– Когда вас приглашают на ужин, – укоризненным тоном сказал по телефону Жак Кернер, когда Патрик расторг с ним договор, – это не значит, что надо уходить домой с чужими ножами.

Я извинился, что таким образом заполучил Патрика, но сказал Жаку, что основать французскую Virgin было решением самого Патрика. И только после того, как Патрик уже покинул PolyGram, мы вернулись к цифрам и поняли, что просчитались: мы забыли включить в расчеты налог на добавленную стоимость, розничная наценка была неверна, мы безнадежно преувеличили число пластинок, проданных в Париже. Но когда все выяснилось, было слишком поздно: Патрик и Филипп уже работали в Virgin. Одна из первых групп, с которой они заключили контракт, называлась Telephone, в тот год она лидировала по количеству проданных во Франции пластинок. Позже Патрик будет только качать головой, не веря, что предпочел фактического банкрота – английскую звукозаписывающую фирму безопасности PolyGram.

Пока продолжались переговоры с Патриком, я вернулся во Францию, чтобы встретиться с исполнительным директором Компании Arista Records. Мы не могли прийти к соглашению по поводу распространения пластинок, но в навострил уши, когда он начал хвастаться, что они вот-вот подпишут контракт с Жюльеном Клером, самой яркой французской поп-звездой. Я понятия не имел, о ком идет речь, но простил себе это недоразумение и выскользнул в туалет. Нацарапав на запястье имя Клера, я осторожно прикрыл надпись рукавом свитера, чтобы спрятать ее. После окончания встречи я бросился к телефонной будке и позвонил Патрику.

– Ты слышал о певце по имени Жюльен Клер? – спросил я.

– Конечно, слышал, – ответил Патрик. – Это самый лучший певец во Франции.

– Ты знаешь, у него еще ни с кем не подписан контракт. Давай попытаемся сделать это. Мы можем пригласить его на обед?

На следующий день за обедом мы с Патриком смогли убедить Жюльена заключить с нами контракт, уведя певца из-под носа у фирмы Arista. Так, за каких-то две недели, я преуспел в том, что перестал быть желанным гостем сразу в двух фирмах звукозаписи, но оба – и Патрик, и Жюльен – заложили фундамент и своего благосостояния, и Virgin France.

С Кеном в Нью-Йорке, Патриком в Париже, Удо в Германии и нашей компанией в Лондоне Virgin могла выступать на рынке в качестве международной фирмы звукозаписи. Бедой было то, что не было запаса наличных денег, и любое понижение цен могло стать фатальным. Теперь, направляясь в банк Courts, я надевал туфли, и мои волосы были не такой длины, чтобы попадать во вращающиеся двери, но там ко мне по-прежнему относились скорее как к одаренному школьнику, чем как к бизнесмену. Даже глядя на итоги продаж Virgin, исчисляемые £10 млн., здесь только качали головами и улыбались.

– Это хорошая поп-музыка, не правда ли? – добродушно спрашивал менеджер банка Courts. – Мой сын любит слушать Майка Олдфилда. Я просто мечтал бы о том, чтобы мой второй сын не включал эту громкую панковскую дребедень. Я не перестаю кричать, чтобы он выключил ее.

Я старался обратить внимание на то, что Virgin разрастается в большую компанию. У нас очень хорошо обстояло дело с продажами, и мы зарабатывали такие же хорошие и стабильные деньги, как в любом другом бизнесе. Но служащие банка всегда придерживались своей точки зрения:«В данный момент у вас все замечательно, – говорил менеджер. – Но, конечно, качественные показатели вашей прибыли низкие. Мы не можем предугадать, какими они будут через месяц».

Вопреки этим безрадостным прогнозам в конце 1978 года мы чувствовали себя вполне уверенно: в Соединенном Королевстве год выдался очень удачным, поскольку ряд хитов, записанных нами, вошел в десятку лучших, и продажи в магазинах шли очень успешно. Но в 1979 году Маргарет Тэтчер была избрана премьер-министром; процентные ставки стремительно повысились, и мы были ввергнуты в тяжелейший кризис. Продажи пластинок в Великобритании упали впервые за двадцать лет, и наша сеть магазинов потеряла очень много денег. Неудача постигла и Кена в Нью-Йорке: раскрутка первого сингла, выпушенного там virgin, обошлась в $50000 и абсолютно себя не оправдала. С сожалением мы решили закрыть американский офис и отозвать Кена домой. Казалось, все идет наперекосяк, даже дома. В ноябре 1979 года Джоан позвонила мне, чтобы сказать, что наш плавучий дом под угрозой затопления. Я оставил включенным водяной насос, и вместо того, чтобы откачивать воду, он начал закачивать ее. Мы встретились на «Дуанде». и, стоя в воде, пытались спасти мебель и ящики с архивами. Достав все, что могли, мы продолжали стоять на бечевнике и разговаривать с нашими соседями о том, как лучше всего поднять корабль. Один из соседей передвинул коробку, и к нашему смущению из нее выпал большой вибратор. После удара о землю он самопроизвольно включился и начал вибрировать. Мы все наблюдали за тем, как он с жужжанием перемещался, пока не свалился в канал, где промелькнул в воде подобно торпеде и скрылся из виду.

– Это имеет к тебе отношение, Ричард? – спросила Джоан язвительно.

– Нет. А к тебе?

– Конечно же, нет.

Та коробка (конечно.) находилась на борту «Дуанда» в течение многих лет. Расходящиеся круги на месте, где затонул вибратор, представлялись подходящим завершением 1970-х годов.

В 1980 году я предпринял поездку в Лос-Анджелес в попытке заинтересовать американские звукозаписывающие фирмы английскими артистами. Поездка была провальной. Я взял с собой набор презентационных записей, но никто не интересовался ничем новым. Майк Олдфилд был популярен как всегда; кто-то даже изменил написание его фамилии на Оилфилд[57], что, конечно, отражало реальную ситуацию в компании Virgin. Все остальные группы, лицензию на производство пластинок которых я предлагал, – The Skids, the motors, xtc, iapan, orchestral manoeuvres in the dark (по поводу последних один из покупателей на CBS сказал:«Слушай, Ричард. У нас не так много времени. Давай мы будем называть их просто OMD?»). The Flying Lizards – слушали с вежливым интересом, но мало что из этого взяли.

Видя, что доход Virgin иссякает, я постоянно составлял списки тех вещей, на которых можно сэкономить. Я продал дом на Денби-террас и вложил деньги в Virgin, мы продали две квартиры на Вернон-ярд, которыми владели, урезали расходы на все, что только можно. Недавно я наткнулся в записной книжке на список первоочередных задач, относящихся к тому времени. Это хорошее свидетельство нашего отчаянного положения:

1.Перезаложить Манор.

2.Прекратить обогрев воды в бассейне.

3.Заключить контракт с Japan (группа).

4.Продать дома на Вернон-ярд.

5.Спросить Майка Олдфилда, не можем ли мы придержать его наличные деньги.

6.Продать плавучий дом.

7.Продать мою машину.

8.Сдать в аренду все записывающее оборудование.

9.Ник мог бы продать свою долю акций коммерческому банку или Warner Bros.

10. Продать клуб Venue.

Я обратился с письмом к персоналу Virgin и объяснил, что нам крайне необходимо потуже затянуть пояса:«Хорошая новость заключается в том, что новая пластинка Яна Гиллана прямиком заняла третью строчку в чартах. Плохая новость – что ее продано всего 70000 экземпляров, это составляет как раз половину того, что принесло бы такое же место в прошлом году. Наши доходы сократились более чем вполовину, поскольку накладные расходы остаются прежними».

По подсчетам Ника, virgin должна была потерять в 1980 году £1 млн.

– Я не могу продать свои акции коммерческому банку, – сообщил он. – В этом году потери Virgin составят £1 млн. Мои акции ничего не стоят.

– Но это же брэнд, – возражал я.

– Virgin? Цена ему – минус £1 млн., – ответил Ник. – Для них брэнд не представляет ценности. Что стоит брэнд British Leyland?

Внезапно Virgin оказалась в отчаянном положении. Спад 1980 года подхватил нас с неожиданной жестокостью морского шквала. Во второй раз мы были вынуждены произвести сокращение штата: девять человек, составлявших шестую часть тех людей, которые представляли интересы Virgin Music по всему миру. Пропорционально это было меньше тех сокращений, которые проводились тогда в других компаниях, но для нас это было душераздирающим шагом. Ник, Саймон, Кен и я проводили часы напролет, обсуждая возможные пути выхода из кризиса. Без яркой рок-звезды, готовой „ыпустить успешный альбом,у Virgin не было шанса получить денежные вливания. Получалось, что мы отчаянно пытаемся доказать друг другу, что служащие банка Coutts ошибались. Снова и снова мы шли по списку с названиями наших групп и кое-кого вычеркивали. Нам пришлось отказаться от большинства рэгги-груип, с которыми были заключены контракты на Ямайке, поскольку военный режим в Нигерии наложил запрет на все импортные товары и свел на нет наши продажи.