— Я ещё никогда никого на выдал, — начал Беландро, — не собираюсь делать этого и на этот раз. Тем более, что об убийстве я ничего не знаю. Но в любом бизнесе нужно не только брать, но и давать. Если я хочу, чтобы вы оказали мне услугу, должен кое-что для вас сделать.

— Совершенно верно! — кивнул старший инспектор. — Так что поехали!

— Эвелин Паркер поддерживает связи с очень разными людьми. Что на самом деле её зовут Пинни, вы наверняка знаете, — начал Беландро. Пожалуй, Сэм Коэн, который называет себя Каннингс, он тоже немало повидал. Злые языки утверждают, что у него связи в доках, в основном на тех причалах, где принимают небольшие суда из Европы. Каннингс очень представительный мужчина, около пятидесяти — по крайней мере, он так выглядит, я его знал, ещё когда сам бегал по городу и продавал «кокс».

Беландро выпустил кольца сигаретного дыма в потолок.

— И ещё Макаллистер, человек Гравика в баре «Шанхай» — я часто видел его входящим к Эвелин.

— Гарвик и Паркер? — недоверчиво переспросил Бревер. — что-то не верится. До сих пор ничто не говорило об этом.

— А против этого? — Обиделся Беландро. — Разумеется, я не знаю ничего конкретного, это только догадки. Но Макаллистер и Паркер — несомненно, заодно. А Макаллистера Гарвик посадил на свое место в «Шанхае», чтобы целиком посвятить себя строительному бизнесу. Что он, собственно, строит, не знает никто. Якобы, новые жилые районы. На мой взгляд слишком часто ездит в Чикаго и Майами. Но его строительный бизнес явно дает ему солидное положение.

— Извините, я на минутку! — Бревер встал, забрал папки и вышел.

Гэйтски, Слоун, Сэрдж и Лоуэтт сидели вместе. В углу подремывал Бен.

— Кажется, получилось, — вполголоса сказал Гэйтски. — Когда я положил папки на стол и этот гангстер прочитал на этикетках свое имя, на нем просто лица не было!

Бревер торопливо приказал:

— Немедленно организуйте слежку за Паркер и Гарвиком! Поделитесь, как хотите. Отдыхать можете по очереди, разумеется, здесь, у нас, чтобы быть под рукой. Мне срочно нужны материалы по Альберту Мосилли! А эту гориллу отправьте в ближайшее кафе, пусть там подождет своего хозяина!

Бревер быстро вернулся в кабинет.

— Что делает Бен? — хотел знать Беландро.

— Ждет вас в соседнем кафе, не беспокойтесь. — Но вы продолжайте. Мне кажется, за восьмым и десятым этажами вы следили весьма бдительно.

— Мне было интересно, — ответил гангстер, — как долго им это будет сходить с рук. Ведь Паркер у вас на учете за ту аферу с колл-герлс? Коэн-Каннингс тоже известен вашему ведомству. Не говоря о Макаллистере. Полагаю, и у Гарвика были когда-то проблемы с баром «Шанхай». А я уж хотел раз-навсегда быть избавлен от этого. — Он взглянул инспектору в глаза. Мне это стоило целого состояния — возможность уйти на покой. Кто хочет уйти, может слишком легко уйти навсегда. Так мне пришлось откупиться. Вы мне не верите, я чувствую. Но и среди нас есть люди, которые хотят покоя. Знаете, инспектор, моя мать была француженка. Из провинции. Крестьянка. Я часто думаю о земле. Тяжелой, жирной земле. Иногда жизнью здесь я сыт по самое горло.

Бревер внимательно взглянул на него. Мужчина лет пятидесяти, многовато лишнего жира, немного отекшее лицо оливково — желтого цвета, толстые губы, волнистые, почти кучерявые волосы. Костюм сидел безукоризненно — на такую фигуру его должен был шить кудесник иглы. На мизинце левой руки — крупный бриллиант в платиновой оправе. По виду — добряк. И человек, в прошлом которого убийство было заурядным делом, бизнес как и любой другой, смерть, приносящая прибыль.

— Вчера вечером вы не заметили ничего необычного? — Бревер отогнал подобные мысли. — Днем или вечером? Может быть, машину у входа? Или в переулке, у въезда в гараж? Не крутился ли рядом кто-то подозрительный? Не видели вы какую-то знакомую или незнакомую физиономию?

Беландро с сожалением покачал головой.

— Ничего такого! Я бы никого не выдал и не помог сцапать. Но если молчание наводит подозрения на меня… — Он закурил новую сигарету. Несправедливо, но это меняет ситуацию… Я не для того удалился в солидную атмосферу «Саванны», чтобы там мне доставлял неприятности какой-то торговец наркотиками или поставщик девок. Наркотики — это епархия федеральных властей, а с федеральными агентами я ещё меньше хочу встречаться, чем с вами. Наркотики для меня не существуют.

— И Адониса Лавинио вы в самом деле не знаете? Как он мог очутиться в «Саванне»? — спросил Бревер.

Беландро надолго задумался.

— Я его не знаю, честное слово. Но если вы хотите знать мое мнение, инспектор, в убийстве замешан восьмой или десятый этаж. Гарвик живет тем, что скрывает за своим солидным бизнесом. Он тратит уйму денег, чтобы на него не пало ни малейшего подозрения. Его строительный бизнес — это только прикрытие, как я понимаю, и весьма дорогое! Эвелин очень старается не обращать на себя внимание. И у Баннистера тоже совесть не чиста. — Он снова покачал головой. — Что-то здесь не то!

— Что именно? — не отставал Бревер.

— Вы слишком многого от меня хотите. Правда! Эти ребята прекрасно знают свое дело. Лавинио не был тяжеловесом. Кто бы его не шлепнул, мог принести к двери Бэлдона с любого этажа.

— Никто не потащит тело несколько этажей вверх по лестнице, если вниз это много легче, — возразил Бревер.

— Никто? — протянул Беландро. — Как раз наоборот! Каждый, кого есть мозги в голове, поймет, что полиция придет именно к такому выводу. И именно потому понесет тело наверх. Тем самым бросит подозрение на верхних жильцов. Например — в нашем случае — на меня, на Лирбоди. Убийца мог подумать и о квартире Дороти Шеннон, которая была в отъезде. Будь у него ключ от её квартиры, мог бы без всяких помех совершить убийство именно там.

Бревер пораженно взглянул на Беландро.

— Жаль, что мы стоим по разные стороны баррикады. Эта идея с квартирой на тринадцатом этаже, честно признаюсь, мне в голову не пришла. Но эта поправимо. Хотя ведь пыль, осевшая на пороге, подтверждает, что двери давно не открывали.

— Не хочу опережать события, — заметил Беландро, — но совсем нетрудно искусственно создать такое впечатление. Хватит мешочка влажной пыли, которая хорошо ложится… — Он скривил рот. — Весьма доступный материал.

Встав, бревер задумчиво взглянул на Беландро.

— Вот в чем преимущество человека, который видит событие с точки зрения преступника, — взмахом руки он отмел протесты Беландро, — я не имею в виду лично вас. Полицейским стоило бы глубже вникать не только в психологию преступника, но и в его образ действий и мыслей. Непрестанно задавать себе вопрос, что бы он сам сделал на месте преступника, чтобы провести полицию. И о преступлении судить не только по тому, что видит, но и попытаться понять, что ему старается внушить преступник, чтобы с самого начала направить следствие по ложному пути… — Он решительно шагнул к дверям. — Джек Беландро, вы свободны. На вас распространяются слова одного великого адвоката, которого спросили, считает ли он своего клиента честным человеком. «Мой клиент — весьма уважаемый человек, — ответил он. — Ему невозможно ничего доказать…»

Беландро поднялся. В голосе его звучала сдержанная злость.

— Обижаете, инспектор. И это за то, что я изо всех сил старался вам помочь!

Через соседнюю комнату он прошел, не сказав ни слова и удалился. Звук его тяжелых, чуть шаркающих шагов по каменным плитам затих в стороне выхода.

— Папки я отдал обратно в архив, — сказал Гэйтски. — Слоун отдыхает. Сэрдж и Лоуэтт уже ушли. Я пойду позднее, потому что к полуночи понадоблюсь вам в «Шанхае». И, кроме того, хоть немного посплю. Лоуэтт и Сэрдж направляются на Вестэнд Авеню.

— Как только дадут о себе знать, пусть Лоуэтт договорится с управляющим о вскрытии квартиры на тринадцатом этаже. Миссис Шеннон в отъезде, скорее всего, ничего там нет, но Беландро зародил во мне сомнение. Лоуэтт должен выяснить, открывались ли входные двери последнее время, последних несколько дней.