От свечи лишь свет, а тени Где-то канули в тумане. Наших мыслей единенье -Эти редкие свиданья.
Друга взгляд прямой и чистый. Надо чаще собираться. Мы сегодня -- лицеисты. Нерушимо наше братство.
Михаил Володин
ГОРИ, МОЯ ДУША
Гори, моя душа, пускай огонь сжигает Мосты ко временам, где жил, собой греша. Пока светла моя звезда и воздуха хватает, И разум злом не помрачен, гори, моя душа!
Пока еще любить и жить хватает страсти, И драться до конца, собой не дорожа, Пока свободен мой язык и страху неподвластен, Пока надежда в сердце есть, гори, моя душа!
Когда же тьма и тьма тоску посеют в сердце, И ночь падет на мир, безумствием страша, Спаси меня от этих бед, пускай ценою смерти, Да не угаснет твой огонь, гори, моя душа!
Так дай нам бог понять на нашей страшной тризне, Что все, в чем нет огня, не стоит и гроша. Нет родины иной, чем жизнь, Но свет твой выше жизни, Веди меня на свой огонь, гори, моя душа!
ЗАБЫТЫЕ ДРУЗЬЯ
Так долго в гости собирались, Что адреса порастерялись, Забылись встречи и разлуки, Явились новые дела. Так долго вместе не бывали, Что имена позабывали, И прежняя нужда друг в друге С годами память обрела.
За время наших несвиданий Среди знакомы старых зданий Возникли новые кварталы И незнакомым город стал. Как быстро все переменилось, И если б нам теперь случилось В толпе столкнуться, то, пожалуй, Я многих просто б не узнал.
Ну что ж, на все свои причины. На каждый год по две морщины. Так время метит наши лица, Я ваши лица позабыл, Храни вас бог, мои родные, Минуют беды вас земные. Я пью за всех, кто был мне близок, Кого я сам не сохранил.
ПИСЬМА
Разбираю стопки писем, Роюсь в ящиках стола. Стопки писем, стопки писем Без порядка и числа. Словно жизнь свою итожа, Провожу меж ними нить: Те, что слева -- уничтожить, Те, что справа -- сохранить.
Чтоб унять свои сомненья, Перечитываю вновь, И всплывает из забвенья Позабытая любовь. Виновато оглянувшись, Я навстречу ей иду И, сквозь слезы улыбнувшись, В стопку правую кладу.
Следом вот, письмо от друга: Друг -- давно уже не друг, Но отдергиваю руку, Вдруг почувствовав испуг. И звонит бессоный зуммер, Никуда не убежать, Тот уехал, этот умер, Не могу уничтожать.
Стопки писем разбираю, Выбираю наугда, Как слепой иду по краю, Справа -- рай, а слева -- ад. Бьется пламень в адской топке, Настежь райские врата... Все, как прежде, в правой стопке, В левой стопке -- пустота.
УРОКИ АНГЛИЙСКОГО
Все субботние дни, все воскресные дни и все праздники, Когда наши дворовые мальчики, из дому выйдя, Мяч гоняли, жевали на лавочках мятные пряники, Я ходил на английский и люто его ненавидел.
Я спрягал машинально бессчетные формы глагольные И терялся в предлогах, как в неосвещенном подвале, И украдкой косился в окошко на поле футбольное, И кричал, забываясь, когда наши гол забивали.
"Тime is money", -- уныло твердила седая наставница, Каждый третий четверг моя мама исправно платила И надеялась -- что-то запомнится, что-то останется, Пусть не все, пусть лишь часть... Но по-своему жизнь рассудила.
Пролетели года искрометным, грохочущим поездом. Те уроки из детства мне светят, как окна вокзала. Я могу по-английски нести свое горе с достоинством, Уходить по-английски... Что ж, мама, и это не мало.
* * *
Нет коней -- и позабыли, Как давным-давно любили С гиком-свистом, с ветерком На коне скакать верхом.
Очага нет -- и забыли, Как когда-то так любили Всей семьею вечерком У огня сидеть кружком.
Веры нет -- и позабыли, Как одною верой жили, В голода и в холода Знали: горе -- не беда.
Нет любви -- и позабыли, Как сто лет назад любили, Как, превыше всех наград, Почитали нежный взгляд.
Что-то, видимо, сломалось, Умерла такая малость, И лежат в нас, не дыша, Сердце, память, и душа.
О ЧУВСТВАХ
До чего наши чувства неясны, Глубоко их запрятана суть; Что прекрасно вокруг, что ужасно -Это, знаешь ли, как повернуть.
Вот, к примеру, вторично читаю Волновавший когда-то роман И растерянно вдруг замечаю, Что роман мой -- туман и обман.
Или вот -- встретил школьного друга; Вроде, тот он, а вроде, не тот, На лице его сытость и скука, И печаль мою душу гнетет.
Говорим ни о чем еле-еле, О зарплате, шутя, говорим. Говорим-то шутя, а на деле Это -- то, чем мы нынче горим.
И встречаясь с умершей любовью, Над собой мы смеемся до слез. Видно, правда, что малою кровью Наше прошлое нам обошлось.
Так во всем: оглянулись и видим -Не осталось от нас ничего. Как же мало мы впрямь ненавидим, Да и любим не больше того!
* * *
Мой голос слаб, мне не перекричать Ревущего хвалу лукавой бездне. Но стоит мне вполголоса начать, И сотни голосов подхватят песню.
Одна свеча -- еще не есть пожар. Одна гитара спящих не разбудит. Но я начну, и тысячи гитар Заглушат хор фанфар и гром орудий.
Какой бы мрак не застил небеса, Какой бы лжец не пребывал в фаворе -Мы будем петь, и наши голоса Сольються в хоре не для ораторий.
Кто нем -- тот мертв, живой -- да воспоет Свободу, но не ту, что дали свыше, А ту одну -- свободу из свобод -Жить так же, как поешь, а петь, как слышишь!
Мой голос слаб, мне не перекричать Ревущего хвалу лукавой бездне. Но стоит мне вполголоса начать, И сотни голосов подхватят песню.
Владимир Борзов
ГИТАРА
На гитаре моей не завязано розовых бантиков, Не блестит перламутрово грешное тело ее. Под гитару мою не звучат ни блатная романтика, Ни дежурная ода, ни фальши гнилье!
На гитару мою не спешите коситься и пялиться, Ей цена не означена в тесных пределах мирских, Может, мне за нее на том свете пол рая отвалится, Или ад на земле мановеньем господней руки.
За гитару мою я цеплялся ослабшими пальцами, Я по ней поднимался, вминая ступени ладов. Я Высоцкого бацал с такими же в жизни скитальцами На случайных вокзалах неведомых мне городов.
По гитаре моей, как по жизни, расходятся трещины, Тихий голос ее перекроет транзистор любой, Но, когда она плакала, самая лучшая женщина Мне смотрела в глаза, и нас нисходила любовь.
У гитары моей то тона клавесинные слышатся, То звенящие трели сменяет зовущая медь. О гитаре моей все равно до конца не допишется Эта песня, и мне, потому, никода не допеть!
Я СЕБЕ ПОСТРОЮ ДОМ