Как вам удается совмещать бизнес и желание выпускать креативные детские продукты? Они же приносят небольшой доход, в то время как затраты велики?
– Эти проекты тоже приносят деньги, но не так быстро и не такие. На Западе было бы проще, там другие условия, а тут мы нашли продаваемые серии («Все для мобильных телефонов», «Как работать на…») – вложений мало, а прибыль большая. Выпускать такие диски, честно говоря, удовольствия мало, но необходимо, чтобы появилась возможность заниматься, чем хочется. Это бизнес. Бизнес без эмоций. А хочется эмоций. Чтобы нам самим интересно было.
В госзаказах на образовательные продукты вы участвуете?
– Тендеры закончились 3 года назад. Там были довольно жесткие критерии, нужно было делать все четко по школьной программе, у кого-то были свои наработки и потому – некоторое преимущество, а у нас обучающие программы идут как дополнение, внеклассная работа. А тендеры – это бизнес. Приведу конкретный случай: команда выиграла один из больших тендеров, сделали продукт, отдали его в минобраз, звонят и спрашивают: «Ну что, в школы-то он пошел?», а им отвечают: «Нет». «А почему?» – «А диски же еще надо напечатать, а в бюджет на это деньги не были заложены». Получается работа в стол. Потому и не хочется этим заниматься, хотя понятно, что деньги там хорошие, не вопрос…
Что дороже: покупать у западного разработчика готовый продукт или делать самим?
– Готовый продукт все равно не купишь – его нужно локализовывать, но если говорить о том, купить ли локализованный продукт или заказать его у российского разработчика – первый вариант, конечно, выгодней. Но игру еще можно продать, а вот детский мультимедийный продукт – нет, поэтому, когда работаешь с детскими дисками, ориентируешься только на внутренний рынок. И любая разработка детского продукта сейчас стоит не менее $20 000, а локализацию можно купить за $5000 (это только купить права, и еще $1000 можно заплатить, чтобы они собрали). При этом некоторые локализации мы делаем 3–4 месяца, когда нужно переводить огромные встроенные энциклопедии по 200 страниц, к примеру, как в серии «Физикус», «Информатикус»… Сами немцы тратят на разработку каждого диска порядка 200 000 евро, а это очень большая сумма для мультимедийного продукта.
А как происходит локализация зарубежных продуктов?
– По-разному. Есть вариант, когда мы переводим текст и озвучиваем и после этого отправляем обратно западному разработчику, чтобы он сделал сборку. А есть вариант, когда мы все это еще и собираем. Основная проблема в том, что разработчики в основном западно-европейские или американские, и у них все заточено под их кодовую страницу, а когда речь идет о кириллице, возникают проблемы. Многие не думают о том, что будут продавать куда-то еще, и так разрисовывают экраны, пишут названия в иллюстрациях и т. п., что нам приходится перерисовывать графику. В таком случае хорошо, когда нам все отдают, поскольку сами они графику не хотят менять.
Почему в зарубежных детских продуктах встречается разрешение 640х480? Я слышала версию, что это из-за того, что их переводят с PlayStation.
– Это полная ерунда. Во-первых, продукт может быть просто старым. Но мы выпускаем с задержкой ну максимум год. Второй момент – детский западный продукт может быть малобюджетным, и самим писать движок им нет смысла, поэтому они берут готовые варианты: Macromedia Authorwear либо Macromedia Director, а там только такое разрешение. Это стандартизованный пакет, в нем все удобно делать, но есть ограничения, например, по разрешению – не более 600х800. И мы в некоторых своих продуктах используем этот пакет. Вот если мы пишем программу на флэше или на С, то с разрешением все уже нормально. Но считается, что проще сделать программу с помощью Macromedia Director, потому что каждый доллар на счету, продажи не такие большие и бюджет невелик.
Пиратство для вас больная тема?
– Ну, есть пиратские регионы, в которых меня лицензионного просто не возьмут в продажу, им выгоднее получить прибыль в 300% с пиратской продукции. И тут ничего не поможет. В Сибири есть отдельные места, где вообще нет легальных дисков. Поэтому мы часто работаем по каталогам, чтобы распространять продукцию даже там, где нет возможности вообще ничего лицензионного купить.
А чем еще российский рынок отличается от западного?
– Количеством! Мы лидеры. Даже представить невозможно, насколько у нас продукции больше. У них мультимедиа вообще находится в загоне. В Америке, например, есть много продуктов, которые считаются софтом: построение генеалогического древа, домашние финансы (10 вариантов), продукты по интерьеру, дизайну, программы для создания собственного клипа или альбома фотографий. А вот именно мультимедиа-продуктов, как мы их понимаем – энциклопедий, обучалок, – практически нет. Это либо детские игрушки, стандартные, либо взрослые игры. И там вообще происходит переход на приставки. Понятно почему. Во-первых, родители не хотят делить свой компьютер с детьми; во-вторых, любая писишная игра требует настроек, возникают проблемы с драйверами, разрешением, а с PlayStation проблем нет. Ну и прибыль получается больше – они печать дисков держат под контролем, то есть пиратства никакого нет, игры стоят в районе 50 евро. А диски для PC в Европе, кстати, сейчас по 5 евро распродаются, у них вообще цены падают, потому что произошло перенасыщение мультимедийного рынка. И мы в отношении цен с ними почти сравнялись. А если они ставят цену 29,99 евро, то она должна быть оправданна. Любой может спросить: «А с какой стати это вы поставили цену 29,99?» – «А у нас рекламная компания миллион долларов». – «А-а-а, ну тогда конечно».
А у нас? Приходится подстраиваться под средние цены?
– Конечно, рынок диктует свои цены. Иногда обидно, что нет возможности поставить цену больше, и получается, что мультимедийный учебник стоит дешевле, чем бумажный. Печатный может стоить 300–500 рублей, а у нас есть обучающая программа и она стоит всего 100, хотя я знаю, что она может дать больше бумажного учебника – я учу человека задачи интерактивные решать, а учебник этому не научит, там только разбирают задачу, а тут прямо пошагово все решается. Но люди у нас уже примерно знают, что один диск стоит 100–120 рублей, а если он будет стоить 200, меня спросят: «Там что, два диска?» – «Нет, один». – «Тогда почему двести?» (Смеется.) Это только у нас в стране такая ситуация: двести – это два диска, а сто – это один.