...Часы Спасской башни пробили полночь. Начался новый день, 12 апреля 2026 года ‑ день старта Первой Звездной...
Генеральный секретарь, все еще находясь под впечатлением от прочитанной статьи, отвлекся от воспоминаний и направился к своему автолету. Дверь при его приближении автоматически открылась, вождь намеревался было сесть, но вдруг остановился, подумал, быстро прошел в свой кабинет, открыл сейф, вынул из него маленькую полиэтиленовую упаковку с запечатанными в нее двумя пластинками, вскрыл ее, положил одну из пластинок в карман кителя, а вторую ‑ обратно в сейф, запер его и прошел в автолет. Спустя несколько секунд машина поднялась в воздух и взяла курс на восток, на аэродром Чкаловский.
На аэродроме собралось огромное количество людей. Многие начали слетаться сюда еще с вечера одиннадцатого, и с каждой минутой их становилось все больше и больше. Автолет руководителя страны, сделав круг над полем, снизился и приземлился у входа в административный корпус аэродрома. Вождь вошел в здание, поздоровался с находившимися в холле людьми, поднялся на второй этаж и прошел в кабинет с надписью "Генеральный конструктор НПО "Энергия" Игнатов Максим Дмитриевич". Здесь была резиденция руководителя "Энергии" на Чкаловском.
Хозяин кабинета, давний коллега и друг Генерального секретаря, сидел за столом. Это был крепкий пятидесятилетний человек с темными, но начинающими седеть, волосами. На груди у него сверкали две золотые звезды Героя Коммунистического труда. На столе стояла фотография двадцатипятилетней давности ‑ Игнатов, молодой, веселый и беззаботный парень, в обнимку со своей красавицей‑женой... Генеральный конструктор просматривал документы и пил чай. Увидев гостя, Игнатов широко улыбнулся, встал и пошел ему навстречу, протягивая руку.
‑ Здорово, Генералиссимус! Что, не спится?
‑ Привет! В такие моменты мне никогда спать не хотелось...
‑ Чаю хочешь?
‑ Спасибо...
‑ Как поживаешь? Как семья?
‑ Все нормально. Жена сейчас на Кубе ‑ в составе правительственной делегации, у детей скоро экзамены...
Наступило тягостное молчание. Генеральный секретарь не мог задать такой же вопрос другу ‑ четверть века назад с Игнатовым произошла страшная трагедия, оправиться от которой он не мог и по сей день...
‑ Ну, а что у тебя на работе? Какие достижения? ‑ спросил вождь, прекрасно зная о текущих делах отрасли, но пытаясь как‑то отвлечь его от тяжелых воспоминаний.
‑ Все нормально. Начинаем разрабатывать звездолеты следующего поколения, которые пойдут к Сириусу, Проциону и Альтаиру.
‑ Отлично, отлично...
‑ Никто не верил, что за четверть века может все так поменяться только ты...
‑ Я не просто верил, я точно знал.
‑ Наверное, поэтому ты и стал генсеком... Мне кажется, сегодня подходящий повод вспомнить прошлое. Помнишь, с чего мы начинали?
‑ Что ты имеешь в виду?
‑ Вообще... Нашу молодость.
‑ Молодость? Да, ее я помню отлично ‑ как будто вчера было. Тяжелая была у нас молодость, не то что у нынешнего поколения. Борьба, постоянная борьба... Знаешь, я про это редко рассказывал, но сейчас самое время. Характерный факт моей биографии... Еще в одиннадцатом классе я "пострадал за идею" ‑ написал предвыпускное сочинение, где восхвалял большевиков и выражал ненависть к белякам. Хотели двойку поставить, но не стали обострять скандал ‑ поставили три... Та школа называлась "лицеем", я туда случайно попал, все ученики, кроме меня, были из богатых семей, и все им в жизни легко доставалось. Одному дармоеду мамаша на совершеннолетие иномарку "Ауди" подарила... А политическую борьбу, помнишь, с чего я начал? С того, что стих сочинил. Называется "Поднимайся, народ, на Восстание!" Еще когда на последнем курсе учился. Немножко сыровато и наивно получилось, но литинститутов я не кончал...
‑ А можешь прямо сейчас прочитать? Помнишь?
‑ Конечно!
‑ "Озаряли завет"?.. А вообще, классно... Это вещь! Главное, от чистого сердца! ‑ улыбнулся Игнатов. ‑ Редко мы вспоминаем прошлое, а надо бы помнить всегда ‑ коммунизм ведь не просто так возник... Четверть века назад было достаточно тяжелое, мерзкое и страшное время, пусть и не все это осознавали тогда... У нас, тогдашней молодежи, радостей было мало ‑ пиво, компьютерные игры с кровью и тому подобное. Государство наплевало на молодежь, и она жила одним днем, не думая о будущем.
‑ Да, молодость быстро уходит... Правильно подметил, одним днем жили... Легкомысленными вы были тогда, как дети, не умели мыслить глобально, все о какой‑то ерунде болтали...
‑ Это точно, не разбирался я тогда в политике и мировой революции, не то, что ты... Все было мне безразлично, пока не случилось это ‑ а такое могло случиться с каждым из нас, от этого никто не был застрахован... Жизнь учит, жестоко учит...
У Игнатова лицо сразу помрачнело, стало серьезным и строгим. Он тихо сказал:
‑ У меня в последнее время нехорошие предчувствия появились. Ты ведь знаешь, у меня очень обостренная интуиция. Я вот сейчас перечитываю Сталина и размышляю над его словами о том, что по мере продвижения к коммунизму классовая борьба все более обостряется. Только в последние десятилетия мы до конца поняли смысл этого пророчества. Понимаешь, плохие предчувствия как будто что‑то нехорошее должно случиться.