Роман попробовал. Сап получился отменный.

Лена сидела, подперев кулачком щеку.

– Леша сказал… мы через дверь переговаривались… что ты придумал, как его спасти.

– Придумал, – подтвердил колдун.

Тина поставила и перед Леной тарелку.

– Ты поешь. И ни в коем случае не волнуйся. А то молоко пропадет! – наставляла Тина новую подругу, как будто у самой было уже пятеро.

Лена хлебнула, обожглась, зажала рот рукой.

– Суп вкусный, – подтвердил Роман. – Тинуля, ты с каждым днем все лучше и лучше готовишь.

– Мне дар помогает, – важно отвечала Тина.

– Дар поварихи?

– Разве такого не бывает?

Колдун почесал затылок.

– Дар любой бывает.

– Это опасно, то, то вы задумали? – спросила Лена.

– Как удаление аппендикса. Или что-то в этом роде. – «Без наркоза», – добавил Роман про себя.

– Мне можно там быть?

– Нет, конечно. Я потом тебя позову.

– Роман, спаси его.

Колдун не ответил: нечего тут было сказать.

Стен с подозрением следил за действиями Романа. Если хирург признается пациенту, что собирается делать сложнейшую операцию впервые, вряд ли у больного повысится доверие к эскулапу. Когда же перед тобой не врач, а деревенский колдун, который только что изобрел новый способ излечения, верить ему тем более нет охоты. Но Алексею приходилось верить. Кроме господина Вернона никто не мог ему помочь. Роман с помощью Тины притащил в кабинет из спальни старинную кровать с металлическими спинками, украшенными шишечками. Поверх матраса разостлал клеенку, и затем уже простыни, только что выглаженные, еще теплые. Теперь Стен лежал на этой кровати и сквозь щель меж занавесками смотрел на кусочек неба и темный узор листвы. Алексей никак не мог установить, что это за дерево. То ему казалось, что клен, а в следующую минуту, что ясень. Порой он вдруг начинал думать, что каштан. Он видел лишь постоянное мельтешенье бурого и золотого, и пытался вспомнить – что же за дерево растет под оконном. При жизни не разглядел. И теперь никогда уже не узнает. В то, что у колдуна получится его спасти, Стен не верил. То есть он хотел верить, но не получалось.

По бокам кровати с двух сторон колдун поставил бочки с пустосвятовской водой. Ее силы должны было хватить. А если нет?

Роман и сам не представлял точно, как все будет происходить. Прежде всего он дал выпить пациенту стакан заговоренной воды, – это должно было заменить обезболивающее. Затем колдун вытащил из стеклянной банки свое творение – прозрачного водяного червя. У червя были выпуклые бесцветные глаза и огромная пасть с острыми мелкими зубами. Стен никогда прежде не видел зубастых червяков.

– Зачем эта гадость? – удивился пациент.

– Этот милашка уничтожит следы от длинного ожерелья.

Стен посмотрел на червя без всякой симпатии.

– Я скормил ему твои клетки соединительной ткани, что образовались на месте пореза, – объяснил колдун. – Леонид назвал их аномальными и ручался, что нормальных клеток в образце не было. Теперь червяк сожрет только их и не тронет другие. Когда он закончит, я залечу твои раны. Ловко придумано? А?

– Ты с ума сошел! Эта мерзость будет жрать меня живьем?

– Именно. Решение ты нашел сам. Когда говорил насчет искусственных приемов в математике.

– Какая, к черту, математика! – возмутился Алексей.

– Не бойся, тебе не будет больно.

– А если твой червь сожрет что-нибудь не то?

– Ошибки быть не может.

– Чокнутый! Ты придумал все это, когда был пьян в стельку.

– Вот именно. Никогда прежде мне в голову не приходили столь безумные мысли. Сейчас я его запущу. И смотри, лежи спокойно, а то повредишь нежную шкурку своего спасителя.

Стен передернулся от отвращения. Колдун же говорил о своем творении с нескрываемой нежностью. Пациент зажмурил глаза. Он почувствовал, как скользкая тварь ползает у горла, начиная путь от ожерелья вниз по груди. Роман почти насильно влил в рот пациента воду. Еще немного, и Алексея вывернуло бы наизнанку. Но колдун сдавил ему пальцами горло, и Стен, давясь от отвращения, сделал глоток.

Роман перевернул водяные часы, и первая капля со стуком упала на донце. Несколько секунд ничего не происходило. Лишь сердце оглушительно стучало в ушах. Стен ждал. Тварь осваивалась. И вдруг…Он почувствовал. Это была не боль. Колдун не обманул его. Боли не было. Это было нечто другое. Столь же непереносимое. Алексей чувствовал, как эта тварь уничтожает его живую плоть. Как вгрызается в него. Казалось, его разрывают на части. Причем без боли. Ощущение ни с чем не сравнимое. Как беззвучный крик. Как безмолвный грохот камнепада. Стен заметался по кровати, не в силах этого вынести. Роман вскочил, сообразив, что должен был привязать подопечного, чтобы тот не натворил бед. Веревки не было, колдун стал привязывать бинтами кисти рук и лодыжки к спинкам старой кровати с никелированными прутьями, будто распинал своего друга.

– Я больше не могу, – просипел Стен сквозь зубы.

Тварь шевелилась уже где-то под ребрами. Ему казалось, что она выжрала у него всю кожу на груди. Но, оказывается, он ошибся. Пир продолжался.

– Тебе больно?

– Нет… но я не могу… я это чувствую.

Роман развел руками. Он не знал, чем помочь. Тварь выпустили на свободу, теперь она действует самостоятельно. Колдун даже не знал, насколько велики будут повреждения, сделанные червем. Проще всего было бы погрузить Стена в сон. Но Роман не мог и этого сделать. Червь мог повредить какой-то жизненно важный орган. Колдун не сможет это определить, если Стен будет в трансе. Роман должен контролировать. Даже если со лба пациента градом катятся капли пота.

Самозваный целитель смочил платок в пустосвятовской воде и положил Алексею на лоб. Но это принесло облегчение лишь на несколько мгновений.

– Говори со мной о чем-нибудь. О чем хочешь, но говори, – посоветовал Роман.

– О чем? Что говорить?

У Алексея клацали зубы, да и колдуна била дрожь. В это мгновение он поклялся ничего подобного больше не делать. Но знал, что нарушит клятву.

– О чем хочешь… О Казике, например.

– Я его не видел! Даже не знаю, на кого он похож. На меня или на Лену.

– На тебя… Волосы светлые… и глаза твои… Впрочем, нет, глаза я не разглядел. Но уверен, будет такой же вредный.

– Он ушел.

– Кто? – не понял Роман.

– Червь. Он перестал.

Роман посмотрел на друга. Кожи больше не было. Вообще. Только на лице, на шее сверху до ожерелья, на кистях рук, на сгибах локтей, в паху и на ступнях осталась. Все остальное – кровавое мясо. Роман чуть не завыл от ужаса. Присмотрелся. Нет, нет, полоски кожи сохранились. Но они были так тонки, что, казалось, вот-вот распадутся сами. Кровь кое-где проступала – обычно она не идет при создании ожерелья, но Гамаюнов сделал слишком глубокие порезы. Если Роману не удастся восстановить кожный покров, Лешка умрет от сепсиса.

Стен тяжело дышал. Неужели кончилось? Несколько секунд друзья смотрели друг на друга.

Роман отрицательно покачал головой:

– Нет, это только перекур. Он переправляется на спину. Я сейчас тебя отвяжу. Ляжешь на живот. Червь будет вычищать спину.

– Я больше не выдержу.

Роман посмотрел на клепсидру. Вода в часах вытекла до половины.

– Стен, будь умницей, ради Казика…

– Я не могу.

– Все равно назад пути нет. Можешь орать. Я тебе разрешаю. Я на стены заклинания наложил – Лена с Тиной не услышат. Ругайся. Матерись. Проклинай меня. Думай про то, что скоро мы будем пить заговоренную воду. Я могу тебя вылечить. Честно.

– Я верю.

И тут вновь накатило. Червь сползал вдоль позвоночника.

– Послушай, он сгрызет так всю кожу.

– Это неважно. У нас есть шесть часов в запасе.

– Шесть часов? Ты издеваешься?

– Нет. Я уверен, что червячок справится гораздо быстрее. Я бы дал тебе еще заговоренной воды, но теперь тебе нельзя пить.

– Когда ты меня развяжешь, я тебя убью, – пообещал Стен.