Алехонян покачал головой:

– Не думаю. У Хирурго есть возможность контролировать въезд и выезд из Триеста. Он должен был принять меры предосторожности.

– Надеюсь. Но это все равно не решает проблему. Надо иметь какую-нибудь приманку...

– Я об этом уже подумал, – сказал Алехонян. – Мы направим туда человека, которого он знает и не будет опасаться. Это Адольф Крейсслер, бывший административный секретарь Гамбургского «Физикалише Арбайтсгемейншафт», где работал Менцель. Крейсслер теперь член партии и полностью нам предан. Он умен и сумеет успешно справиться с заданием.

– Действовать надо быстро...

– Я распорядился. Крейсслер уже летит в самолете. Сегодня вечером он будет в Вене, а завтра утром в Триесте. Как можно скорее перешли Хирурго новые инструкции.

– О'кей, – сказал Данченко, вставая.

И они вместе рассмеялись этой отличной шутке, еще не успевшей приесться.

9

Стефан Менцель открыл один глаз, потом другой. В полумраке, царившем в комнате, он различил длинное белое пятно – Эстер, лежащую на диване.

Она не захотела подняться в свою комнату. Они просидели всю ночь и заснули только на рассвете.

Менцель шевельнулся. Все его тело затекло. С некоторым усилием он выбрался из кресла. Часы стиля ампир зазвонили... Десять ударов. Он вспомнил, где он и как сюда попал.

В железные ставни хлестал дождь, налетал порывами ветер. На улице, похоже, была настоящая буря.

Он сделал несколько движений, чтобы размять ноги; спину ломило. Его желудок был пуст и тоже болел. Он устал. Устал еще больше, чем до сна.

Менцель зевнул, едва не вывихнув челюсть, и подошел к дивану.

Эстер мирно спала со спокойным лицом. Ее небрежная поза была восхитительна. Прежде чем уснуть, она сняла очки, и это изменило ее внешность... Менцель не знал, какой она ему нравится больше: в очках или без них.

С сильно бьющимся сердцем, затаив дыхание, он долго любовался ею, потом тихо опустился на колени и прикоснулся губами к руке.

Эстер мгновенно проснулась и вздрогнула.

– О! Что это... Что вы здесь делаете?

Он быстро поднялся и застыл, благословляя полумрак, скрывавший красные пятна на его щеках.

– Я... Я хотел посмотреть, спите ли вы...

Она пришла в себя:

– Откройте ставни...

Когда он уже повернулся, она спохватилась:

– Нет, не надо. Вовсе необязательно, чтобы те знали, что вы у меня. Подходить к окну неосторожно...

Она приподнялась на локте.

– Включите свет, пожалуйста.

Менцель поспешил к двери, где был выключатель. Вспыхнул свет, заставивший их прикрыть глаза. Она взяла очки со столика, где стоял телефон, и попыталась встать, опираясь на трость. Он бросился к ней. Сначала она хотела отказаться, но потом устало согласилась:

– Да, вы правы...

Он взял ее под руку и почувствовал волнение, ощутив тыльной стороной ладони нежную упругость ее груди. До сих пор он не испытывал к ней сексуального влечения... Он густо покраснел и замер, потом убрал руку.

– Ну что же вы? Это так вы собираетесь мне помогать?

Эстер взяла его под руку сама, решив этим проблему, о существовании которой даже не подозревала.

– Отведите меня к окну. Я подожду, пока вы выйдете в прихожую, и только тогда открою.

Она тяжело опиралась на него, и он был от этого в восторге. Он хотел бы отнести ее на руках. Он видел несколько фильмов, заканчивавшихся так: герой уходил навстречу восходящему солнцу, неся на руках прижимающуюся к его груди героиню, одетую в белое и с такими же длинными светлыми волосами, как у Эстер.

Увы! До конца фильма было еще далеко... Шел дождь, тучи затянули солнце, а Эстер, возможно, вовсе не захотела бы, чтобы он взял ее на руки...

– Оставьте меня здесь.

Он ушел в прихожую, услышал, как она открывает окно, потом ставни. Напротив, среди деревьев парка, завывал ветер; по мостовой хлестал дождь. Отвратительная погода.

Эстер закрыла окно и задернула шторы.

– Выключите свет и идите сюда.

Менцель послушался. Тусклый серый свет едва пробивался в гостиную. Он хотел попросить у нее чего-нибудь поесть. Чашка хорошего кофе ему бы тоже не повредила. Стоя посреди комнаты и опираясь на трость, Эстер заговорила первой:

– Надо что-то делать. Мой брат не вернулся. Телефон перерезан... – Она посмотрела на аппарат: – Кстати, он все еще не работает?

Менцель подошел, снял трубку, послушал, покрутил диск. Тишина.

– Да, – сказал он, – все еще.

Она продолжила, напряженная, но хорошо владея собой:

– Я не хочу особо волноваться. Мой брат мог быть вовлечен в логическое продолжение авантюры и не сумел предупредить меня единственно доступным способом: по телефону. Вы приготовите нам завтрак, а я тем временем приведу себя в порядок и оденусь. Потом я выйду... Сначала я позвоню в агентство, чтобы узнать, есть ли у них новости от Артура, потом схожу в миссию США, чтобы уладить ваше положение...

Он согласился простым кивком головы.

– Вы поможете мне подняться на второй этаж.

Возле лестницы Эстер заколебалась: Артур брал ее на руки и поднимал на второй этаж, но она не решалась просить об этом едва знакомого и хилого на вид человека. Она мужественно поднялась по первым ступенькам, но вскоре остановилась с сильно бьющимся сердцем и искаженным от боли лицом. Она решилась:

– Мой брат поднимал меня на руках, но я не знаю...

Менцель покраснел:

– Я сильнее, чем кажусь...

И тут же обругал себя за это дурацкое замечание. Эстер обвила его шею рукой, и он поднял ее.

Она была тяжелой, намного тяжелее, чем он думал. Однако он поднялся наверх, напряженный, стиснув зубы, задыхаясь от усилия, но счастливый, что чувствует ее дыхание совсем рядом с собой.

Когда он ступил на площадку, по его лбу лился пот. Эстер сделала движение, чтобы высвободиться, думая, что он поставит ее здесь. Менцель донес ее до двери и попросил твердым голосом:

– Откройте.

Рукой, в которой была трость, она сумела повернуть ручку.

– Вы ведете себя неразумно, – сказала она. Поставьте меня перед туалетным столиком.

Он посадил ее на табурет, покрытый зеленым сатином. Вся мебель в комнате была обтянута той же материей. Здесь было уютно, свежо...

– Спасибо, – прошептала она, снимая руку с шеи Менцеля, и их лица соприкоснулись.

Он отступил, шатаясь; у него перехватило дыхание. Она посмотрела на него и улыбнулась. Улыбка была почти нежной.

Он пробормотал:

– Я... пойду сварю кофе.

– Ладно, – сказала она. – Хорошенько поискав, вы найдете все, что нужно.

Он спустился, прошел на кухню и начал там возиться, насвистывая. Время от времени он вспоминал, что на него идет охота, и тогда на несколько секунд сердце замирало от страшной тревоги. Потом у него в ушах звучал чудесный голос молодой женщины, он снова видел ее улыбку, когда она благодарила его наверху...

Она позвала его минут через двадцать. Он поднялся. Эстер оделась в строгий темно-серый костюм, который ей очень шел. Она была ослепительно хороша, великолепно сложена... и искалечена.

Он взял ее на руки, чтобы отнести вниз. Сейчас нести было гораздо легче, скорее всего потому, что она меньше напрягалась.

Они быстро поели. Казалось, она очень спешит.

– Главное, не делайте глупостей, – посоветовала она. – Не открывайте никому, кроме меня.

Он попросил ее послать деньги в гостиницу «Гарибальди», чтобы избежать преследования за мошенничество, помог ей надеть непромокаемый плащ и шляпу и довел до двери.

Прежде чем открыть, она посмотрела на него с совершенно новым выражением.

– Вам надо умыться и побриться. Все необходимое найдете в ванной или в комнате моего брата. Если в чемодане у вас есть свежая сорочка... и галстук, который не похож на веревку... Я не говорю о костюме... Но все-таки.

Она улыбнулась и закончила:

– Идите в гостиную. Я выхожу...

Он подчинился, услышал, как открылась, а потом закрылась дверь, вернулся запереть засовы, остановился перед зеркалом и посмотрел на себя.