Мне нужно внимание, тепло, убежище, радость от моего появления. Воплощение этого я нахожу в пизде. Вне зависимости, кому она принадлежит, она дают мне это, пусть временное (а что, не временное?), но исполнение мечты, нирвану, блаженство, тотальное удовлетворение. Любые отношения с женщиной проходят на основе пизды, как любые операции теперь проводят на фоне антибиотика. О, этот ручной зверек, а также и хуёвый, и языковой как и барьер, который возникает, стоит лишь заговорить с любой женщиной.

О, как я люблю тебя, сторонящаяся моей жизни Карен! Твои темные глаза, которые ты никогда не отводила, а смотрела на меня в упор, предлагая себя мне, так что я рвался к тебе с первого мгновенья твоего второго появления (или пришествия?) Твои длинные ноги, 36 дюймов от ступней до промежности. Или до талии? Всю равно у меня — лишь 31. И ты с ногами, такими длинными, стоящая на четвереньках, напоминаешь мне кузнечика. Вот я подползу к тебе на коленях сзади, а ты резко выпрямишь свои ноги и выпрыгнешь в окно. И стрекочешь, и стрекочешь, как жарким летом, пока я окунаю в тебя своё естество.

Как хорошо, что ты не пожелала длить наши встречи. Как тягостно было бы биться за тебя и отстаивать себя. Ревновать и скрывать это чувство, в попытках вызвать у тебя ответную ревность. Терпеть твои бзики и придури ведь ты не из добрых и мягких — и со временем начать сомневаться, стоит ли твоя пизда всех этих треволнений. И тем не менее держаться за неё потому, что не будет рядом какой-нибудь получше.

И наши юные разговоры в промежутках между оргазмами, выяснение прошлого, настоящего и будущего. Новизна движений, порывов, жестов. Её профиль простоват, и даже блекл, но фас — прекрасен, с бесстыдной улыбкой и заводью глаз, которые заводят меня с полуоборота.

Моё желание тебя так сильно, что ничто не может вызвать во мне отвращение.

Если б тебя пронесло у меня в постели, я думаю, и это не отвратило бы меня.

Ничто физическое. Но духовное… то бишь, словесное. Да, оно здесь может оказаться посильнее физического — например, если ты скажешь мне: «Не люблю жидов» или «твой хуй для меня слишком мал», я бы разозлился, и хуй бы, наверняка, опал, и я бы вышвырнул тебя из постели, забыв о желании. А быть может, всю случилось бы наоборот, и (надеюсь) так бы и получилось всю в зависимости от момента, когда бы ты это сказала — будь это во время ебли — я бы со злости тебя бы ёб до конца, мол, на, получай от жида, хуя малого! Но чтобы сказать такое во время ебли, Карен должна была бы быть совершенно равнодушна или обозлена чем-то. А ты млела и урчала, и тело держало в узде твою душу. Ты могла бы это сказать после оргазма. Но ты кончила, и сладко, отдыхала у меня на груди, целовала мой сосок благодарно. Ты могла бы такое сказать, если бы я кончил один. А я ведь с самого начала дал тебе понять, что твой оргазм для меня священен. Я-то, до тебя добравшись, уж всегда кончу, а удостовериться, что ты кончила, зашлась, как говаривали в девятнадцатом веке, и приложить все к этому усилия — мой священный долг и почетная обязанность. И ты кончила. Тысяча и один оргазм. Тысяча маленьких и один огромный, от которого ты свалилась на меня замертво. А потом я вынудил тебя на второй.

Я не выдержал и позвонил Карен в воскресенье днём. Благо был предлог, поинтересоваться о её здоровье. Мелькнуло воспоминание, как в детстве, захватывало дух от слов с окончаниями женского рода: пришла, красивая, Степанова. Трепет пола слышался в этом грамматическом различии. Сколько эротичности теряет язык, лишенный родовых окончаний.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил я.

— Гораздо лучше, — сказала она, и в тоне её голоса я сразу почувствовал, что она не хочет со мной сегодня встречаться. Эта безошибочно холодная интонация женщины, которая удовлетворена своим состоянием и вовсе не ждёт моего вопроса, который я все-таки задал:

— Ты не хочешь сегодня встретиться?

— Я сегодня занята. Я уже давно договорилась провести время с подругой.

Тут и подруга, что, мол, не мужик, и давно договорилась, мол, превыше её сил отменить. Хуйня это всё! Все бы свои планы разметала бы, если бы хотела.

— Послушай, у меня создаются впечатление, что твоя страсть так же быстро улетучилась, как и прилетела.

— Видишь ли, у меня своя жизнь, и в ней разные планы и люди.

— Ты не должна оправдываться. Дело в том, что я продемонстрировал тебе свою желание быть с тобой. И если ты захочешь встретиться со мной, то теперь уж тебе придется мне звонить, поскольку я больше звонить тебе не буду.

— Я хотела бы встретиться опять, если ты по-прежнему будешь хотеть этого после того, как поговоришь с Бобом.

— С Бобом? При чём тут Боб?

— Он должен тебе кое-что сказать обо мне.

— Ты что, не можешь говорить о себе сама?

— Могу. Но будет проще, если ты поговоришь с Бобом. Поверь мне.

— Хорошо. Позови Боба, я с ним поговорю.

— Он уехал за город и вернется только завтра.

— Что за бред? — возмутился я. — Почему, черт возьми, чтобы встретиться с тобой я должен говорить с Бобом?

В ответ раздались частые гудки. Я перезвонил, но она явно сняла трубку, и всю мои последующие звонки натыкались на частокол гудков.

Приходилось ждать до завтра.

Но я не мог позволить ей нагло вести себя со мной. А это не что иное, как наглость — пренебрегать моим желанием по какой бы то ни было причине. Уж не бисексуален ли Боб и не является ли он её любовником? Но зачем тогда он меня с ней сводил? Может быть, она осточертела ему, и он таким способом от неё избавлялся?

А тем временем мысли мои и фантазии продолжали плодиться вокруг Карен.

Ты сказала, что через два дня ты улетаешь на неделю в отпуск в Лос-Анджелес. И вот я представляю, что ты позвонишь мне перед отъездом и скажешь, я думаю о тебе, не сердись, я вовсе не холодна с тобой, просто у меня… — и после этого ты можешь сказать любую абсурдную причину, вроде плохого настроения или недомогания — я во всё поверю, уговорю себя, что это правда, во имя возможности снова оказаться лицом к лицу с твоей пиздой. Но ты не звонишь, и я знаю, что и я уже не позвоню, поскольку я сжёг мосты, и наводить их будет унизительно. Я был бы счастлив склониться к тебе низко-низко, но не в унижении. Ты станешь презирать меня, даже если ты захочешь встретиться опять, умилённая моей страстью. Но, значит, мою желание ещё не настолько сильно — и, дай Бог, никогда не достигнет такой силы, когда я соглашусь добиваться встречи с женщиной, поступаясь собственным достоинством. Нет, я могу смириться, что женщина ебётся со мной, любя не меня, а кого-то другого. Но я не буду общаться с женщиной, которая меня презирает. Я умышленно сказал общаться, потому что выебать раз я могу вне зависимости от того, как ко мне относится женщина.

Но если начинаются отношения, а именно это мне сразу стало видеться с Карен, то отношения, пропитанные презрением, я не принимаю. Во всяком случае, пока.

Как я могу знать, что со мной произойдёт потом. Может быть, я, доведенный мечтой до отчаянья, брошусь в ноги, а вернее, между ног, прекрасной подлюге.

Ведь мы обречены повторять одни и те же ошибки. Ведь жизнь и есть череда одних и тех же ошибок. Мы можем воздерживаться от них на какое-то время с помощью усилий сознания, ума. Но чуть отдашься чувствам, как всё произойдет заново. И в этом какой-то высший смысл нашей жизни, смысл нам не постижимый, смысл, который зовётся судьбой.

Я звоню Анджи, которая с радостью вызывается ко мне приехать. Пока я жду её, Карен не выходит у меня из головы.

О, как я хочу тебя, Карен! Ты, быть может, сейчас постанываешь с кем-то.

О, как тебе легко! Ведь тебе надо только взглянуть чуть дольше обыкновенного на любого желанного тебе мужчину, и он — твой. Хотя бы на ночь. Обладай я такой властью, я бы о тебе и не помнил. Как это ни прискорбно, но любовь всякого рода, привязанность — результат нашей ущербности. Ну, скажи, зачем ты мне была бы нужна, если бы вокруг меня были бы женщины прекраснее тебя? Ну, может быть, и повспоминал бы тебя, но ведь до первого оргазма. Я и с не шибко привлекательной женщиной, которая скоро зашевелится подо мной, вмиг забуду о тебе, лишь доберусь до самой верхотуры ощущений. Конечно, опосля, несколькими минутами позже, ты объявишься вновь. И женщина разового употребления, что рядом, которую я использую минимум три раза, чтобы на дольше избавиться от желания тебя эта женщина бессильна заставить меня забыть о тебе навсегда, а будь на её месте другая или несколько других, тогда — прощай Карен. Впрочем, если бы ты позвонила мне, я бы выкроил для тебя вечерок. А то бы и просто пригласил тебя, когда у меня была бы одна из кошечек.