«НЕ ХОЧУ БЫТЬ АРТИСТОМ»

Как-то в одну из киевских детских поликлиник прибежала молодая светловолосая женщина. Из её больших голубых глаз так и катились слезы.

— Доктор, я вас умоляю, — обратилась она к полной добродушной женщине в белом халате, — пойдёмте со мной. Ему очень плохо. Это совсем близко…

— Не надо так волноваться, — ласково сказала врач. — Близко или далеко — не имеет значения, мы ходим ко всем больным детям.

— Но у меня не ребёнок, — смущённо пролепетала посетительница. — У меня обезьяна.

Вот тебе раз! Врач так и села.

— Мы не лечим обезьян, гражданка, — сухо сказала она. — Обратитесь к ветеринару.

— Но ведь у меня особая обезьяна, — взмолилась Ванда (это была она). — Человекообразная. Вы сами увидите.

И врач уступила. Она собрала инструменты, накинула поверх халата пальто и пошла за Вандой в цирк — он и в самом деле был недалеко. Там, в большой комнате с синим ковром на полу, стояли пять клеток. Крупный шимпанзе, сидящий в крайней клетке, при виде незнакомки вскочил, вцепился в решётку и грозно крикнул: «Ух! Ух!» Трудно было узнать в этом забияке и крепыше заморыша Чико. «У-у-у!» — отозвался из соседней клетки Мак — светлолицый шимпанзе с низкой чёрной чёлкой. А третья клетка была пуста: её обитатель — жалкий, худенький — смирно лежал на коленях у Вали. Это и был пациент — недавно прибывший из зооцентра Боми. Долгая дорога и перемена климата сделали своё дело — малыш захворал.

— Они вообще очень хрупкие, эти шимпанзе, — объяснил врачу Валя. — Был однажды такой случай: погрузили на теплоход клетку с обезьяной. Когда теплоход отчаливал от пристани, он дал прощальный гудок. И вот от этого гудка шимпанзе получил разрыв сердца.

— Да как же вы работаете с ними? — изумилась врач. — Лакомством приманиваете? Или бьёте?

— Бить нельзя, — покачал головой Валя. — Разве что шлёпнуть иногда, как шаловливого малыша. А лакомством их не купишь. У них вся еда — сплошное лакомство: фрукты, сладкие каши, компоты. Надо добиться, чтобы обезьяна любила своего хозяина, доверяла ему и охотно с ним играла. В игре и к работе приучится. Вот выздоровеет Боми приходите к нам на репетицию.

А это и в самом деле очень интересно — побывать на репетиции у дрессировщиков обезьян. Вот на маленьком тренировочном манеже Валя расставил яркие детские стульчики, красные велосипеды, мотоцикл, укрепил на двух тумбочках палку. А вот и «артисты» появились: Чико принесли в передвижной клетке, Мак приехал на Валиной спине, а своего любимца Боми Ванда просто на руках принесла. Теперь-то уж ничего доверяют обезьяны Ванде и Вале, даются в руки, а если испугаются чего — бегут к хозяевам защиты искать. А сколько времени ушло на это! Чико — тот через два месяца пошёл на руки, Мака пришлось целых пять месяцев приручать. Или, казалось бы, простое дело — на стуле сидеть! А Боми три месяца стул переворачивал: не хотел сидеть — и баста!

Сегодня новый этап — знакомство с велосипедом. Блестящая красивая машина тихонько подкатилась к Макушкиному стулу. Ах, как заорал трусишка! И скорее к Вале, спрятался за него, мордочку выставил и пальцем показывает: «Ух! Ух!» В самом деле страшно — что за невиданный зверь! Приходится уговаривать?

— Смотри, глупенький, какая игрушка!

Валя сел на велосипед и проехался по кругу. Ага, зверь, оказывается, не кусается.

Он даже забавный.

— Иди сюда, Мак! Прокачу!

Не хочет.

День уходит на то, чтобы Мак согласился покататься. А сколько пройдёт времени, пока он сам сядет на велосипед, научится держать равновесие, поворачивать, аккуратно слезать!..

С мотоциклом было ещё хуже. Треск и бензиновый запах выводили из себя не только Мака, но и отважного Чико. Сколько раз вдребезги разлетались фары: это Чико со всего размаху швырял мотоцикл на пол. Сила-то у него огромная!

— Мак! Мак, не смей!

Валя грозит шимпанзёнку коротенькой палочкой. Мак знает, что виноват: укусил Боми за ногу. Теперь несколько дней, а то и недель Боми не захочет сесть на плечи Мака. С таким трудом подготовленный номер срывается. Надо начинать всё сначала.

— Они всё умеют, но делают только тогда, когда захотят, жаловалась Ванда друзьям. — На репетициях быстро устают, отвлекаются. А иногда очень упрямятся. Прямо на морде написано: «Ах, оставьте меня в покое. Я не хочу быть артистом».

— Да бросьте вы это дело, — советовали друзья. — Возвращайтесь к своим першам.

Бросить номер на полпути? Ну, нет, об этом Ивановы и слышать не хотели.

— Чико, Боми, Мак, на манеж. Репетиция продолжается!

КТО ХОЧЕТ — ТОТ ДОБЬЁТСЯ!

— Ну, Чико, дружок, как ты себя чувствуешь? Ведь сегодня у нас премьера. Смотри, Ванда, а он волнуется!

Обезьяны и в самом деле вели себя неспокойно. Волнение Ванды и Вали, видно, передалось им. Валя ещё раз проверил весь реквизит. Всё было в порядке. Утром на репетиции обезьяны вели себя прекрасно: чётко исполняли все номера, не ссорились, слушали своих хозяев. Но что будет сейчас, когда впервые цирк ошеломит их сверканием огней, громкими аплодисментами?

Пока клоуны забавляли публику разными смешными трюками, помощники Ивановых готовили всё к номеру. Пол на манеже выложили твёрдыми, блестящими, ярко раскрашенными плитами. У барьерчика поставили мотоциклы, велосипеды, шест с рогулькой на конце, по кругу разместили стульчики. А в проходе, откуда появляются артисты, установили бархатный полукруглый занавес. Наконец на весь цирк прогремело:

— Артисты Ванда и Валентин Ивановы!

И вот из-за тяжёлых складок занавеса выехали три обезьяны на самокатах. Старательно отталкиваясь мохнатыми ногами, они помчались по кругу. А за ними на арену выбежали улыбающиеся Ванда и Валя.

Грянули аплодисменты.

— Обезьяны, обезьяны! — шумели в публике.

— Ой, до чего забавные!

— Смотри, смотри, бросил самокат.

— Ха-ха-ха!

Публика хохочет и аплодирует. А Ванде и Вале не до смеха. Какое уж тут веселье, если перепуганный Мак бросил самокат и пустился наутёк за кулисы. Бежит да ещё вопит: «Ух! У-ух!»

Чико от страха прямо окаменел. Ему пора взять шест и вставить в отверстие в полу. На этом шесте Мак должен делать стойку — вверх ногами. А Чико уселся на стульчик и ни с места. Зубы скалит с перепугу: мол, не тронь, не подходи!

И только Боми чувствовал себя отлично. Ему понравилось, что люди смеются и аплодируют, и он начал «выкаблучиваться»: кувыркаться, прыгать через стульчик, строить уморительные гримасы.

Никогда не забыть Ванде и Вале этот день. Животных будто подменили: отважные гонщики Чико и Мак, которые на репетициях ловко обгоняли друг друга, сидя один на мотоцикле, а другой — на мотороллере, теперь сталкивались и с воплями убегали от машин. Боми неожиданно снял с себя платье и остался в трусиках на подтяжках. Беда да и только!

За кулисами взмокший от пота Валя перевёл дух. С отчаянием смотрела на него Ванда. Совершенно измождённые обезьяны забились в переносную клетку. И тут к Ивановым подошёл знаменитый иллюзионист Кио.

— Поздравляю с дебютом, — весело сказал он. — Да вы не расстраивайтесь, ребята. Номер будет отличный. Просто животные не привыкли к публике. Правда, Чико?

— У-у! — соглашаясь, прогудел в ответ шимпанзе.

А вокруг уже столпились артисты. Ивановым пожимали руки, сердечно поздравляли. У Вали и Ванды отлегло от сердца. Друзья рядом, значит, всё будет хорошо!

…Горит, сверкает огнями цирковая арена-манеж. Льётся весёлая праздничная музыка. Ведущий объявляет:

— Артисты Ванда и Валентин Ивановы!

И снова из-за занавеса сначала появляются три шимпанзе на самокатах, а за ними выбегают на арену стройная светловолосая женщина и кареглазый мужчина во фраке. Начинается «обезьяний цирк».

А они и взаправду чудесные артисты — эти трое весёлых шимпанзе. Промчались на самокатах два круга и плавно подрулили к стульчикам. И вот уже зрители покатываются со смеху: вся троица усердно сама себе аплодирует.