Сильная боль в ноге не давала мне покоя. Я снова снял туфлю и стал тереть ступню о ковер. Сумасбродная мысль мелькнула в голове. Почему свернутые в рулон?.. Ведь холсты толщиной всего несколько миллиметров похититель мог в спешке засунуть под… ковер!

Я вскочил со своего места и поднял край круглого ковра. Следуя вдоль его периметра, я обошел половину кабинета, когда вошел Санеев со своей командой. На этот раз никто не смеялся. Видимо, у них стало складываться подозрение относительно моего умственного развития. В особенности был серьезен сержант.

— Ну, а ковер зачем сворачивать? — спросил он, подозрительно посматривая на меня, будто испугавшись, что я стою перед ним без смирительной рубашки. Тебе что, так больше нравится, а, Максим?

И тут, как бы доказывая самому себе, что подозрения Санеева совершенно беспочвенны, я понял все! (Или почти все.)

Я ПОНЯЛ, ЗАЧЕМ УБИЛИ ВОРОНЦОВА! Я ДОГАДЫВАЛСЯ, ПОЧЕМУ ЗАСТРЕЛИЛИ ЕГО ПЛЕМЯННИЦУ, И КТО ЭТО МОГ СДЕЛАТЬ! И, НАКОНЕЦ, Я ПОНЯЛ, ГДЕ КАРТИНЫ!

Но до того как заявить об этом вслух, необходимо было это доказать. Доказать так, чтобы, несмотря на всю абсурдность, в это поверили все: Санеев, Давыдов, присяжные заседатели, все граждане страны!

Сославшись на нестерпимую боль в ноге, я распрощался с сержантом и вышел из кабинета. Спускаясь по лестнице, я еще раз окинул взглядом обширный вестибюль дворца, увешанный бесценными творениями величайших живописцев человечества.

Но все ли из них были таковыми на самом деле?..