Меня удерживала лишь бесповоротность моего решения. Никаких апелляций не будет, никаких новых доказательств не появится. Если я кого-то убью, моя карьера рухнет. Это могло явиться следствием моей логической ошибки. Я ждал, чтобы услышать то, что они должны были сказать, я хотел услышать хотя бы один довод, способный убедить меня в моей ошибке. Я не услышал этого и еще сильнее надавил на курок.

— И способ, каким это было сделано, — продолжала рассуждать Линда. — Упрятать Дэвида в тюрьму, прежде чем вступить в контакт с тобой. Мы говорили об этом, помнишь? Как будто все специально было придумано для того, чтобы тебя разозлить.

— Или довести до безумия. Заставить сделать то, что они велели, без всяких вопросов. Если бы они предложили мне это, когда Дэвид был выпущен под залог, неужели бы я стал действовать так быстро? Все у них сработало, Линда, вот о чем ты постоянно забываешь. Для него все вышло просто замечательно. Именно так, как и было задумано.

— Я сумел бы остановить это, если бы знал, — сказал Малиш.

Он пытался взывать ко мне, как человек к человеку, как отец к отцу, — точно так, как он уже делал однажды в моем кабинете. Он действовал, исходя из неверной посылки, что я воспринимаю его в качестве родственного мне человеческого существа.

— Я не позволил бы твоему парню пройти через такое, — сказал он.

Малиш допустил ошибку, упомянув про Дэвида. Это заставило меня вспомнить лицо сына, которое я видел сквозь решетку, его дрожащий голос, когда он рассказывал мне о своих первых днях в тюрьме. Я поднял пистолет. Мне хотелось услышать, как точно так же задрожит голос Малиша. Он сжался от страха, доставив мне подлинное удовольствие.

— Тебе ведь мало что известно, верно? — сказал я ему. — Для человека, который, по всей видимости, имеет такие хорошие источники, ты поразительно несведущ.

Как и в тот день у меня в кабинете, когда он притворялся, будто не подозревает, зачем я приказал привезти его туда, ссылка на неосведомленность была не только непростительна, но и обнаруживала самую мерзкую форму самозащиты.

— Ты, слизняк! — почти закричал я. — Может, ты...

— Марк!

Линда снова встала между нами. Она положила ладонь на мою руку. Пистолет почти касался ее груди. Я наблюдал за Малишем поверх ее плеча и думал, не бросится ли он к двери. Мне хотелось, чтобы он попытался сделать это.

— Марк, — еще раз сказала Линда.

Она сильнее прижала к себе пистолет.

Я на мгновение посмотрел ей в лицо.

— Вот почему я не хотел, чтобы ты ехала со мной, — сказал я. — Вот почему не сказал, что у меня есть второй пистолет. Ты никогда даже не допускаешь мысли о чьей-то виновности. Тебе нужны доказательства, в которых я не нуждаюсь. Ты будешь настаивать на его презумпции невиновности и на предоставлении ему всех прав, независимо от того, насколько очевидно сделанное им. Это не какое-то проклятое уголовное дело, Линда, не что-то теоретическое. Это мой сын. Ты не имешь к этому никакого отношения. Отойди в сторону!

Линда стояла на своем.

— Именно потому, что это касается Дэвида, мы и обязаны знать правду.

Я не хотел спорить с нею.

— Просто уйди с моей дороги, Линда.

Она не двинулась, и я попытался отстранить ее. Это оказалось непросто. Она сопротивлялась. Она продолжала говорить. Малиш говорил тоже. Мир был переполнен словами. Я старался оттолкнуть Линду, а она упиралась, прижимаясь ко мне. Я произнес ее имя, а она сделала вид, что не слышит. Рука ее лежала на пистолете.

— Нет! — крикнул я ей.

Мой палец все еще был на курке. Пальцы Линды приблизились к нему.

Я отвел назад другую руку. Кулак мой был сжат. Увидев это, Линда отпустила пистолет и отступила. На лице ее не было и тени испуга.

— Ты думаешь, я забочусь о нем? — Она указала на Малиша. — О его правах? Черт с ними, с его правами! — Она отошла в сторону. — Пожалуйста. Стреляй. Ну давай же, стреляй!

Наступила короткая молчаливая пауза. Оба они одновременно выдохлись. И я почувствовал, что в комнате стало прохладней.

Кондиционер в конце концов сделал свое дело. Я стоял на удивление спокойный, глядя Линде в глаза.

— Ты только что сам сказал, — произнесла она. — Ему мало что известно. Ты этому не веришь, иначе ты давно бы уже убил его.

Нет, я верил. Я верил, но не понимал. Существовало то, чего я не мог понять, в чем я не находил смысла. Вот почему я и не нажал курок. Сделай я это, и мне уже никогда бы не получить ответ на тот маленький вопрос.

Вопреки моему желанию Линда заставила меня задуматься. Она владела этим искусством.

И в следующий момент я совершенно неожиданно понял, что здесь было не так.

— Просто не торопитесь, — сказал вдруг Малиш. — Вы оба умные люди. Обдумайте все это.

Он был забавный парень, этот Клайд Малиш. Даже покрывшись потом и с трясущимися руками, он не мог позволить себе избавиться от этих самых «умных» людей.

Они с Линдой были слишком озабочены, чтобы понять всю комичность ситуации. Когда я заговорил, они оба посмотрели на меня так, будто меня внезапно подменили и они видят меня впервые.

Я ослабил давление на курок. Я вообще убрал с него палец.

— Мне больше не нужно думать, — сказал я. — Я знаю, что нужно делать. Будет лучше, если ты позвонишь своему адвокату.

Глава 15

Когда Майрон Сталь вошел к нам, вид у него был весьма профессиональный. Время близилось к полуночи, но он был в костюме-тройке. Лицо его выражало мрачную обеспокоенность, но не более.

Мы по-прежнему находились в кабинете. Я разрешил Малишу воспользоваться домашним телефоном, однако не выпускал его из поля зрения и никому не позволил войти в комнату. Теперь на окнах задернулись шторы. Благодаря этому кабинет казался намного меньше.

— Должен заявить, что это не совсем то, чего я ожидал, — сказал Сталь. — Пистолет действительно вам необходим?

— Да. Я пришел арестовать чрезвычайно опасного преступника. Это ваш клиент, и он попросил разрешения посоветоваться с адвокатом. Я позволил ему позвонить вам. Речь идет об уголовном деле. Вы сами желаете представлять интересы клиента или предпочитаете вызвать для этой цели кого-то еще?

— Я сам займусь этим, — сказал Сталь.

Щелчок языком.

Он бросил беспокойный взгляд на Малиша, однако подходить к нему не стал.

— Какое выдвинуто обвинение?

— Попытка киднэпинга при отягчающих обстоятельствах. Но это только пока.

Тихо, хотя и не слишком, Сталь шепнул Малишу:

— Говорил же я вам, что не стоит трогать его дочь.

— Я расцениваю ваши слова как доказательство, — сказал я и повернулся к Линде. — Ты согласна, что это улика?

— Да, считаю.

— Нет, — пробормотал Сталь, в первый раз встревожась и в волнении перебирая пальцами. — Предполагается, вы этого не слышали. Это... сведения, не подлежащие разглашению, поскольку разговор происходил между подзащитным и его адвокатом.

Линда отрицательно покачала головой.

— Нет, когда при разговоре присутствует кто-то еще, эти сведения таковыми не являются. И вы это прекрасно знали, когда говорили.

— Что?

— Речь идет не о подзащитном и его адвокате, — вмешался я. — Доказательство это свидетельствует не против Клайда Малиша, а против тебя, Майрон.

Знойный ветер швырял песчинки в окна, казалось, это бьются о стекло насекомые, стараясь влететь внутрь или выбраться наружу.

— Против меня? — после затянувшейся паузы переспросил Сталь. — Я не являюсь участником какого бы то ни было заговора, — продолжил он. — Просто я присутствовал при обсуждении вариантов и посоветовал воздержаться от противозаконных действий. И больше ничего.

— Все было сделано слишком грубо, — перебила его Линда. — Каждый шаг плана, разработанного для мистера Малиша. Ведь такой способ действий неминуемо должен был привести Марка в бешенство. Вывести его из себя. А его общественное положение давало ему возможность для нанесения ответного удара.

— Кто же на самом деле был заинтересован в том, чтобы помочь Клайду Малишу и одновременно подставить его под удар? — спросил я.