– А дальше?

– Дальше не ко мне, – Роман глотнул воды из бутыли. – Сейчас все от вас зависит и от ее матери. Может быть, еще от кого-то. Но не от меня.

– Осложнения возможны?

– В первый раз с таким сталкиваюсь. Скорее всего, амнезия возможна. В остальном все должно быть хорошо. Будет дальше жить, парням глазки строить, рисовать. Она же неплохо рисует. У нее дар.

Дар… Может быть это слово – ключ к происходящему? Она прошла сквозь охранные заклинания Романа. А там, в саду, валялись отломанные стеклянные веточки. Неужели эта девочка может разбить волшебное дерево?

– Можно теперь позвать кого-нибудь? – спросил Сафронов. Похоже, он никак не мог поверить, что все уже позади.

– Разумеется.

– Врача можно?

– Конечно.

Сафронов вышел. Роман слышал, как Антон Николаевич отдает приказания Вадиму, как посылает медсестру за врачом. Роман посмотрел на спящую девчонку. Упрямая, дерзкая особа, сразу видно. Симпатичная? Конечно. В пятнадцать девчонки почти все симпатичные, в отличие от ребят, которые похожи на гадких утят в эти годы. Роман наклонился, собрал с пола влажные листы бумаги и картона. Что на них было – не разобрать. Остались лишь серые потеки. Роман свернул испорченные работы в трубочку и сунул за тумбочку. После того как Иринка покинет палату, их выбросят. Она будет искать, злиться… «Куда пропали мои самые лучшие рисунки?» – спрашивать у отца и матери. Еще не зная, что лучшие работы всегда пропадают куда-то.

Неужели белоглазый пытался ее убить? Выходит, что так… Некроманту порой достаточно человека коснуться, чтобы в нетвердой душе дар убить.

В палату влетел Альберт Леонидович. Именно влетел – рассерженной огромной птицей. Несмотря на врачебное облачение, внешне врач как две капли походил на Антона Николаевича. Такой же крепко сбитый, уверенный в себе, коротко остриженный. Делец, а не подвижник.

– Что здесь происходит? Что за шабаш? Кто позволил?

Роман не отвечал. Да и что можно ответить на дурацкие вопросы?

– Что вы тут делали? Откуда кровь? – врач указал пальцем на перепачканную рубашку Романа. – Вы что, не знаете, что находиться в это время в больнице посторонним запрещено?

Вслед за Альбертом Леонидовичем в палате очутились две женщины. Одна молодая и строгая, а вторая улыбчивая и какая-то не по-больничному разбитная.

– Неужели откачал! – воскликнула эта последняя с каким-то ребячьим восторгом. – А ведь мы уже и не надеялись. Думали, еще один больной «X».

Альберт Леонидович глянул на коллегу строго и, сняв с шеи стетоскоп, принялся выслушивать спящую.

Улыбчивая женщина-врач больше ничего не сказала, лишь подмигнула Роману по-заговорщицки. Тот невольно улыбнулся в ответ, хотя улыбаться ему вроде как и не хотелось.

– Вы дали ей снотворное? – Альберт Леонидович повернулся к колдуну.

– Нет, просто велел спать до обеда.

– Ага, конечно, и она сразу же заснула после вашего приказа! – снисходительно хмыкнул эскулап.

– Ей сейчас необходим отдых. Можете дать ей успокоительное…

– Надо же! Он мне разрешает! Может быть, еще укажете, какое?

– Хотя бы настойку пустырника…

– О, разумеется! Это замечательное лекарство! – ирония врача сделалась убийственной. – Да кто вообще вам сюда позволил прийти!

– Я! – сказал Сафронов.

Врач посмотрел на него, хотел сказать что-то язвительное, но сдержался.

«Интересно, что этот человек творит с теми больными, у кого нет состояния Сафронова? Привязывает к кровати и оставляет гнить в собственной моче и дерьме, не давая ни есть, ни пить? Или по три раза делает без анестезии спинномозговую пункцию? Но не забывает с их родственников выцыганить сотню-другую за все прелести своих садистских эксерсизов» – подумал Роман.

– Так, может быть, ее выписать, раз наша помощь вам кажется недостаточной? – Альберт Леонидович старался говорить вежливо, но все равно получилось вызывающе.

– Я ее заберу, – сказал Сафронов.

– Ей сейчас лучше дома побыть. – Роман старался смотреть в пол, чтобы врач не мог разглядеть его лица.

Попытка Альберта Леонидовича изобразить, что он владеет ситуацией, выглядела, по крайней мере, нелепо.

– У вас что, есть медицинское образование? – С колдуном Альберт Леонидович не собирался церемониться.

– Нет. Но и вы ведь ничего не понимаете в колдовстве. А должны бы… Раз живете в Темногорске.

Роман вышел из палаты. Молодая и строгая врачиха осталась, а та, вторая, что подмигивала прежде Роману, устремилась за колдуном следом.

– Ада Владимировна! – Она протянула Иринкиному спасителю руку. Узкая крепкая ладонь. Рукопожатие почти мужское. Да и вид у нее такой же – коротко остриженные, начинающие седеть волосы и улыбка без тени кокетства. У нее наверняка много друзей и мало поклонников. – Я вам очень благодарна. Если честно, мы не надеялись ее спасти. За последние дни еще два случая было, похожих на этот. Молодая женщина и мальчик. В обоих случаях – летальный исход. Будем надеяться, Ира выживет.

Роман слушал ее, не перебивая, и лишь отхлебывал из бутылки воду – он все еще не мог прийти в себя. Провел ладонью по лицу: ему казалось, что на щеках и на лбу нет кожи, и обнаженными нервами он ощущает малейшее движение воздуха.

– Что у вас с лицом? – спросила Ада Владимировна.

– Чем вам не нравится мое лицо? Обычно женщины говорят, что, наоборот, я – очаровашка! – Колдун вновь тронул щеку.

– Все сосуды просвечивают.

– Это пройдет. Скоро.

– Если в ближайшие дни к нам поступит пациент с подобными симптомами, можно мне обратиться к вам? – спросила Ада Владимировна.

– Нет.

– Понимаю, вы работаете за деньги и немалые, но…

– Попросту не хватит сил. Еще одного я вытянуть не смогу. – Роман отрицательно покачал головой.

– Человек будет умирать, а вы откажетесь? – кажется, Ада Владимировна была разочарована.

– Да, откажусь. Бессмысленное геройство не в моем характере.

– Тогда скажите… Еще возможны такие же случаи?

Хороший вопрос. Черные волны и внезапные смерти связаны – тут гадать не приходится. Значит, пока новых волн нет, не будет и смертей.

– Возможно, я смогу почувствовать опасность и вас предупредить, – сказал Роман.

Он прошел по широкому коридору к огромному трехстворчатому окну. Весеннее солнце с восторгом растапливало наваливший за ночь снег. Давно наступило утро.

Не переоценил ли свои силы водный колдун? Если сейчас, сей миг, снова накатит черная волна и… водная нить распадется?

Нет, нет, оберег защитит. Роман стиснул руку так, что зеленый камень, повернутый внутрь, вновь впился в ладонь.

Сколько времени колдун простоял у окна в коридоре, он точно не знал. Может, несколько минут, может час. Он как будто выпал из реальности. Очнулся, лишь когда Сафронов тронул его за плечо.

Роман повернулся, краем глаза заметил, как по оконному стеклу скользнуло, на миг проступив, отражение его лица, белое, в размыто-голубом рисунке сосудов.

– Роман Васильевич, все идет отлично! – заговорил Антон Николаевич радостным тоном. – Иринка спит. Я подписал бумагу, что отказываюсь от дальнейшего лечения и завтра забираю дочь домой.

– А почему только завтра?

– Меня уговорили оставить девочку в больнице до утра. Хотят понаблюдать… Но с ней непременно кто-нибудь будет все время.

– Ну, как знаете! – Роману эта задержка не понравилась. Больница у него вызывала почти суеверный страх.

– Жене сообщил, – продолжил свой рассказ Сафронов. – Она ревмя ревет. Сейчас Вадим жену привезет, потом вас до дома подбросит.

– Не стоит.

– Но вы свою машину оставили в гараже, – напомнил Сафронов. – И вы устали. Едва на ногах держитесь. Я же вижу. – Сафронов понизил голос. – Мне сообщили: в городе черт-те что творится.

– Да у нас каждый день черт-те что. Хоть бы один день без вывертов – для разнообразия. Ну, хорошо… пусть Вадим меня подвезет, – уступил Роман.

– Вот и отлично! Тогда приступим к приятному. – Сафронов достал бумажник. – Сколько я вам должен?