Вновь разъехались в чистом полюшке, сшиблись копьями долгомерными - и сверкнули они, будто молнии. Только копья те посгибались на три части они обломались. Ударялись и саблями острыми - на три части сломились сабельки.
Как они боролись-братались - содрогалася Мать Сыра Земля, расплескалось и море синее, приклонилися все дубравушки. Над Землей всколебался небесный свод, под Землей шевельнулся и Юша-Змей.
Тут сходили они со могучих коней, опускались на Матушку Землю. Стали биться они врукопашную. Они бились-дрались трое суточек и ослаб вдруг Пеpун Громовержец - подвернулась правая ноженька, ослабела левая ручушка. Пал Пеpун на Землю Сырую, а Дажьбог ему сел на белую грудь:
- Ты скажи, бог могучий, как имя твое, назови свое имя-отчество, - так сказал Дажьбог поединщику.
- Я приехал из Ирия светлого, я Пеpун Громовержец Свaрога сын.
Тут вскочил Дажьбог с его белых грудей, брал Пеpуна за белые ручушки:
- Ты прости меня за такую вину, что сидел у тебя я на белых грудях! Встань, Пеpун, - ты родимый мой батюшка!
Помирились они, побраталися, и вскочили они на буланых коней, и к Роси поехали матушке.
Говорил тогда молодой Дажьбог:
- Ой ты, Рось - родимая матушка! Отпусти меня ко Рипейским горам, отпусти меня к Ирию светлому ко Свaрогу богу небесному.
Попрощался Дажьбог с Росью матушкой и поехал с Пеpуном к Ирию.
О Д И Н Н А Д Ц А Т Ы Й К Л У Б О К
- Расскажи, Гамаюн, птица вещая, как женился Дажьбог сын Пepунович на младой Златогорушке Виевне.
- Ничего не скрою, что ведаю... ----------------------------------------------------------------
Хoроша поездка в чистом полюшке, хороша пробежка лошадиная. Видно где Дажьбог на коня вскочил, да не видно где в стремена вступил - только видно в полюшке пыль столбом.
Тут увидел Дажьбог - в чистом полюшке поляница-наездница едет.
- Что за чудо-чудесное в поле? Поляница во полюшке едет, а под нею конь, будто лютый зверь, а сама-то спит крепко-накрепко.
Тут вскричал Дажьбог зычным голосом:
- Ой да ты, поляница могучая! Спишь ты впрямь, или ты притворяешься? Не ко мне ли ты подбираешься?
Поляница ж молчит - не ворохнется.
Разгорелось тут сердце дажьбожее - взял Дажьбог булатную палицу, ударял поляницу могучую. Поляница ж сидит - не ворохнется, на Дажьбога она не оглянется.
Ужаснулся Дажьбог и отъехал назад:
- Видно смелости во мне все по-старому, только силы во мне не по-прежнему!
Видит он - дуб стоит в чистом полюшке. Наезжал на него Тарх Пepунович и ударил булатною палицей - и расшиб сырой дуб на щепочки.
- Значит силы в Дажьбоге по-старому, видно смелость во мне не по-прежнему!
Разъезжался Дажьбог сын Пepунович, вновь наехал на ту поляницу - и ударил ее в буйну голову.
Поляница ж сидит - не ворохнется, на Дажьбога она не оглянется.
Ужаснулся Дажьбог и отъехал назад:
- Видно смелости во мне все по-старому, только силы во мне не по-прежнему!
Видит он - скала в чистом полюшке. Наезжал на нее Тарх Пepунович и ударил булатною палицей - и разбил на мелкие камешки.
- Значит силы в Дажьбоге по-старому, видно смелость во мне не по-прежнему!
Разъезжался опять Тарх Пepунович, вновь наехал на ту поляницу он и ударил ее в буйну голову, и отшиб себе руку правую.
На коне поляница сворохнулась, на Дажьбога она тут оглядывалась:
- Я-то думала - мухи кусаются, оказалось - то добрый молодец!
Ухватила Тарха Пepуновича поляница за желтые кудри, подняла с конем богатырским, опустила его во хрустальный ларец, а ларец запирала ключиком.
И поехала снова к Рипейским горам. Едет целый день вплоть до вечера, едет темную ночь до рассвета. А на третьи сутки могучий конь стал под нею брести-спотыкаться. Она била его плеткой шелковой:
- Ах ты, волчья сыть, травяной мешок, ты чего подо мной спотыкаешься?
Тут ответил ей богатырский конь:
- Поляница ты удалая, Златогорка дочь Вия подземного! Ты прости уж меня, хозяюшка, третьи сутки иду я без отдыха, и везу двух могучих всадников, вместе с ними коня богатырского. Богатырь тот силой слабей тебя, ну а смелостью посильней тебя!
Тут опомнилась Златогорка, вынимала хрустальный ларчик, отпирала его золотым ключом, вынимала Дажьбога Пepуновича из ларца за желтые кудри:
- Ах, удалый ты, добрый молодец! Сделай ты великую заповедь, ты возьми-ка меня в замужество. Будешь жить тогда ты по-прежнему. Коль откажешься - знать тебе не жить. На ладонь положу, а другой прижму - только мокренько между ладошками будет!
- Златогорка, дочь Вия подземного! Отпусти ты меня жить по-прежнему, я согласен на заповедь вечную, я приму с тобой золотой венец!
И поехали они да не в чисто поле, а поехали ко Рипейским горам, ко тому ли Ирию светлому. Встретил их Свaрог с Ладой-матушкой. И спросил Свaрог Златогорушку:
- Ты кого привезла, Златогорушка?
- Привезла я могучего витязя удалого Тарха Пepуновича, скуй Свaрог нам свадьбу небесную!
Приняли Дажьбог с Златогоркою золотые венцы свароговы, стали вместе они коротать свой век.
- *
Далеко-далеко в чистом поле поднималась пыль и стелилась ковыль. Проезжали там добрый молодец - молодой Дажьбог сын Пepунович и удалая поляница: Златогорка - дочь Вия подземного.
Они ехали ко святым горам, ко высоким горам Араратским. Ехали они много времени, подъезжали они ко Святой горе. Находили тут чудо-чудное, чудо-чудное - диво-дивное, площаницу нашли огромную. А на ней надписана надпись:
"Тот в гроб ляжет - кому в нем лежать суждено."
Тут спустились они со могучих коней и ко гробу тому наклонились. И спросила тогда Златогорушка:
- А кому в этом гробе лежать суждено? Ты послушай меня, милый муж Дажьбог, ты ложись-ка в гроб да примеряйся, на тебя ли гроб этот вырублен?
Тут ложился Дажьбог в тот огромный гроб, только гроб ему не поладился - он в длину длинен, в ширину - широк.
- Ты Дажьбог могучий, Пеpуна сын, выйди ты из гробницы той каменной. Я теперь прилягу, примеряюсь.
И легла Златогорушка в каменный гроб. Златогорке гроб тот поладился - он в длину по мере, в ширину как раз.
И сказала тогда Златогорушка:
- Ай же ты, Дажьбог, мой любезный муж, ты покрой-ка крышечку белую, полежу я в гробу, полюбуюся.
Отвечал Златогорке могучий Дажьбог: