Забравшись на холм XXI века, можно, конечно, пожимать плечами и удивляться наивности теоретиков революционного движения. Но, видимо, в те времена такая идея не выглядела утопией, равно, как и возможность перманентной революции.
Великий организатор занялся сколачиванием капитала и при этом не гнушался ничем: скупкой концессий на разработку ценных ископаемых на подставных лиц, разорением мелких предпринимателей через своих агентов, шантажом и откровенным разбоем. Как он говорил: "В большом хозяйстве всякая дрянь пригодится".
Естественно, сам лично он не занимался такими делами. Все было организовано с помощью верных соратников. И тут мы подходим к одиозной фигуре, которая сыграла ключевую роль в афере века...
Влад опять глотнул из рюмки, а я осмелилась оторвать взгляд от своей тарелки. Аркадий Борисович сидел с приоткрытым ртом, уцепившись пальцами за вилку и нож, и, сжимая их с такой силой, что побелели суставы. Ариадна прищурила один глаз и внимательно смотрела на Владимира, как бы подсчитывая что-то в уме. Федор подпер голову рукой и умильно смотрел на меня, как будто вспоминал свое босоногое детство. Я скорчила ему лицо строгой учительницы и посмотрела на Эмму Францевну. Она сидела со скучающим видом, покручивая на пальце бриллиантовый перстень.
- Сегодня здесь прозвучало красивое название крохотного населенного пункта во Франции - Лонжюмо. Позвольте мне немного подробнее остановиться на этом моменте истории революционного движения. Летом 1911 года в маленьком городке под Парижем была организована партийная школа. Из восемнадцати слушателей была только одна женщина. Некоторые революционеры прибыли для конспирации с семьями. Многие из них, не смотря на молодость, например, Орджоникидзе тогда исполнилось двадцать пять лет, прошли тюрьмы и ссылки, имели немалый стаж террористической деятельности, а то и откровенно уголовное прошлое. Практически все участники партийной школы известны историкам. Исключение составляет некий Александр (поэт), его фамилию установить не удалось. С ним приехала его сестра, молоденькая девушка ангельской внешности.
Лето 1911 года выдалось на удивление жарким. Те парижане, которые имели возможность, покинули душный пыльный город, перебрались в провинцию. Закрылись на вакации многие конторы, магазины и банки, Париж опустел... И тогда безлюдный город охватила эпидемия грабежей. Грабили банки и частные дома, уносили только деньги и драгоценности. Парижская полиция сбилась с ног. Все ограбления поражали дерзостью, изобретательностью, отсутствием следов, а главное, все награбленное бесследно исчезало. Местные скупщики краденого и преступные элементы, известные жандармам, лишь разводили руками, у них появились достойные конкуренты.
В течение лета город был полностью обчищен. Неизвестные грабители действовали нагло и весьма оригинально. В дома проникали через дымоходы, чердаки, подвалы, с крыш, с помощью альпинистского снаряжения. Банковские сейфы вскрывали без шума, с высоким уровнем профессионализма. Явно, действовала хорошо организованная группа, оснащенная передовой для того времени техникой.
Полиции так и не удалось раскрыть преступную группу. В сентябре ограбления внезапно прекратились. Робкий намек на возможность связи партийной школы в Лонжюмо с ростом преступности в Париже был сделан в донесении одного из агентов охранки, внедренного в ряды слушателей. Агент, скрывавшийся под кличкой Иван, сообщал о подозрительной оживленности ночной развлекательной жизни партийцев и их увлечении аэропланами. Аэродром находился в пятнадцати километрах от Лонжюмо. Однако это сообщение российское охранное отделение оставило без внимания.
Думаю, с помощью аэропланов награбленные ценности переправлялись в Швейцарию, обращались в деньги и пускались в оборот либо оседали в банковских хранилищах в виде золотых слитков. Именно в то время в Швейцарии проживала сторонница террористических акций Вера Фигнер.
Не буду вас утомлять перечислением всех, в основном конечно, косвенных доказательств, которыми располагал мой прапрадедушка. На основании этих улик он пришел к выводу о существовании колоссального резервного фонда революционного движения, который был сосредоточен в одних руках.
Но что самое удивительное, великий теоретик и практик революции так и не смог воспользоваться экспроприированным капиталом. Кто-то обвел его вокруг пальца и оформил банковские вклады и ценные бумаги на анонимный счет.
Как говорится, на каждого мудреца довольно простоты...
Мудрость - качество не врожденное, а приобретенное с годами, выстраданное на собственных шишках и синяках.
Мудрость - это ничто иное, как развитое чувство самосохранения. Любопытство тянет тебя вперед в темную дыру непознанного, а осторожность держит тебя на строгом ошейнике и шепчет в ухо: "Не вздумай совать туда свой черный нос. Кроме неприятностей, тебя там ничего не ждет!"
Да, проблема выбора - самая тяжелая. Главное - не наступать два раза подряд на одни и те же грабли.
Глава 14
Влад замолчал и глотнул еще немного вина. Все застыли, заколдованные жгучей та йной его рассказа.
- Кха, - прочистил горло Аркадий Борисович. - Вы хотите сказать, что все эти громадные средства присвоила себе Вера Фигнер?
- Нет, нет, не думаю, что такой вздорной неуравновешенной дамочке удалось бы провернуть столь смелую аферу.
- Ах, - встрепенулась Ариадна. - У Вас есть какие-нибудь предположения относительно личности афериста?
- Судьбы всех участников партийной школы известны, и в большинстве случаев трагичны. Всех, кроме одного - поэта Александра. Историки так и не смогли запечатлеть для потомков его биографию. Мой прапрадедушка пришел к выводу, что именно он играл основную роль в экспроприации. Тень этого загадочного человека мелькала время от времени в донесениях провокаторов и в мемуарах революционеров до семнадцатого года. Затем он исчезает. А вместе с ним исчезают все намеки на существование капитала. Мой пращур был уверен, что поэт погиб и унес с собой в могилу тайну партийных денег.
- Подумать только, - вздохнул Аркадий Борисович. - Где-то в сейфах швейцарских банков находится невероятное богатство, а владельца нет. С учетом процентов, которые набежали за эти годы, сумма получается астрономическая.
- И представьте себе, - довольным тоном сообщил Владимир. - Эта история получила продолжение в наше время! Перечитать архивы прапрадедушки меня заставило вот что: буквально несколько месяцев назад мне в руки попала книга, выпущенная мизерным тиражом малоизвестным издательством "Русский лес". Она называлась "Все, что я помню", написана в виде дневника барышни, участницы революционного российского движения за границей, и охватывает период от 1911 года до 1918. Кстати, роман написан очень хорошим языком и изобилует такими подробностями, что основой для его создания, несомненно, послужили свидетельства очевидца. Некоторые строки из этой книги натолкнули меня на мысль, что капитал не исчез бесследно в подвалах банков, а принадлежит конкретному человеку - прообразу героини романа Дашеньке, вернее, ее потомкам.
- Кто же является прообразом? - спросил Федор.
- А вот этого я еще не знаю. Книга вышла под псевдонимом, в редакции настоящую фамилию автора не знают. Договор заключен явно на подставное лицо... Однако я не теряю надежды. Дело в том, что у меня появился добровольный помощник, который намерен открыть тайну анонимного счета.
Глаша внесла чай и кофе и предложила мужчинам коньяк, а женщинам ликер. Все оживленно задвигались, переваривая только что услышанную историю. Лишь Эмма Францевна сидела застывшей статуей с непроницаемым лицом.
- Боже мой! - судорожно вздохнула Ариадна. - Сколько тайн сокрыто от нас. Сколько преступлений совершено во имя призрака всеобщего благоденствия. Не может быть счастья на крови!
- Все в руце Божей! - вклинился отец Митрофаний. - Не следует ворошить прошлое. Те, кто совершил злодеяние, уже давно в Геенне огненной. Сии деяния были посланы нам во испытание. Только Господь Вседержитель ведает о том. Нам же молиться надо во искупление грешных душ и не вмешиваться в Божий промысел. Ежели Господь не захочет, то и не дано нам будет проникнуть в сию тайну.