король Карл Великий8 в дружбе с моим сыном. Он в будущем и утихомирит Правителя. Творец создал не только его, но и того, кто покарает его. Не пойму, что творится с этими неуемными египтянами! Что ни день - новый мятеж. Видимо, звон хуррамитских мечей и до них дошел. Ничего, я еще не умерла. Не дам расколоться халифату, не позволю отторгнуть и клочка земли".

Однако халифат терял устойчивость. Удержать его на ногах было крайне трудно. Айзурана хатун ума не могла приложить, что и как предпринять. Денно и нощно охраняя престол сына, думала, искала выход, подобно тому, как змея ищет лазейку.

Особенно изводили Айзурану хатун и халифа Гаруна тайные дворцовые интриги. Мать и сын более чем явных, опасались тайных врагов. С одной стороны, спесивая персидская знать, сплотившаяся вокруг главного визиря Джафара, с другой стороны, грызлись между собой избалованные, упрямые жены халифа. Дело дошло до того, что даже любовница главного визиря Джафара, родная сестра халифа Гаруна - Аббаса, благоволила к персам. Она давно, ссылаясь на то, что обижена супругами брата, жила в летнем дворце Нахраван. Уже несколько лет главный визирь Джафар по ночам, оседлав коня, поспешал туда - на свидание с нею. Аббаса родила от главного визиря Джафара двух мальчиков. С самого начала дворец Аббасы охранялся людьми главного визиря и всее держалось в строжайшей тайне.

Аббаса хотела, чтобы в будущем престолом ее брата Гаруна завладел один из ее сыновей. Ей не было известно, что Зубейда хатун неусыпно следит за главным визирем Джафаром, настойчиво выведывает все его тайны, выжидает удобного случая, чтобы сообщить халифу Гаруну обо всем.

События, одно страшнее другого, происходящие в Золотом дворце, еще многих заставят сложить свои головы на плахе палача Масрура. Некоторые придворные, не задумываясь об этом, занимались своими делами. Постепенно страсти разгорались, разлад внутри семьи Гаруна обострялся все больше.

II

ОПОЧИВАЛЬНЯ ХАЛИФА

Дом с доброй женой - рай, со злою женою - ад.

Пословица

Персы, занимающие важнейшие должности и пользующиеся влиянием в Золотом дворце, завели речь о наследнике престола, и слухи об этом передавались из уст в уста, расползались по всему халифату, принимали опасный оборот, порождали смуту. Над чьей головой поднимется острый меч главного дворцового палача Масрура? Это было неизвестно. Известно было только то, что чувства ревности и соперничества между женами халифа Гаруна изо дня в день разгорались. Домогания в споре о наследнике престола, как пламя на стыке ветров, обдавало то ту, то другую. Жены были поражены этой, такой неизлечимой болезнью, что даже священный черный камень Мекки - хаджари-асвад9 не помог бы им.

Приверженцы главного визиря Джафара оттесняли арабскую знать и потому арабы искали влиятельного и доверенного союзника во дворце. Все надежды они возлагали только на главную малику Зубейду хатун, а та находилась в Табризе. Зубейда хатун заболела лихорадкой и до выздоровления вынуждена была оставаться в Табризском летнем дворце.

Главная малика воротилась в Багдад неожиданно. Ее приезд озадачил персов, обрадовал арабов... Вечером того дня, когда солнце вошло в созвездие Овена, Зубейда хатун уже была в опочивальне халифа Гаруна. Рабы, рабыни и евнухи поздравляли друг друга. Очень многие из них гадали: кому из них, дворцовых невольников, улыбнется счастье на этот раз?