Жрец провел ее через дверь, в которую перед этим входил сам, затем по коридору куда-то налево, и наконец они достигли комнаты, по всей видимости служившей библиотекой. Вокруг Майкайлы до сих пор продолжат сверкать голубая аура — она двигалась вместе с нею, — но девочка перестала обращать на нее внимание. Все ее мысли заняли разложенные по всей комнате свитки. «Да их библиотека будет побольше, чем библиотека Цитадели и Харамис вместе взятые, — с благоговением перед этим кладезем знаний подумала она. — Наверняка здесь должны найтись ответы на самые трудные вопросы, с которыми придется столкнуться, чтобы помочь Узуну».

Супруг Богини два раза резко хлопнул в ладоши, и в комнату вбежал одетый в короткую черную тунику, подпоясанную тонким шнурком, мальчик.

— Да, отец мой, — произнес он, явно ожидая приказаний.

— Поприветствуй от моего имени Старшую Дочь Богини Мерет и скажи, что я буду ей очень признателен, если она как можно скорее придет сюда ко мне.

Мальчик не произнес ни слова. Он только поклонился и выбежал из комнаты. Через пару минут раздался звук шагов — ноги, видимо, были обуты в сандалии — по каменному полу, и в комнате появилась высокая женщина в черном одеянии.

— Что будет угодно, отец мой? — спросила она почтительно и тут заметила Майкайлу. — Кто эта девочка?

Супруг Богини уселся на богато украшенное резьбою кресло и указал Майкайле на стоящую тут же скамью. Женщина в черном присела на стул возле одного из предназначенных для чтения столиков.

— Мне хотелось бы, чтобы ты ответила на несколько вопросов. — Мужчина ободряюще улыбнулся, глядя на Майкайлу. — Ты говорила, что ты девственница, правда?

— Да, — ответила девочка, стараясь не показать, что все это начинает наводить на нее скуку. Она уже устала повторять одно и то же. «Ну и что такого жизненно важного они находят в девственности? — размышляла она. — Нет человека, который не был бы девственным — сразу после рождения».

— И ты принадлежишь к королевскому роду? — При этих словах Супруга Богини глаза женщины вдруг сверкнули, резко расширившись.

— Да, — подтвердила она.

— Кто твои родители?

Майкайла внезапно решила, что называть имена родителей не следует. Может, свою роль сыграло то, что Узун когда-то сообщил ей во время уроков по магии. «Имена наделены большой силой, — говорил он. — Знать чье-то имя — значит иметь власть над этой личностью».

— Мой отец — король Рувенды и Лаборнока, — сказана Майкайла, не углубляясь в подробности, — а мать — королева.

— Твоя мать тоже принадлежит к королевской фамилии по рождению? — спросил жрец.

— Принцесса Барская, — кратко ответила Майкайла.

— Прошу великодушно простить меня, отец мой, — тихим голосом начала женщина, — не позволите ли?

Мужчина кивнул.

— Означает ли это, что ты одна из прямых потомков принца Ангара Лаборнокского?

— Того самого, что женился на принцессе Анигель? — Живя у волшебницы, Майкайла узнала о принцессах-тройняшках и об истории поисков их талисманов даже больше, чем ей хотелось, несмотря на то что становилась в высшей степени рассеянной и невнимательной, когда разговор переходил на эту тему. К тому же Файолон и Узун проводили долгие часы, распевая баллады, посвященные этим давним событиям.

— Да, — подтвердила женщина.

— В таком случае я действительно отношусь к его потомкам. Ангар и Анигель — мои… я не знаю сколько раз прапрапра… дедушка и бабушка.

— Принцесса из Лаборнокской королевской семьи, — потеплевшим голосом произнесла женшина, — с трудом верится. Воистину Мерет благоволит нам.

— Воистину, — пробормотал мужчина себе под нос. — А твои родители знают, что ты здесь? — осведомился он, возвращаясь к вопросам более практическим.

— Нет, — сказала Майкайла. — Если они вообще обо мне вспоминают, то, скорее всего, думают, что я сижу взаперти в башне Великой Волшебницы.

Две пары бровей одновременно поползли вверх, и две пары глаз задумчиво уставились на Майкайлу.

— Сидишь взаперти? — переспросил мужчина. — Почему?

— Волшебнице стукнула в голову сумасшедшая идея, что мне надлежит стать ее преемницей, — объяснила Майкайла. — Она прибрала меня к рукам, когда мне было двенадцать, и с тех пор я не видела собственную семью и вообще не покидала башню.

— Похоже, у тебя отнюдь не сладкая жизнь, — заметила женщина. — Кем же, по мнению Великой Волшебницы, ты стала теперь и почему она вдруг отпустила тебя в путь?

— Она меня никуда не отпускала, — ухмыльнулась девочка, — и понятия не имеет о том, где я теперь. По моим последним сведениям, она сейчас даже не помнит, что я вообще существую.

Устремленные на Майкайлу две пары глаз приняли недоуменное выражение, и она стала объяснять подробнее:

— Она отправилась в Цитадель, и там ее вдруг свалила болезнь — что-то вроде приступа. Теперь она многого не помнит, особенно последних событий. А со мной она знакома только около двух лет.

Супруг и Старшая Дочь Богини обменялись многозначительными взглядами.

— Два года, — повторил он. Очевидно, для него эта цифра не была пустым звуком.

— Она тебя обучала, чтобы подготовить к роли Великой Волшебницы, — произнесла Дочь Богини. В ее словах не было вопроса, но Майкайла все равно кивнула. — Это многое объясняет, — заметила женщина.

«Они что, тоже заметили происходящие с землей странности? — размышляла Майкайла. — Харамис ведь должна быть Покровительницей не только Рувенды, но и Лаборнока; нарушила ли ее болезнь порядок и равновесие и здесь тоже? Вообще-то, у меня не создалось такого впечатления, но ведь я не знаю Лаборнок так же хорошо, как Рувенду».

— Да, — согласился Супруг Богини и снова обратился к Майкайле: — В таком случае для чего ты оказалась здесь?

Девочка решила умолчать о «магическом зеркале». Она слишком хорошо помнила, как рассердилась Харамис при упоминании приборов Исчезнувших, а ведь эти люди тоже связаны с магией…

— У меня есть друг, — начала она объяснять, — и ему нужно новое тело. В одном видении я обратила внимание на ваш храм: здесь несколько человек проделывали некий ритуал над статуей. — Она сдвинула брови, стараясь поточнее припомнить увиденную картину и найти подходящие слова, чтобы ее описать. — Ритуал был связан с| чем-то вроде «отверзания уст», вот я и подумала, может быть, здесь смогут помочь мне сделать для моего друга новое тело.

— А что случилось с его теперешним телом? — спросил мужчина.

— Это арфа.

— Арфа? — В голосе Супруга Богини прозвучали нотки недоверия. — Ты ничего не путаешь?

— Разумеется, нет, — сказала Майкайла. — Мы ведь жили с ним в одной башне. В настоящее время он является арфой. Он слеп, не способен передвигаться и оттого несчастен. Особенно с тех пор, как волшебница заболела, потому что он не может при помощи магических средств глядеть в воду, чтобы увидеть ее так, как вижу я. А она продолжает о нем расспрашивать — забыв, что примерно сто восемьдесят лет назад обратила его в арфу, — и ему очень хочется отправиться к ней, но это, увы, невозможно.

— Так он пробыл арфой почти два века? — спросил Супруг Богини.

Девочка кивнула.

— И каким образом его обратили в эту арфу?

— Какой-то мастер изготовил сам инструмент, — объяснила Майкайла, — а волшебница вылила немножко собственной крови в прорезь на середине верхней части рамы. К верхушке арфы приделана костяная накладка, когда-то служившая моему другу черепом.

— Следовательно, у тебя есть доступ к частице его первоначального тела — этому кусочку кости, — задумчиво произнес жрец, — а дух его покоится внутри некой арфы. Да, пожалуй, при таких условиях я могу гарантировать, что нам удастся сделать для него новое тело. — Он взглянул на Майкайлу: — Как твое имя?

Ее по-прежнему окружала голубая аура, и она не сомневалась, что это результат действия некоего магического детектора лжи. Отказаться же назвать имя — значит наверняка не добиться от этих людей никакой помощи.

— Майкайла.

— Принцесса Майкайла, — Супруг Богини слегка поклонился ей, — я полагаю, мы сможем изготовить для вашего друга новое тело. Готова ли и ты помочь нам?