Представитель ЦК предложил собранию подтвердить "единственно правильное решение ЦК".

Вопрос был поставлен на голосование без дальнейших прений в такой формулировке: "Кто за решение ЦК об исключении из партии врагов партии и народа...?"

За эту формулировку голосовало слабое большинство, против, кажется, никто не голосовал. Около трех десятков воздержалось. Некоторые просто не участвовали в голосовании. От воздержавшихся потребовали мотивировки.

- Я лично воздержался не потому,- сказал Сорокин,- что выступаю против ЦК, а потому, что ЦК не соблюдает порядка очереди - сначала надо посадить в ГПУ Орловых, потом скрытых троцкистов, а там поговорим о мнимых или действительных "правых".

- Кого же ты имеешь в виду под "скрытыми троцкистами"?- подал кто-то реплику из президиума.

- Ты их знаешь лучше меня,- ответил Сорокин и сел.Это вызвало явный гнев президиума. Намек на "скрытых троцкистов" больно задел верноподданных сталинцев.В широких кругах партии с нескрываемой тревогой следили за тем, как самые радикальные требования Троцкого в отношении внутренней политики (крестьянство, нэп,индустриализация) становились программой действия антитроцкистского ЦК. Некоторые договаривались даже до того, что серьезно дискутировали вопрос о "добровольном уходе" Троцкого из Политбюро и о принятии Сталиным троцкистского плана ликвидации нэпа. Троцкий слишкомхорошо знал честолюбие Сталина, чтобы успешно игратьна этой его слабости. Жертвуя личной амбицией, Троцкий решил выиграть идею. Если же он не уступит сейчас, жаждавласти Сталина пересилит всякую идею, и тогда погибнетСталин, погибнет Троцкий и погибнет вся революция.Но так как на путях к власти у Сталина нет никакой другой программы и другого выхода, кроме как принятие платформы Троцкого, то надо облегчить Сталину его задачу в конечных интересах революции. Однако Троцкий имел не только развернутую платформу "сверхиндустриализации" и "перманентной революции", которые хорошо известны Сталину и ему по душе, но Троцкий разработал до тончайших деталей и методы претворения ее в жизнь. Платформа лежит на столе в Политбюро, а методы - в мозговом сейфе Троцкого.

Этот сейф Троцкий откроет только на второй день после провала Сталина с троцкистской платформой, когда партия уберет Сталина и торжественно пригласит Троцкого на престол.

Практика "экстраординарных мер" в хлебозаготовительных кампаниях 1927 и 1928 годов свидетельствует как раз о том, что Сталин уже поссорил партию с крестьянством, а когда он приступит к осуществлению первой пятилетки, он поссорит ее и с рабочим классом.

Сталин стремительно мчится к катастрофе, а Троцкий уверенно отсиживает свои последние дни в Алма-Ате.

Во всей этой иллюизии была одна правда - Сталин воспринял, с некоторой внешней отделкой, платформу Троцкого, но с тем, чтобы ею же похоронить Троцкого и идейно. Но как велика сила иллюзии! Оказывается, и более серьезные люди бывают в плену у последней. Вот что об этом рассказывал впоследствии сам Троцкий20:

"Тайме" напечатал позже сообщение о том, что я выехал в Константинополь по соглашению со Сталиным, чтобы подготовить здесь военный захват стран Ближнего Востока. Шестилетняя борьба между мною и эпигонами изображалась как простая комедия с заранее распределенными ролями.- Кто поверит этому?спросит иной оптимист - и ошибется".

Собственно говоря, вся разница между Сталиным и Троцким была не в программных вопросах, а в тактике. Если бы Ленин жил, отпала бы и эта разница. Когда надо было делать резкий, иной раз совершенно неожиданный поворот в политике, Ленин, будучи во главе партии, а потом и государства, сам становился в оппозицию ко всей своей вчерашней политике - "либо мы изменим политику и тактику, либо мы все погибнем, как партия",- заявлял он на поворотных этапах русской революции и советской власти. Так было в 1906-1907 годах, так было после Февральской революции (апрель 1917 г.), так было и в 1921 году (нэп).

20Л. Троцкий. "Моя жизнь", ч. II, стр. 319.

Вот эту величайшую тактическую гибкость - "ленинскую диалектику" Сталин усвоил твердо, Троцкий же ее не понял и до конца дней своих. Когда же Сталину пришлось вступить в войну с "правыми" и поэтому, по логике вещей, черпать свою идейную пищу из троцкистского котла, он не дал себя запугать шумом "правых" о "троцкизме".

Сталин хорошо понимал, что править страной с 170-миллионным преимущественно крестьянско-демократическим населением ему не удастся, если он экономически не задушит эту крестьянскую демократию. Задавив ее экономически, он легко мог править ею и политически. Поэтому Сталин так же смело шел на ликвидацию нэпа, как смело ввел его пять лет тому назад Ленин. Нэп был большим элементом свободы, которую вынудили у Ленина крестьяне, вынудили потому, что Ленин был слаб, но Ленин мог править страной и при наличии нэпа, поскольку опирался на большинство в партии. Сталин же, взятый с самого начала и Лениным ("политическое завещание"), и партией (троцкисты, правые, "национал-уклонисты") под сомнение, как лидер, не мог укрепиться у власти, допуская в партии ленинскую "внутрипартийную демократию", а в стране - крестьянские вольности.

Теперь, после того как устранены троцкисты при явном сочувствии крестьянства и поддержке крестьянской членской массы в партии, надо было идейно убить правых, чтобы покончить заодно и с нэпом и с "внутрипартийной демократией". Другого пути к личной диктатуре не было. Здесь Сталин вписал новую главу в историю политической тактики Ленина. Задача была тяжелой, опасность была велика, врагов было много, но головой своей Сталин и в этом случае не рисковал - он слишком хорошо знал своих врагов, чтобы не бояться их.

Победят враги (правые), Сталин покается и этим дело кончится или, в худшем случае, его уберут из Москвы и поставят во главе какого-нибудь кооперативного союза в Грузии. Победит он сам,- он похоронит и "правых" и "левых", чтобы лично управлять страной.

На этом тернистом и кровавом пути к власти Сталин оказался и виртуозным тактиком ленинской школы, и величайшим комбинатором партийной стратегии, а сталинские ученики показывали себя везде достойными своего учителя. Так случилось и в стенах ИКП. Когда Сорокин хотел отделаться фразой, что "тебе известны скрытые троцкисты лучше, чем мне", один из членов президиума, высокий