— Я буду кочегаром! — браво заявил Меринос.

— Вас недостаточно, мистер Гарри.

— Мы тоже! — не менее решительно подхватили Нелли и Мэри.

— Это ужасная работа, особенно на экваторе. Даже опытные мужчины не выдерживают!

— Гораздо хуже быть в плену у мистера Дика, да еще с такой перспективой, как вы знаете! — твердо заявила Нелли.

— Да, вы правы, — сказал Тотор, — иногда жизнь требует от нас больших испытаний.

— Неужели это так страшно — превращать воду в пар?

— О, мисс Нелли, если б вы знали! Ничего хуже быть не может!

— Так я хочу узнать, прямо сейчас!

— Мы узнаем! — задорно добавила Мэри.

— Увы, это необходимо!

Девушки никогда не бывали в машинном отделении, таинственном чреве, где бьется, дышит, ворочается, воет и рычит потрясающая машина, дающая жизнь кораблю. Тотор спустился первым, за ним последовали Нелли и Мэри. Меринос замыкал шествие.

Железо, медь, сталь, никель и сплавы, смазанные горячим маслом и неустанно протираемые умелыми, внимательными и аккуратными матросами, прежде блестели как в часовых механизмах, все сверкало и пламенело.

После захвата корабля бандитами замечательная машина, неухоженная, покрылась ржавчиной, появились пятна яримедянки, но от грязи она не стала работать хуже.

Быстрый осмотр успокоил Тотора, а девушки пока еще опасались прикасаться к чему бы то ни было, боясь испачкаться. Открыв железную дверь, Тотор зажег фонарь и проговорил:

— Кочегарка. Сейчас тут будет светло и жарко!

— Но тут уже сейчас нечем дышать среди железок и потоков горячего воздуха.

— Пустяки! Всего сорок градусов! Вот когда будет шестьдесят… К счастью, тут хорошая вентиляция, и воздуховоды работают отлично. Эй, Меринос, за уголек! Давай-ка вдвоем! Нужно сложить перед топками большую кучу. Бедные девушки не смогут поднять его из трюмов. Начали!

Огромные куски принесены и расколоты. Тотор разжег огонь. Один паровой котел… Три топки… К тому же кочегары — слабые новички. Смогут ли они справиться с работой?

О, если бы парижанин мог быть повсюду одновременно! Скоро он уже не сможет отойти, управляя переменой хода! К счастью, на этой замечательной машине все операции исполнялись автоматически, иначе Тотор не справился бы и с помощниками.

Впрочем, ни за чем не требовалось следить. Не важно, если колосники горят, огонь иногда касается труб, а та или иная деталь не получает вовремя свою порцию смазки! Требуется одно — во что бы то ни стало давать пар и двигаться вперед.

Алекс уже помог им. Теперь он раздал лопаты и кочерги. Лопатой нужно бросать уголь в пылающую топку, а кочергой хоть как-нибудь разравнивать его.

Нелли и Мэри стиснули тонкими пальцами грязные черенки лопат, пропахшие потом и углем, и Нелли спросила:

— Что нужно делать?

Пламя уже гудело, как всегда в котельных. Во всех трех топках уголь хорошо горел и температура становилась невыносимой.

Не нужно ли подбросить угля? Быстрым движением Тотор открыл верхнюю заслонку. Шумно вырвалось пламя с отсветом плавящегося металла, с темными пятнами, голубыми языками и адским жаром…

— Ах, — воскликнула девушка, — вот оно, дыхание пекла!

Тотор подобрал лопатой уголь, бросил его в середину топки и сказал:

— Вот что нужно делать!

— Теперь моя очередь! — бесстрашно проговорила Нелли. — Нужно победить или умереть… мы победим!

Лицо ее было обожжено, глаза ослеплены пламенем, грудь тяжело вздымалась, но она загребла полную лопату и опрокинула ее в адский костер.

Тотор восхищенно взглянул на девушку и прошептал с умилением:

— Вы прекрасно работаете, мисс Нелли!

— Но смотрите, Мэри делает то же самое!

— Тяжело, не правда ли?

— Да, тяжело дышать огнем, кажется, что умираешь, но в этом что-то есть… О, как мне жаль кочегаров, которые трудятся так дни напролет, месяцы, годы, всю жизнь! Бедные люди! Настоящие мученики!

Тотор смотрел, как надрывается его подруга, как пот заливает тонкое лицо, и сердце его сжималось от сочувствия. Он произнес с нежностью:

— Когда будете совсем задыхаться, подойдите подышать к вентиляционной трубе, но осторожно, потому что это опасно. Теперь я обмотаю ваши руки мокрой паклей, там есть чан с водой, держите паклю всегда мокрой, иначе она загорится. Держитесь и берегите силы!

— Да, друг мой, очень дорогой мне друг, я сделаю, как вы говорите, а еще… рассчитывайте на меня всегда… всю жизнь!

— О, как хотел бы я избавить вас от тяжкого труда! Но мне нужно немедленно занять место на площадке управления машиной и уже не покидать его.

Алекс сделал Тотору быстрый знак.

— Пора, мистер Тотор, идите на свой пост. Давление уже поднялось. Я встану у руля, как только избавлюсь от якоря… для этого достаточно убрать одно звено из цепи, и с этим я справлюсь сам. До свидания, дорогая Мэри, исполняйте свой долг.

— До свидания, друг мой! Я буду достойна вас, — просто отвечала канадка.

— А вы, мистер Гарри, остаетесь старшим на вахте, — снова проговорил боцман, — к счастью, вы немного знаете, как кочегарить. Если будет что-нибудь не так, предупредите меня, тогда застопорим.

— Да, Алекс.

— Именно у вас самая трудная задача. Мужайтесь, мистер Гарри!

— Спасибо, Алекс, крепко жму вашу руку, дорогой друг. Go ahead!

Тотор и боцман ушли. Меринос и девушки остались одни в адском пекле.

Прошло десять минут. Все трое, опершись на лопаты, переглядывались в сполохах света, брызжущего на железные стены.

Гул вырывался из открытых створок зольников, свет от языков пламени лизал их ноги и лица. Жар был такой сильный, что хотелось только одного: бежать, бежать отсюда на палубу! Организм человека неспособен выдерживать это долго.

Но отважная троица была верна своему долгу и не сдавалась, несмотря на огонь, от которого закипала кровь и пылали легкие.

Гарри открыл дверцу топки. Ему показалось, что огонь начинал опадать. Он отрывисто бросил:

— Нелли, еще лопату угля! Вы тоже, мисс Мэри! И я, в глубину топки. Теперь заглянем в следующую.

В следующей — то же самое. Пора немного подбросить. Они снова взялись за лопаты. Пот катил ручьем. Кочегары отирали его рукой или рукавом.

Нелли громко рассмеялась, что прозвучало странно в раскаленной добела железной пещере. Она увидела чумазое лицо брата с белыми округленными глазами, странно выделяющимися на маске из сажи.

— О, Гарри, какой ты перемазанный, ты на себя не похож. Ты выглядишь… ну да, негром!

— А ты сама-то, чудачка! Если б ты только могла увидеть свои золотые кудри и милую мордашку, запорошенные угольной пылью…

— Негритянке не хватает рисовой пудры!.. Вы тоже, дорогая Мэри, совсем черны, да еще такого странного оттенка! Ох уж эти лопаты, пыль, дым… Но мы хоть мило выглядим?

— Конечно, вы очаровательны!

— Ладно, тоже утешение… единственное, какое может быть.

— Есть еще одно: мы движемся!

— Верно, корабль покачивается. О, когда мы лениво растягивались в качалках и плыли, мягко укачиваемые волнами, вдыхая морской бриз, я и не подозревала, что люди надрываются здесь, в металлической клетке, где их поджаривают живьем!

— Да, за три шиллинга в день.

— Какой жестокий урок для меня! Мне стыдно, что так дешево достаются нам удовольствия, наша роскошь и наше богатство! Ведь так во всем, не правда ли?

— Да, чем больше мучений, тем меньше заработок. Но хватит философии, давайте уголька! У чудовища бешеный аппетит, нужно его подкормить!

В кочегарке наступила тишина, прерываемая гудением пламени, скрежетом лопат и громким хлопаньем массивных заслонок.

Нелли охватило лихорадочное, неукротимое желание говорить, Мэри же, напротив, задыхалась, машинально отирала пот и работала, не говоря ни слова.

— Но вы молчите, Мэри, — заметила Нелли, — вам ведь тоже нелегко, дорогая?

— Не труднее, чем вам, мисс Нелли. Ваш пример ободряет меня и зовет выполнить долг.

— Дайте вашу черную руку, я сожму ее в своей, также совершенно черной… от всего сердца… как сестра.