-- И еще, Карл, постарайся, чтобы она не видела тебя...

-- Разумеется. Позвать отца? -- собираясь уйти, спросил Велье-младший.

-- Да... -- рассеянно отвечал я, подойдя к окну.

На другой стороне улицы стояли большой грузовик и черный "мерседес". Я сразу вспомнил о том "мерседесе", что провожал меня от здания министерства безопасности. Казалось бы, ничего странного -- сколько таких машин в Париже. Но мой опыт словно нашептывал мне:"Внимание! Опасность!"

-- Все в порядке? -- услышал я вернувшегося Филидора.

-- Да, Карл согласился помочь мне... Послушай, мне необходим хороший частный детектив, умеющий держать язык за зубами. У тебя есть такой на примете? -- обратился я к старому другу, по-прежнему не отрывая от окна взгляда.

-- Детектив? Бульвар де Резе, 6, Роже Шали, -- почти не задумываясь, ответил Филидор, -- я несколько раз пользовался его услугами. Он жаден, но знает свое дело. За очень большие деньги он найдет иголку в стоге сена.

Из гаража на своем "Рено" тем временем выехал Карл, и не успел он скрыться из виду, как стоявший на улице грузовик, взревев мотором, тронулся с места, обошел "мерс", и двинулся следом.

-- Филидор, прошу тебя, позвони ему и договорись о моей с ним встрече, на сегодня, на вторую половину дня.

Последние слова я произнес уже на бегу.

Как ни спешил я, но Карл и грузовик будто растворились в воздухе. Тогда я решил перехватить их (или хотя бы Велье-младшего) на шоссе в направлении Ретуни. Я трижды проскочил на красный свет, сбил стоявший у обочины, у столба, велосипед, срезая угол, вылетел на какую-то клумбу, будто какой каскадер, успел разминуться со стремительно приближающимся ко мне омнибусом и даже едва не врезался в полицейскую машину. Как бы там ни было, но я успел на шоссе раньше Карла.

Заметив меня, он остановился и вышел из машины.

-- Что-то случилось? -- без тени удивления спросил Карл.

--Тот грузовик, он долго шел за тобой ? -- я встал рядом.

-- Не обратил внимания...

-- Может, померещилось, -- неуверенно сказал я, но тотчас увидел его... Грузовик показался из-за ближайшего дома, несмотря на высокую скорость, занял правый ряд и стал прижиматься к обочине... Нас разделяло не больше ста метров...

-- Этот?

-- Да...

В какую-то секунду мне показалось, что грузовик летит прямо на нас... Поэтому я увлек Карла за собой, мы скатились в кювет, а огромная машина промчалась мимо.

-- Чем это вы так напуганы? -- отряхиваясь от грязи, спросил Карл.

Я не знал, что ответить. Теперь, когда грузовик был далеко, меня покинула уверенность даже в том, что именно он стоял у дома Велье. Карл улыбнулся. Улыбнулся и я. И мы расхохотались, хотя, может быть, и некстати.

У Роже Шали меня встретила секретарь -- Мария Стюарт, как она себя назвала. Колоритная личность. Если бы Мария Стюарт -- королева, увидела женщину, носящую ее имя, то, думаю, до плахи дело бы не дошло... Ее голова удлиненной формы представляла собой, как бы поточнее сказать, наслоение одной головы на другую. Подбородок с маленькой родинкой, изящно очерченные губы, средних размеров рот и нос, раскосые лисьи глаза неопределенно-темного цвета, аккуратные ушки, но после лба, выше, шел все тот же нос, те же глаза и ушки, слегка скрытые волнистыми пепельными волосами, ниспадающими на плечи. То обилие косметики, которым она пользовалась,-- румяна, крем, накладные ресницы, яркая губная помада, тени -- при ее внешних данных мне показалось просто неприличным. К тому же это воздушное просвечивающееся платье, сквозь которое так ясно читалась ее фигура "мисс Вселенной"... У нее была отличная фигура. И голос -- томный и приятный.

-- Пожалуйста, всего две минуты -- и месье примет вас.

Мне недолго пришлось наслаждаться уютом небольшой гостиной и комфортом мягкой кожаной мебели. Мария Стюарт, сидевшая напротив за столом с двумя тумбами из светлого дерева, услышав по селектору тонкий голос шефа, тотчас пригласила меня пройти в кабинет.

И вот дверь за мной закрылась. В просторной комнате царил полумрак, окна были зашторены, вдоль стен стояли темные шкафы, и только в углу на столе, еще более громоздком, чем у секретаря, горела настольная лампа, освещая довольно тривиальное лицо, смотревшее на меня поверх очков с толстенными стеклами.

-- Прошу вас, прошу, -- скрипучим голосом, словно подстегивая меня, произнес Роже Шали. Но я не торопился, мои ноги ступали по мягкому ковру, и я с любопытством рассматривал тщедушного, низенького, высохшего человека, старше пятидесяти, тонувшего в огромном кресле и похожего на мелкого клерка, растратившего всю свою жизнь на переписывание бумажек.

-- Итак, -- нетерпеливо произнес Роже Шали, поглаживая хилой рукой по своим реденьким белесым волосам, -- ваше имя Морис де Санс... Что привело вас ко мне?

-- Все началось со звонка моего давнего приятеля Вильяма Скотта, он предложил мне проехаться за город...

Я поведал ему далеко не все, умолчав едва ли не о самом главном, о том, что происходило в замке, но именно это и интересовало Шали.

-- Итак, в замке вы не были... Или были?

-- Мы просто не рискнули... У моста мы стояли, наверное, с полчаса, или больше, пока не пошел дождь...

-- И потом увидели мотоциклистов и поспешно ретировались...

-- Да, именно так.

По-видимому, я не убедил его в своей откровенности.

-- Мсье де Санс. Вы сами пришли ко мне и поэтому правила игры устанавливаю я: или вы говорите со мной, как на исповеди у священника, или мы с вами расстаемся, -- твердо заявил детектив.

Думаю, вы понимаете, как трудно было мне решиться на рассказ о гильотине! Пауза затянулась...

-- Речь идет об "Адаме и Еве"? -- ошеломил меня своей догадливостью и осведомленностью Роже Шали.

-- Да.

Теперь держать паузу настал черед детектива. Он снял очки, достал из нагрудного кармана пиджака сверкающий белизной, с золотой ниткой, платок и принялся тщательно протирать стекла, затем поднял на меня подслеповатые глаза и подвел итог:

-- Это обойдется вам в 500 тысяч франков... И я найду для вас убийцу Анри и тех, кто охотится за вашу дочь...

Сумма была огромная, но торговаться не имело смысла...

-- Когда мне прислать счет?

-- Наличными! Половину в течение трех дней, половину после завершения дела.

25.

Последующие две недели прошли относительно спокойно. Хотя у палаты Патриции по-прежнему дежурил полицейский, я, ни на кого не надеясь, все дни был рядом с дочерью. Ночами меня сменял Карл, он пристроился в соседней палате. Я же уезжал домой.

Дважды или трижды я ночевал у Филидора. И, надо сказать, что, время проведенное со старым другом, укрепило мой пошатнувшийся было после всех потрясений дух. Казалось, среди ночи, на которую стала похожа моя жизнь, забрезжил рассвет, и я радовался избавлению от долгого сна.

Во второй день пребывания Пат в больнице вновь приезжал Скотт, но, столкнувшись с весьма прохладным с ее стороны отношением к нему, уехал он очень быстро и больше не давал о себе знать. Что-то произошло и между двумя подругами -- Элен и Пат. Они долго о чем-то спорили, а после Элен вся в слезах выбежала из палаты. Она приезжала в больницу до меня, ранним утром, и обо всем этом мне рассказал Карл. В тот же день я послал моей возлюбленной огромный букет белых роз. Я чувствовал, что ей плохо... Она вернула розы, сопроводив их более чем отчаянной для меня запиской со словами: "Прости и забудь!". И я не стал домогаться встречи с ней: то ли во мне заговорила уязвленная гордость, то ли жизнь брала свое и я уже не был шестнадцатилетним Ромео, безумствующим от любви, то ли груз проблем на душе был и без того слишком тяжел. А еще через день... Да-да, на четвертый день в Сен-Клу сред ночи нагрянул Роже Шали -- его интересовал Артур Крайс. Почему -- не знаю. Что-либо вытянуть из детектива мне не удалось. Он говорил, что пока рано открывать карты.

Итак, спустя две недели, в уик-энд, неожиданно объявился Рейн. Было шесть часов утра. Я принял его в домашнем халате и тапочках на босу ногу, провел к себе в кабинет, и только тогда, окончательно проснувшись, заметил, насколько он осунулся, похудел -- на изможденном лице его лишь горели глаза и выделялся заострившийся нос.