— Негоже оставлять следы, господа. Утонули — и… хе-хе… бес с ними.

Траш повел их какими-то катакомбами мимо каменного города и оживленной дороги, по которой нет-нет да прокатывался колесом спешащий куда-то нечистый. Они долго шли в кромешной тьме, миновали плохо освещенную пещеру, куда сваливали, а затем сжигали мусор, где было и не продохнуть от вони, и наконец очутились в светлом продуваемом коридоре, но запах вони все равно преследовал. Завехрищев о чем-то переговаривался с Велибековым, Андрей молчал, но держался рядом с Вадимом, остальные горемыки тоже помалкивали и старались не отставать. Как детсадовцы на прогулке, только без писка и визга. Горемык было много, больше пятидесяти, но Завехрищев думал иначе.

— Маловато что-то мучеников-то, — сказал он. — Неужели на земле так мало грешников?

— Грешников на земле хватает, — ответил Траш. — Отстойников в преисподней тоже. А также концлагерей, душегубок, смоловарен и жаровен. Но тихо, нас могут услышать.

Они подошли к концу коридора, выходившего на каменистую площадку, и Траш, показав на расщелину в скале, метрах в тридцати от них, сказал шепотом:

— Дальше вон туда. Передавайте по цепи, что бежать надо согнувшись, чтоб никто не видел. Не ломиться стадом, а по одному и быстро. Я пошел, господа.

Он пал на четвереньки и быстро-быстро перебежал площадку, после чего призывно махнул рукой.

Мученики по команде Хозяев по одному выскакивали из коридора и, пригнувшись, изо всех силенок неслись к новому укрытию.

Последним бежал Вадим. Он очень торопился и не смотрел по сторонам, так — кинул взгляд-другой, однако каким-то образом в памяти отложилось то, что было справа. Потом, когда они, спотыкаясь о камни, шли по извилистому тесному ущелью, картина эта всплыла перед глазами и стала обрастать деталями. Странная это была картина, индустриальная, до боли знакомая. Высокий сплошной забор с наверченной поверху ржавой колючей проволокой явно земного происхождения, за ним мрачные закопченные заводские корпуса с подслеповатыми окнами и здоровенные трубы, из которых валил сизый дым, а фоном всему этому служила гигантская, отполированная до зеркального блеска труба, уходившая в бездонное черное небо. Вот именно в небо, потому что там не было привычного каменного свода. Труба была в диаметре, наверное, метров пятьсот и поначалу воспринималась как зеркало, и лишь потом Вадим понял, что это не зеркало. «Ну и что? — подумал он. — Зачем же мы на карачках бежали? Можно было и пешком».

— Послушайте, Траш, — сказал Вадим. — От кого мы прятались?

Глава 12

ПРОЩАЙ, БРАТ

— Мне показалось, господин Петров, вы заметили там завод, — ответил Траш. — Это не простой завод, поэтому он хорошо охраняется, а прилегающая местность просматривается телекамерами. Правда, охрана пьет, и ей глубоко наплевать на прилегающую местность, потому что прецедентов еще не было, но… хе-хе… чем черт не шутит? Я решил не рисковать.

— Что же это за завод? — спросил Вадим, испытывая странное возбуждение. — У него абсолютно земной вид. Его случаем не с земли умыкнули? И труба эта. Зачем она?

— Надеюсь, меня простит режимно-секретная служба, — сказал Траш. — Это завод по производству метафизических субстанций. Тут работают заключенные, поскольку производство крайне вредное. А то, что у него земной вид, вполне объяснимо, ведь продукция предназначена для наземного мира.

— Это какая такая продукция? — обернулся шедший впереди Завехрищева, который давно уже прислушивался к их разговору.

— Материализация призраков, свертывание пространства, розовый дым, он же каша, — ответил Траш. — Да много всего, господин Завехрищев.

— Вы тоже отсюда действовали? — спросил Вадим. — Я имею в виду вашу и прочее.

— Был такой грех, — ответил Траш. — Хотя в принципе этот завод принадлежит Хирургу.

— Что же ты молчал, вредитель? — прошипел Завехрищев. — Ведь отсюда вся зараза и прет. Она и подпитывает реакцию.

— Разумеется, подпитывает, — согласился Траш. — Без каши никакой реакции бы не было.

— Ну, так здесь и надо начинать, — отрывисто, как в бою, произнес Завехрищев. — Здесь подействует? Останется на саму реакцию?

— И здесь подействует, и на реакцию останется, господин главнокомандующий, — ухмыльнувшись, сказал Траш. — Мы тут подождем, почтеннейшие, только не переборщите, а то нас засыплет. Только локальное воздействие.

Локальное воздействие заключалось в работе с точками пространства в определенной последовательности и с определенной энергетической нагрузкой, в результате чего обрабатываемый объем изолировался от пространственно-временного континуума и с ним можно было делать все, что угодно, без вреда для окружающего. Взорвать, например, к чертовой бабушке, что они и собирались сделать. Для этого им пришлось выйти из укрытия.

Перекачка энергии была вполне безболезненной, чувствовалось лишь легкое утомление. Наконец их заметили и принялись обстреливать шаровыми молниями, которые в соответствии с состоянием наводчика летали как пьяные. Это было на руку. Хозяева перехватывали их и использовали для накачки, но вскоре охранники перешли на стрельбу голубыми молниями, и тут пришлось уворачиваться. Молнии плавили камни и почву и давали при этом тучу огненных искр и брызг, которые оставляли на ороговевшем слое болезненные ожоги.

— Чтоб тебя! — в сердцах проревел Завехрищев и выпустил по бетонному гнезду, откуда шла особенно интенсивная стрельба, настолько сильный заряд, что гнездо, а вместе с ним и пятьдесят метров забора, еще два гнезда и четверть мрачного здания, стоявшего за забором, превратились в пар. Вся эта сцена в увеличенном виде отразилась на зеркальной поверхности гигантской трубы.

— Эй, эй! — крикнул Вадим Завехрищеву. — Ты это кончай, вдруг не хватит?!

Огонь, как по команде, прекратился, в проломе появились несколько чертей с поднятыми вверх руками.

— Назад! — заорал Завехрищев. — Пленных не берем.

Черти бросились врассыпную, скрываясь в скалах. К ним присоединились другие, выбегающие из корпусов. Их было много, этих бесов-работяг, и все они почему-то устремлялись к пролому, хотя наверняка имелись какие-то ворота. Потом раздалось тарахтение, сопровождаемое хищным шипением, из пролома в заборе выметнулось пламя и ударило по убегающим чертям, затем в проломе появился закопченный драндулет на вихляющихся колесах с раструбом на крыше, из которого изрыгался огонь. На десятке бесов горела шерсть, и они катались по земле, а драндулет перевалил через остатки фундамента и, вместо того чтобы гоняться за чертями, попер на Хозяев. Их разделяло метров двести, и он, экономя горючую смесь, притушил огонь.

Завехрищев набычился. «Не сметь», — сказал Вадим. Из расщелины вышел элегантный Траш и, пробормотав: «Зачем же из пушки по воробьям?» — легко метнул в драндулет нечто, напоминавшее теннисный мячик. Мячик угодил точно в раструб, вслед за этим драндулет разнесло на мелкие кусочки, причем каждый кусочек горел ярким пламенем. «Продолжайте, господа», — сказал Траш, возвращаясь в ущелье.

Минуты через три накачка завершилась, завод вместе с забором и частью зеркальной трубы покрылся густой мерцающей сеткой. Затем последовал взрыв, которого можно было бы не заметить, если бы не легкое сотрясение почвы. Под сеткой бешено и беззвучно закрутилась пыль, в которой мелькали кирпичи, доски, арматура, бетонные обломки. Сетка гасила удары, постепенно сжимаясь. Последним, что увидел Вадим перед тем, как скрыться в ущелье, была приплюснутая к земле сетка, под которой все еще что-то кипело и металось, и черный дымок, выползавший из ощеренного зева зеркальной трубы.

Все это время Вадим не обращал внимания на своего крошку-двойника, как-то забыл о нем с непривычки, да и тот о себе совершенно не напоминал, но вдруг поднял голову, пригляделся и увидел, что малюсенький Вадим Петров лежит в своей капсуле на боку, поджав к животу колени, и потихоньку так похрапывает. Двойник Завехрищева тоже почивал, только почивал он на спине, с открытым ртом, закинув руки за голову, и храпел раз в пять сильнее. То-то Вадима все время преследовал какой-то посторонний звук.