Эрик подумал про себя: “Я знаю, что ты собираешься делать. Или, скорее, попытаешься, сделать. Но у тебя нет ни единого шанса; это не средние века”.

— Я собираюсь вручить ему эту капсулу лично, — сказал Молинари, — чтобы убедиться, что она попала по назначению, а не выпита непрошеным посредником по дороге.

— Нет, — сказал Эрик, — я решительно отказываюсь, — Почему? — Молинари склонил голову набок.

— Это самоубийство. Для всех на Земле.

— Вы знаете, как русские избавились от Берии? Берия носил с собой в Кремль револьвер, что было нарушением закона; он носил его в дипломате, и они выкрали у него дипломат и застрелили его из его же собственного револьвера. Вы думаете, что наверху все должно быть сложным? Существуют простые решения, которые всегда просматривают посредственности; это основной дефект человека из толпы… — Молинари запнулся и внезапно прижал руку к груди. — Сердце. Кажется, оно остановилось. Теперь оно начало стучать снова, но секунду назад оно стояло, — Он побелел как полотно, и его голос понизился до шепота.

— Я отвезу вас в вашу комнату, — Эрик зашел за спинку кресла и покатил его; Мол не протестовал, но сидел, бессильно склонившись вперед, массируя грудную клетку, изучая и ощупывая себя, поглощенный чувством накатившего на него страха. Все было забыто; для него не существовало сейчас ничего, кроме его больного, страдающего тела. Оно стало его вселенной.

С помощью двух сиделок Эрику удалось уложить Молинари в постель.

— Послушайте, Свитсент, — прошептал Молинари, лежа на подушках. — У меня нет необходимости доставать эту штуку через вас; я могу надавить на Хазельтина, и он доставит ее мне. Вирджил Акерман мой друг, Вирджил позаботится об этом. И не пытайтесь учить меня, делайте свое дело, а я буду заниматься своим. — Он закрыл глаза и застонал, — Боже, я знаю, только что лопнула артерия где-то рядом с сердцем, я чувствую, как из нее льется кровь. Вызовите Тигардена. — Он снова застонал и повернулся лицом к стене. — Ну и день! Но я еще покажу этому Френекси. — Неожиданно он открыл глаза и сказал; — Я знаю, что это была неудачная идея. Но это одна из тех идей, которые приходят мне в голову последнее время, тупые идеи, наподобие этой. Что мне еще остается? Можете вы придумать что-нибудь получше? — Он подождал. — Нет. Потому что другого выхода просто не существует — вот почему, — Молинари снова закрыл глаза, — Я чувствую себя ужасно; думаю, я действительно умираю, и на этот раз вам не удастся меня спасти.

— Я позову доктора Тигардена, — сказал Эрик и направился к выходу.

— Я знаю, что вы наркоман доктор, — произнес Молинари. Он слегка приподнялся. — Я могу почти наверняка сказать, когда кто-нибудь лжет, и ваша жена говорила правду. Как только я вас увидел, я убедился в этом окончательно, вы не представляете себе, как вы изменились. После паузы Эрик спросил:

— Что вы собираетесь делать?

— Мы посмотрим, доктор, — ответил Молинари и снова повернулся к стене.

Как только Эрик покончил с передачей Кэти запаса наркотика, он сел на экспресс до Детройта.

Сорок пять минут спустя он уже был в аэропорту Детройта в такси, направлявшемся в “Хазельтин Корпорейшн”: Джино Молинари, а совсем не наркотик, вынудил его так спешить, он не мог ждать даже до вечера.

— Приехали, — вежливо произнесла автономная схема такси. Дверь открылась, выпуская его.

Перед ним было серое одноэтажное здание за изгородью из розоватых соцветий с зелеными венчиками… это и есть “Хазельтин Корпорейшн”. Место совсем не имело того вида, какой имеют большие промышленные объекты. Отсюда вышел Джи-Джи 180.

— Подожди, — скомандовал он такси. — У тебя есть стакан воды?

— Конечно. — Из прорези перед Эриком выскользнул бумажный стакан с водой, качнулся, выходя из отверстия, и остановился.

Сидя в такси, Эрик проглотил капсулу Джи-Джи 180, которую захватил с собой. Похищенную из запасов Кэти.

Прошло несколько минут.

— Почему вы не выходите, сэр, — спросило такси, — что-нибудь не так?

Эрик ждал. Почувствовав, что наркотик начал действовать, он заплатил, вышел и медленно пошел к офису “Хазельтин Корпорейшн”, вида, и одновременно до него донеслись приглушенные звуки деятельности персонала.

Эрик уже собирался присесть, когда в комнату вошел риг. Его голубое хитиновое лицо не выражало никаких эмоций, рудиментарные крылышки рига были плотно прижаты к покатой блестящей спине. Он высвистал какое-то приветствие — Эрик никогда не слышал ничего подобного — и прошел в помещение Показался еще один, отчаянно манипулируя сетью всех своих рук, приблизился к Эрику, остановился и достал маленький квадратный ящик.

По одной из поверхностей ящика побежали буквы, они оформлялись в английские слова и исчезали — он отрешенно наблюдал за их движением и только потом, опомнившись, начал улавливать их смысл. Риг с ним разговаривал!

— ДОбРО ПОЖАЛОВАТЬ В “ХАЗЕЛЬТИН КОРПОРЕЙШН”!

Он прочитал написанное, но не мог понять, что делать дальше. Очевидно этот риг занимался приемом посетителей; Эрик заметил, что он был женского пола. “Как ответить?”

Риг ждал, слегка жужжа, его корпус казался собранным в спираль, настолько он был неспособным оставаться неподвижным; его ячеистые глаза то прятались в углубления черепа, то, как пробка, вылетали обратно. Если бы он не видел их раньше то подумал бы, что риг ничего не видит. На самом деле это не были настоящие глаза — настоящие располагались на локтях верхней пары рук. Эрик спросил:

— Могу я видеть кого-нибудь из ваших химиков? — И подумал: “Значит, мы все-таки проиграли войну этим существам, И теперь Земля оккупирована а ее промышленностью управляют эти, Но…, люди еще существуют, поскольку риг не удивился моему появлению; он посчитал мое появление вполне естественным. Значит, мы все же не просто рабы.

— ПО КАКОМУ ВОПРОСУ? Поколебавшись, Эрик сказал:

— Наркотик, который производили здесь раньше, Фродадрин, или Джи-Джи 180 — оба названия относятся к одному и тому же веществу.

— ПОДОЖДИТЕ МИНУТУ.

Женщина-риг торопливо засеменила к двери в деловую часть офиса и скрылась за ней. Он ждал ее стоя и думал, что если происходящее с ним и галлюцинация, то уж конечно не умышленная.

Появился риг большего размера, мужчина; ста суставы казались непослушными, и Эрик понял, что он старше. У них была совсем небольшая продолжительность жизни, измеряемая месяцами, даже не годами. Этот почти достиг конца.

Используя стоящий перед ним ящик, пожилой риг сказал:

— ЧТО КОНКРЕТНО ВАС ИНТЕРЕСУЕТ О ДЖИ-ДЖИ 180? ПОЖАЛУЙСТА, БУДЬТЕ ПОКОРОЧЕ.

Эрик наклонился и взял один из лежащих на столе журналов. Он был не на английском; на обложке были изображены два рига, а надпись была сделана неровными иероглифами риговской системы письменности. Это был “Лайф”. Почему-то это потрясло его больше, чем сама встреча с врагами.

— ПРОШУ ВАС.

Пожилой риг нетерпеливо затрещал.

— Я хочу купить противоядие от наркомании, вызванной употреблением Джи-Джи 180, — сказал Эрик, — Чтобы избавиться от нее.

— ДЛЯ ЭТОГО ВАМ НЕ НУЖНО БЫЛО ВЫЗЫВАТЬ МЕ-НЯ — НАША СОТРУДНИЦА МОГЛА ПОМОЧЬ ВАМ САМА.

Повернувшись, пожилой риг торопливо заковылял прочь, стараясь побыстрее вернуться к прерванной работе.

Служащая вернулась с маленьким бумажным пакетом коричневого цвета; она протянула его Эрику, но сделала это не своей членистой рукой, а нижней челюстью. Эрик взял пакет и заглянул внутрь. Пу-зырек с таблетками. “Вот и все: больше ему не о чем беспокоиться”.

— ЭТО БУДЕТ СТОИТЬ ЧЕТЫРЕ ТРИДЦАТЬ ПЯТЬ, СЭР-

Служащая наблюдала, как он доставал свой бумажник и передал ей пятидолларовую бумажку.

— ИЗВИНИТЕ. СЭР — ЭТО ДЕНЬГИ ВОЕННОГО ВРЕМЕНИ. ОНИ ДАВНО ВЫШЛИ ИЗ УПОТРЕБЛЕНИЯ.

— Вы не можете их взять? — спросил он.

— НАМ ЭТО ЗАПРЕЩЕНО.

— Понимаю, — тупо сказал Эрик, не зная, что предпринять. Он мог бы одним глотком проглотить содержимое пузырька, пока она не опомнится. Но тогда его, скорее всего, арестуют, и последствия легко можно было предугадать; как только полиция проверит его документы, они будут знать, что он прибыл из прошлого. И они будут знать, что он мог получить здесь информацию, которая может повлиять на естественный ход событий, — а он, очевидно, был для них благоприятен. Они не могут этого допустить. Им придется его убить, даже если теперь обе расы живут в согласии.