Я знал, что он очень раздражен из-за продолжающейся несостоятельности Virgin Retail, поскольку ее финансировала звукозаписывающая фирма, в которой он владел 20%. Поскольку все директора были против идеи, я, со своей стороны, должен был что-то предпринять, поскольку Патрику необходимо было получить разрешение, чтобы двигаться дальше. На следующей неделе меня спросили, буду ли я делать рекламу на телевидении о ведении бизнеса в Европе. Я немедленно согласился и тихо спросил, не можем ли мы снять сюжет в Париже. Следующим, что увидел совет директоров Virgin, был рекламный ролик, в котором я стоял на Елисейских полях и говорил, что делать бизнес в Европе здорово – и, в подтверждении этого, следующий мегамагазин Virgin будет прямо здесь. Саймон, Кен и Тревор были в бешенстве от моей выходки, но я доверял Патрику и был убежден, что он победит. Хотя, как правило, я внимательно выслушиваю каждого, бывают моменты, когда я решаюсь на что-то и просто иду и делаю это. В такие минуты чем больше людей не соглашаются со мной, тем упрямее я становлюсь.

На долю мегамагазина Патрика в Париже выпал невероятный успех. С первого дня своего существования он оправдал все прогнозы продаж и превратился в самый знаменитый магазин Парижа. На деле он значил намного больше: он стал достопримечательностью и туристическим объектом. Спустя несколько месяцев он привлекал столько же посетителей, сколько Лувр. Его продажи и сегодня, в пересчете на квадратный фут площади, в два раза превышают показатели любого другого магазина музыкальных записей в мире. Создается впечатление, что каждый японский и немецкий турист подросткового возраста совершает сюда паломничество и покупает огромное количество лазерных дисков, а кафе наверху стало модным местом встреч французских руководителей. Я был рад за Патрика, но по-прежнему не представлял, что делать с английскими магазинами пластинок.

Неприятности, связанные с празднованием Дня святого Валентина в 1988 году, привели к кризису. Персонал магазинов решил в этот день продавать орхидеи и заказал 5 тысяч штук. К несчастью, то ли никто не знал об их наличие в магазинах, то ли люди предпочитали розы, но к 15 февраля было продано всего 50 штук. Магазины остались с 4950 непроданными орхидеями, которые, в отличие от лазерных дисков, вяли и погибали, и должны были быть выброшены. Так много я не мог подарить даже Джоан. Мы решили, что пришло время привлечь новых людей, чтобы полностью изменить работу Virgin Retail. Предупреждать об увольнении всегда тяжело, и я ненавижу делать это. Я ненавижу состояние конфронтации и ненавижу разочаровывать людей. Я всегда стремлюсь дать еще один шанс. Но было очевидно, что существующая команда исчерпала себя и теряет деньги без надежды па изменение ситуации к лучшему. Последней каплей, переполнившей чашу, стало то, что после окончания финансового года руководство Virgin Retail признало, что убытки компании будут на £2 млн. больше, чем ожидалось. Узнав об этом так поздно, мы оказались в тупике.

Мы попросили нескольких хед-хантеров[88] составить небольшой список подходящих кандидатов, но я был очень заинтригован, когда Саймон Берк подал заявление на должность исполнительного директора компании. Саймоя пришел в Virgin за два года до этих событий в качестве менеджера по развитию. Его работа заключалась в том, чтобы тщательно рассматривать все поступающие бизнес-предложения и решать, какие из них могут представлять для нас интерес.

Что я всегда стараюсь делать в Virgin, так это заставляю людей заново открывать себя. Я твердо убежден, что все возможно. И, несмотря на то, что у Саймона не было очевидной квалификации, чтобы превратить большую сеть магазинов пластинок из неуспешной в успешную, я был уверен, что если кто-то и может это сделать, так это он. И действительно, как только Саймой приступил к работе в Virgin Retail в августе 1988 года, ситуация начала меняться. После первоначальной продажи 67 магазинов компании wh smith у нас осталось 35. Из них 25 размещались в разных магазинах Debenhams.

Первое, что сделал Саймон, – очистил магазины от накопившегося мусора. В ответ на давление совета директоров с требованием зарабатывать деньги, менеджеры магазинов заключали все виды сделок со всеми подряд. Они расширили ассортимент товаров настолько, что здесь можно было купить все: от металлических значков и боксерских шорт до факсовых аппаратов и канцелярских товаров. В нескольких магазинах площади сдавались субарендаторам, торговавшим скейт-бордами или принадлежностями для американского футбола, в других можно было найти плакаты с видами Афин и поздравительные открытки. Но худшую уступку сделал магазин в Бирмингеме, сдав площади в субаренду фирме Comet: вход в магазин был заполонен стиральными машинами. Хотя такие меры и давали некоторый сиюминутный денежный эффект, в целом, это только запутывало покупателей и мешало относиться к нашим магазинам как к месту, призванному продавать пластинки.

В магазине на Оксфорд-стрит находился мини-завод по производству лазерных дисков. Должен признать, что это была моя идея, и она оказалась провальной. Эта идея пришла мне в голову, потому что я полагал, что людям будет интересно увидеть, как прямо у них на глазах изготавливаются диски. Когда только появились первые лазерные диски, мы вложили деньги в завод по их производству в Уэльсе Nimbus. Мы попросили руководство завода открыл, у нас производственную линию, из Уэльса привезли все это сверкающее оборудование, сделанное из нержавеющей стали. Я думал, что оно само по себе станет туристической достопримечательностью. Но ошибся. Вероятно, это был единственный завод за столетие, размещенный в районе дорогой недвижимости на Оксфорд-стрит. Но это было провалом и по ряду других причин. Во-первых, большая часть готовой продукции была украдена и продана на черном рынке. Во-вторых, персонал, обслуживавший оборудование, нужно было доставлять на автобусе из Уэльса, в результате люди четыре дня работали, а три – нет. И хотя мы были рады, что могли штамповать CD-диски любой фирмы звукозаписи, наш мини-завод был слишком мал, чтобы конкурировать по цене продукции с заводами-гигантами, производившими лазерные диски. В результате, основным многострадальным получателем дисков, произведенных на Оксфорд-стрит, была, конечно же, virgin music. Кен и Саймон брали, стиснув зубы, потому что их руки были отчасти связаны. Я был убежден, что этот вариант вертикальной интеграции будет работать по той же схеме, которая существует между звукозаписывающей студией, фирмой звукозаписи и магазинами пластинок.

Саймон Берк в итоге добрался и до мини-заводика и настоял на том, чтобы его немедленно демонтировали, а освободившиеся площади снова отдали под продажу пластинок.

– Это просто рекламный трюк, – сказал он. – Это нужно убрать.

Оба – Саймон Дрейпер и Кен – благодарно согласились с этим, и мы вернулись к нашему обычному способу делать бизнес, который сводился к минимизации денежной массы, аккумулированной в основных средствах, и покупке услуг у самого эффективного поставщика. Я питаю слабость к идее вертикальной интеграции, которая, признаю, не всегда работает. Затея с заводом по производству CD была одной из моих самых больших ошибок. Правда, однажды я еще купил и паб под названием Earl of Lonsdale на Портобелло-роуд, потому что многие из сотрудников Virgin проводили там много времени, и мне было невыносимо видеть, как наши денежки исчезают по другую сторону стойки. План не оправдал себя. В другой раз я почти купил компанию по надзору за собственностью, потому что у нас во владении было много собственности, требующей ремонта, и я полагал, что будет лучше, если будет своя служба. В некоторых случаях я бывал прав, – что прекрасно продемонстрировало подписание договора с Филом Коллинзом, который тесно сблизился с нами за время пребывания в Таун Хаусе, – но частенько мне приходилось брать свои слова назад и признавать, что лучше заплатить эксперту со стороны.