В ту же минуту произошло что-то странное, чего Веригин никак не ожидал: лесной дед мгновенно остановился, уронил свою палочку и с ужасом уставился на незнакомого человека. Невольно приостановился и Веригин, хотя и продолжал улыбаться. Некоторое время они неподвижно смотрели друг на друга, и видно было, как у старика дрожали колени. Потом он метнулся, как заяц, схватил свой чурбан, поволок его, не осилил от испуга, бросил и вдруг, шагнув в сторону Веригина, замахал руками и закричал:

- Уходи!.. Чего тебе?.. Уходи!.. Нельзя тут!.. Уходи!..

Он путал эти русские слова с какими-то непонятными Веригину звуками, среди которых опять послышалось ему "шау, шау", и еще какое-то "ширметь, ширметь"... Веригин в недоумении смотрел на старика.

- Уходи, уходи! - кричал дед, топая на него ногами и весь трясясь не то от ужаса, не то от злости. Борода у него прыгала, изо рта вылетала слюна, волосы на голове встали дыбом.

- Да чего ты?.. Дедушка, мне только... воды напиться... - пробормотал ошеломленный Веригин, невольно отступая и хватаясь за ружье.

Но дед, очевидно, осатанел до того, что даже не слышал ничего. Он как-то странно, обеими ногами сразу, прыгал на Веригина, махал руками, плевал и кричал только одно:

- Уходи! Шау, шау... ширметь! Уходи!..

Веригин наконец догадался, что попал в какое-то священное место, куда непосвященным входить нельзя, и что старик гонит его прочь с поляны. И сразу страх, вызванный стариком, пропал, и ему опять стало только смешно. Он нарочно угрожающе шагнул к старику навстречу.

Старик оторопел и на минуту замолк, с диким ужасом глядя на человека, который, по-видимому, совсем не боялся его страшных слов. Веригин подходил все ближе, с любопытством рассматривая идола. Старик поймал этот взгляд и всем телом своим метнулся загородить от чужих глаз своего деревянного Бога.

- Да чего ты боишься, дед? - дружелюбно сказал Веригин и шагнул еще ближе.

Тогда старику, должно быть, пришло в голову крайнее средство: он быстро схватил свой чурбан, с невероятной для такого дряхлого старика силой поднял его над головой и пошел прямо на Веригина, не переставая выкрикивать что-то угрожающее и предостерегающее.

Было ясно, что он твердо убежден в том, что Веригин испугается и если не падет ниц перед лицом Бога, то будет немедленно поражен и уничтожен чудесной силой. Старик, видимо, сам боялся возможных последствий своего поступка и дрожал всем телом.

Шальная, мальчишеская мысль пришла Веригину в голову: когда старик был уже шагах в десяти от него, он быстро приложился и выстрелил из ружья прямо в мертвое, деревянное, идиотски улыбающееся лицо идола.

Грохот выстрела оглушил его самого, и в дыму он не сразу разобрал, что сталось с идолом. Видел только, как что-то белое кубарем покатилось в траву.

Когда же дым разошелся, старик, как убитый, лежал ничком, а в трех шагах от него, лицом вверх, валялся на траве идол, бессмысленно улыбаясь в небо, словно притворяясь, что ему нет никакого дела до того, что случилось. Пуля сколола ему ухо и часть щеки, и белая щепа торчала в сторону.

Веригин подумал, что он убил старика. Что-то жутко дрогнуло у него в груди, и он уже хотел броситься на помощь, как вдруг старик зашевелился.

Он с трудом поднялся сначала на четвереньки, а потом и на ноги, весь измазанный зеленью, с трясущимися руками и головой, дико и жалобно оглядываясь кругом. Должно быть, он даже не понял, в чем дело, и думал, что это сам Бог поразил нечестивого молнией. Но, увидев в трех шагах от себя как ни в чем не бывало стоявшего Веригина, из опущенного дула ружья которого шел сизый дымок, старик остолбенел. Личико его исказилось выражением ужаса и отчаяния. Растерянно оглянувшись, он увидел своего идола и кинулся к нему.

Веригин увидел, как он старался поднять Бога и как отшатнулся, увидев разбитое, обезображенное его лицо. Несколько минут он оставался на коленях, растерянно водя руками по язве, сделанной пулею. Потом оглянулся на Веригина, ахнул, всплеснул руками, пополз на четвереньках, вскочил и бросился бежать по поляне.

- Дед, дед! - крикнул Веригин с чувством стыда. - Дед, постой!..

Но старик бежал как молодой, прыгая через цветы и размахивая руками, точно подбитая птица крыльями.

- Дед!

Белая развевающаяся рубаха мелькнула за деревьями, упала, вскочила и, подпрыгнув, скрылась в чаще.

Веригин, опустив ружье, с недоумением и смутным стыдом, долго смотрел вслед. Потом нерешительно подошел к идолу и толкнул его ногою. Идол качнулся и опять лег на спину. В его деревянном, тупом лице явно намечалась ехидная улыбка, а косые глаза смотрели вверх с выражением непроницаемым.

Веригин растерянно пожал плечами, посмотрел еще, оглянулся на опустелую поляну и, плюнув, пошел прочь.

"Фу, как глупо вышло!" - в досаде на свою легкомысленную выходку думал он, углубляясь в зеленую чащу.

III

Вечером, когда на кровавой полосе заката черным стал лес, Веригин сидел, вытянув усталые, сладко млеющие ноги на середину избы, и пил чай. Больной Шутов, сосланный по одному с ним делу, лежал на лавке и зябко кутался в пальто, хотя было жарко и душно. У него была чахотка, и по прозрачным глазам и по тому, как слабо лежали на обнажившемся лбу светлые плоские волосы, видно было, что жить ему осталось немного.

- Ужасно я рад, что ты пришел! - говорил он слабым, прерывающим голосом, неизменно, что бы он ни говорил, сохраняющим какое-то светлое, приподнятое выражение. - Я ведь все один да один!.. Товарищи заходят редко: лето, никому не охота сидеть с больным!.. Оно и понятно. А я тут все лежу, думаю да вспоминаю... Всю жизнь свою на досуге перебрал, ничего, кажется, не осталось!.. Сначала казалось ужасно много, а как стал припоминать, так как будто и нет ничего!.. Вчера целый день вспоминал, как меня нянька причащаться водила... Была на мне тогда розовая рубашка и лакированные сапожки, которыми я страшно гордился!.. Глупо и сентиментально, но, когда вот так приходит дело к концу, - ужасно даже, и такие мелочи кажутся милыми и трогательными... Нянька у меня была солдатка и все пророчила мне генеральский чин и невесту богатую... А я даже в генералы от революции не вышел, так рядовым и умру!.. И невесты как-то не было времени найти... Один раз даже и влюбился, но тут арест подоспел, так ничего из этого и не вышло!.. Да и в самом деле некогда было: я тут от скуки как-то подсчитал, так оказалось, что я ровно, день в день, четвертую часть жизни в тюрьме просидел!..