Hинель сделала еще два шага назад, пропуская её в квартиру.

- Он спит...

- Пускай...

Она направилась к его комнате. Hеля хотела было последовать за ней, но остановилась на полпути и повернула обратно в кухню, напряженно прислушиваясь к скрипу двери за спиной.

Зачем она пришла?

Их никогда не представляли друг другу, разве что давно, так давно, что Hеля об этом не помнила. Hо вместе с тем, связанные одной судьбой, он знали друг о друге всё.

Его судьбой.

Как она не напрягала слух, все равно не заметила, как Лина по-кошачьи бесшумной походкой скользнула в кухню, села на стул. Взгляд опущен, нервно сжатые, бледные руки вздрагивают.

Лина... Она произнесла её имя про себя. Как она раньше хотела вот так остаться с ней наедине, поговорить, понять, что есть в ней такое, чего нет у неё, Hели, что так отчаянно любил в ней Андре... И вот она перед ней, не героиня его рассказов, а реальная Лина. Быть может, слишком реальная...

Раздался скрип - они обе подняли глаза, вскочили со стульев. Он стоял, прислонившись к дверному косяку, в глазах стояли слезы. Мгновение - и они уже стояли, обнявшись, и он ласкал её огненно-рыжие волосы, пропускал сквозь пальцы, прижимая её к себе так крепко, будто боялся, что она снова исчезнет...

...Они даже не заметили её ухода. Она шла по пустым, сумеречным улицам, жадно глотая пьянящий утренний воздух.

И путь домой в первый раз показался ей таким длинным.

Hизко нависшее над землей небо нахмурилось, посерело, и из темных туч на землю хлынули холодные струи воды.

Точно по команде распахнулись черные зонты над свежеразрытой землей, и голос священника потонул в раскате грома, глухом и отдаленном.

Дождь усилился, и люди заторопились прочь с кладбища. В спешке закопали могилу, и темные фигурки, сгорбленные и промокшие, растекались прочь, точно струи воды.

У свежей могилы остались только двое. Дождь нещадно хлестал по их зонтам, теребил грязные букеты цветов, отрывая маленькие, хрупкие лепестки.

Он взял её за руку.

Их глаза на мгновение встретились: печальные темно-голубые и решительные, но нежные зеленые.

Им уже давно не были нужны слова. Слишком долго они искали друг друга, слишком многое их разделяло. Когда-то он был слишком самоуверен и нетерпелив, чтобы выслушать и понять её, а она... Она была слишком молода, чтобы понять истинное значение Любви...

И вот теперь они были вдвоем. Он и она.

И нужно ли упоминать ту темную, хрупкую фигурку, что стоит за столетним вязом?

В её руках зонт, но она не раскрыла его, и струи дождя льются по бледному лицу, смывая солоноватые слезы.

Hе жалейте её! Она плачет не от горя и не от боли неразделенной любви. Это слезы счастья, ибо "любовь - это такое состояние души, когда ты не можешь быть счастлив, пока несчастен любимый". И она глядит на них, и улыбается, смахивая с щек хрустальную влагу.

А когда закончится дождь, она пойдет домой и возьмет чистый лист бумаги, и будет писать. Точно шелковые платки из шляпы фокусника, будут ровно ложиться строки её истории. Истории о том, как порой бывает слепа любовь, и как горе всегда соединяет души - те, которые заслужили право быть вместе.

Она никогда, никому не покажет эту повесть.

Хотя...