В этой саге перед нами, во-первых, опять "сопротивляющийся любовник", хотя мотивы его воздержания иные, чем в других сагах: он обязан Маркану лишь за оказанное гостеприимство. Отметим затем общий почти для всех рассмотренных нами примеров мотив брака старого короля и молодой женщины, а также мотив ее измены с молодым героем. Такая деталь, как волшебный напиток, усыпивший гостей на пиру, сближает сагу с легендой о Тристане: чудесное питье способствует соединению любящих. Как и в истории Тристана и Изольды, в саге о Кано один из любовников приезжает на роковое свидание на корабле, тогда как другой ждет на берегу. Важен также мотив любви до гроба: подобно Тристану и Изольде, Кано и Кред не могут пережить друг друга. Что касается Колгу, то по своей функции этот персонаж соответствует двум действующим лицам легенды о Тристане - Андрету, племяннику Марка, выслеживающему любовников, и Кариадо, ухаживающему за Изольдой.

Мотив камня, в который заключена душа героя, восхитил A. A. Смирнова, заметившего: "Разрыв камня с душою Кано, вызывающий смерть последнего, и разрыв сердца у Изольды над трупом Тристана, это две крайние точки, между которыми лежит все развитие легенды" {А. Смирнов. Указ. соч., стр. 60.}. Символика камня и заключенной в него души прозрачна и красноречива. Ее параллелизм определенному мотиву нашей легенды несомненен. Но вряд ли между ними протянулась генетическая прямая.

Вместе с тем, если вернуться к саге в целом, то нельзя не заметить, что ее сближает с легендой о Тристане не только параллелизм мотивов. Существенно отметить и совпадение имен персонажей: Маркан - это уменьшительное от Марка. Важна также локализация событий: действие разворачивается между Шотландией и Ирландией, причем Кано оказывается шотландцем, а Кред - ирландкой, совсем как Тристан (если принять, что Леонуа - это Лотиан) и Изольда.

Далекие параллели нашей легенды, такие, как древнерусская "Повесть о Петре и Февронии Муромских" или персидская поэма "Вис и Рамин" говорят лишь о сходности путей художественного сознания - в сходных, конечно, историко-культурных условиях. Ни о чем другом эти параллели не говорят. По этому поводу с исчерпывающей убедительностью высказался В. М. Жирмунский, писавший, что "даже очень близкое сюжетное сходство, при отсутствии убедительных указаний на наличие прямых или косвенных культурных связей и взаимодействий, должно рассматриваться как результат историко-типологических схождений под влиянием общих социально-исторических и художественно-психологических предпосылок" {В. Жирмунский. Народный героический эпос, стр. 63.}.

Сложнее вопрос о кельтских параллелях. Родство мотивов подкрепляется здесь сходностью географической обстановки и совпадением отдельных (вообще-то крайне редких) имен. З. Эйснер {S. Eisner. The Tristan legend, p. 104-105.} предложил следующую схему совпадений, сопоставив легенду (ТИ) с сагами "Преследование Диармайда и Грайне" (ДГ), "Повесть о Байле Доброй Славы" (БДС), "Повесть о Кано, сыне Гартиана" (К), "Повесть о Требланн, дочери Фройха" (Т), "Повесть о Лиадан" (Л), "Повесть о Бекфоле" (Б), и "Изгнание сыновей Уснеха" (ИСУ):

==

3. ИСТОЧНИКИ

Изучение источников нашей легенды может идти двумя путями, вернее, включать два основных направления поисков. Во-первых, следует выяснить, каков исторический фон легенды, что предполагает изучение отразившихся в легенде общественных отношений, отзвуков реальных событий или исторических персонажей, в трансформированном виде вошедших в повесть, наконец, ее географии. В своей совокупности это, в той или иной мере, конечно, даст ответ на вопрос о том, где и когда наша легенда могла зародиться. Во-вторых, следует сопоставить мотивы легенды и ее сюжетную канву с рядом параллельных произведений, у которых с нашей легендой могут быть те или иные генетические связи. Все это в целом позволит с той или иной приблизительностью реконструировать первоначальный вариант легенды, то есть ее прототип.

Следует заметить, что эта методология принципиально отличается от приемов Ж. Бедье при его реконструкции прототипа нашей легенды {См.: J. Bedier. Le Roman de Tristan par Thomas, v. II. Paris, 1905.}. Ж. Бедье использовал исключительно французские тексты или же восходящие к ним немецкие, английские, скандинавские, итальянские. Он признавал кельтские (и пиктские) источники легенды, но в своих реконструкциях не шел столь далеко. Он позволил себе реконструировать лишь французский прототип. Впрочем, ряд важных текстов был ему еще неизвестен.

В настоящее время большинство исследователей пришло к выводу, что какие-то очень отдаленные корни легенды о Тристане уходят в Шотландию, частично заселенную пиктами. На это указывает изучение валлийских текстов, сохранивших в отрывочной форме фрагменты нашей легенды, точнее же говоря свидетельство о ее существовании. Речь идет прежде всего о так называемых валлийских "Триадах" {"Trioedd Ynys Prydein. The Triads of Britain", ed. by R. Bromwich. Cardiff, 1961.}, созданных в XI-XII вв. (по некоторым данным в XIII в.). В самой суммарной форме они передавали бытовавшие в валлийской среде старые легенды и мифы о местных королях и героях. Среди обширнейшей "артуровской" номенклатуры мы встречаем в "Триадах" упоминания и персонажей нашей легенды. Герой ее называется то Друстаном (или Дрестаном), то Тристаном. Подобная вариативность указывает, как представляется, на свежесть и подвижность бытования легенды в среде населения Уэльса и Корнуэльса, на ее движение с Севера на Юг. Тристан - Друстан здесь постоянно называется сыном короля Таллуха. Оглушение типично при переходе от северных кельтских диалектов к южным (ср. Дрестан - Тристан), поэтому вполне закономерно искать другой вариант имени отца нашего героя. Как было установлено, северокельтским аналогом Таллуха был Талорк {См.: S. Eisner. The Tristan legend, p. 47; Ср.: J. Bedier. Le Roman de Tristan par Thomas, v. II, p. 105-108; J. Loth. Les noms de Tristan et Iseut. - "Revue celtique", XXXII, 1911, p. 407-411.}.

Исторических персонажей с именами Друстан (или Друст) и Талорк в анналах кельтской Британии немало. Так, в одной из хроник упоминается пиктский король Друст, сын Талорка, умерший в 780 г. Но здесь не сказано, что Талорк был королем (как об этом постоянно говорится во всех редакциях нашей легенды). Да этого и не могло быть: в пиктском обществе с его выборной королевской властью сын короля, как правило, не мог занять трон отца. "Подходящий" король Талорк отыскивается в VI в. Он был сыном некоего Муйрхолаха и правил в течение одиннадцати лет {См.: Н. М. Chadwlck. Early Scotland. Cambridge, 1949, p. 13.}. З. Эйснер и предлагает этого пиктского царька в прототипы отца нашего героя {S. Eisner, The Tristan legend, р. 54.}.