тогда в землю спокойно опуститесь вы в некий день". Как я в "Сущности христианства", определяя человека целью для человека, ни в малой мере не хочу обожествлять его, как это мне глупым образом приписывали, обожествлять, то есть делать богом в смысле теологически-религиозной веры, которую я ведь разлагаю на ее человеческие антитеологические элементы, так же мало хочу я обожествлять природу, в смысле теологии или пантеизма, когда я полагаю ее основой человеческого существования, существом, от которого человек должен себя сознавать зависимым, неотделимым. Как я человеческую личность могу почитать и любить, не обожествляя ее, не игнорируя даже ее ошибок и недостатков, так же точно могу я признавать природу существом, без которого я ничто, и при этом не забывать, что у нее недостает сердца, разума и сознания, которые она обретает только в человеке, и не впадать, стало быть, при этом в ошибку естественной религии и философского пантеизма, делавших природу богом. Истинная образованность и истинная задача человека заключаются в том, чтобы брать вещи и трактовать их так, как они есть, и делать из них не больше, но и не меньше того, что они есть. Естественная же религия, пантеизм, делает из природы слишком много, как, наоборот, идеализм, теизм, христианство делают из нее слишком мало, сводя на нет. Наша задача состоит в том, чтобы избежать крайностей, превосходных степеней или преувеличений религиозного чувства и рассматривать природу, обращаться с ней и почитать ее такою, какова она есть, - как нашу мать. Как нашей родной матери оказываем мы должное ей уважение, и как нам не нужно, чтобы ее почитать, забывать о границах ее индивидуальности, ее женского существа вообще, как мы в отношении к нашей родной матери не остаемся просто на точке зрения ребенка, а относимся к ней с свободным взрослым сознанием, так же точно должны мы смотреть и на природу не глазами религиозных детей, а глазами взрослого человека, исполненного самосознания. Древние народы, которые от избытка религиозного аффекта и смиренного чувства почитали все возможное богом, которые почти на все смотрели религиозными глазами, называли и родителей богами, как это, например, значится в одной гноме Менандра. Но как для нас родители не являются ничем, потому что они перестали быть для нас богами, потому что мы не наделяем их, как древние римляне и персы, правом власти над жизнью и смертью ребенка, следовательно привилегией божества, так же точно и природа, вообще всякий предмет не превращается в ничто, в предмет ничтожный только потому, что мы лишили его божественного ореола. Наоборот, предмет лишь тогда обретает свое настоящее, ему присущее достоинство, когда у него отнимают этот священный ореол; потому что до тех пор, пока какая-либо вещь или существо является предметом религиозного почитания, до тех пор оно рядится в чужие перья, а именно в павлиньи перья человеческой фантазии.

Содержание третьего параграфа заключается в том, что бытие и существо человека, поскольку он определенный человек, находится также в зависимости только от определенной природы, от природы его страны, и поэтому он по необходимости и с полным правом делает природу своего отечества предметом своей религии.

К этому параграфу я не имею ничего другого добавить, кроме того, что если неудивительно, что люди почитают природу вообще, то чему же удивляться, зачем сожалеть или смеяться над тем, что они религиозно почитают в особенности ту природу, в которой они живут и действуют, которой одной только они обязаны своим своеобразным, индивидуальным существом, следовательно - природу своего отечества. Если по этому поводу их порицать или высмеивать, то надо вообще высмеять и отвергнуть религию; ибо если чувство зависимости есть основа религии, предметом же чувства зависимости является природа как существо, от которого зависит жизнь, существование человека, то совершенно естественно также, что не природа вообще или как таковая, а природа данной страны составляет предмет религиозного почитания, ибо только данной стране обязан я своей жизнью, своим существом. Я ведь сам не человек вообще, а данный, определенный, особенный человек. Так, я человек, говорящий и думающий по-немецки, - ведь в действительности не существует языка вообще, а только тот или иной язык. И эта определенность характера моего существа, моей жизни неотделимо зависит от данной почвы, данного климата; особенно же это относится к древним народам, так что нет ничего смешного в том, что они религиозно почитали свои горы, свои, реки, своих животных. Это тем менее удивительно, что древним, примитивным народам по недостатку опыта и образования их страна представлялась всей землей или по меньшей мере центром земли. Наконец, это тем менее удивительно у древних народов, живших замкнуто, когда даже у народов современных, цивилизованных, живущих среди грандиозного мирового оборота, патриотизм все еще играет религиозную роль. Ведь даже французы имеют поговорку: "Господь бог - добрый француз", и даже в наши дни не стыдятся немцы, которые поистине не имеют основания, по крайней мере в политическом отношении, быть гордыми своим отечеством, - говорить о немецком боге. Не без основания говорю я поэтому в одном примечании к "Сущности христианства", что до тех пор, пока есть много народов, до тех пор будет и много богов;

ибо бог какого-либо народа, по крайней мере его подлинный бог, которого, конечно, следует отличать от бога его догматиков и философов религии, есть не что иное, как его национальное чувство, национальный point d'honneur сознание чести. Этим сознанием чести для древних, примитивных народов была их страна. Древние персы, например, как сообщает Геродот, расценивали даже другие народы исключительно по степени отдаленности их страны от Персии: чем ближе, тем выше, чем отдаленнее, тем ниже. А египтяне, по свидетельству Диодора, видели в тине Нила первичную и основную материю животной и даже человеческой жизни.

ШЕСТАЯ ЛЕКЦИЯ.

Конец последней лекции был, в противоположность христианскому супранатурализму, оправданием и обоснованием точки зрения естественной религии, а именно той точки зрения, что определенный и ограниченный человек почитает только определенную и ограниченную природу - горы, реки, деревья, животных и растения своей страны. Как самую парадоксальную часть этого культа я сделал культ животных предметом следующего параграфа и оправдал его тем, что животные - существа, человеку необходимые, без которых он не может обойтись, что от них зависит его человеческое существование, что только при их помощи он поднялся на высоту культуры, что человек, однако, почитает богом то, от чего зависит его существование, что поэтому в предмете своего почитания, а стало быть, и в животных он выявляет лишь ту ценность, которую он придает себе и своей жизни.