В некоторых своих письмах батюшка Амвросий высказывает глубочайшие истины, говоря, к примеру, что «монашество есть таинство»[210]. Таким же духовным опытом полны его письма о молитве Иисусовой. «Прежде сердечной молитвы, – пишет батюшка к некоей страждущей инокине, – постарайтесь иметь молитву умную, держа внимание в персех и заключая ум в словах молитвы. Такая молитва проще и удобнее; и если в этой молитве будет успех, то, по свидетельству некоторых, она переходит и в сердечную»[211].
Повторяем, подлинный разбор наследия писем преподобного старца Амвросия найдет свое место в ближайшем будущем[212], тогда и будут отобраны и изложены основные ценности его смиренной старческой переписки с миром страждущих и ищущих Бога сердец.
О письмах преподобного Антония Оптинского
Наш посильный разбор посланнического наследия Оптинских старцев был бы неполным, если не коснуться хотя бы отчасти того богатства, которое обретается в письмах преподобного старца Антония, брата игумена Моисея Оптинского, оптинского воспитанника, бывшего позднее игуменом Малоярославецкого монастыря.
Письма его неповторимы по богатству и образности языка, по сочетанию глубокого смирения и кротости маститого и вместе милостивого батюшки с его исключительно выразительной образной речью и тихой радостью, утвержденной в Господе Иисусе. Почти каждое письмо старца – завершенное маленькое произведение, оставляющее в душе по прочтении его глубокое удовлетворение и мир. Из образных писем старца отчетливо вырисовывается характер лица, с которым он ведет переписку, встают большие и малые затруднения и скорби, рисуется личность адресатов, а иногда, по особой откровенности старца, выявляются и подробности его бывшей жизни, любовь его к монашескому пути, трудности, которые при этом возникали.
Некоторые письма старца бывают чрезвычайно пространными, обстоятельными, неторопливыми. Как правило, вместе с тем старец любит и краткие образные послания, где четко, определенно излагает свое мнение. Некоторые из выражений в его письмах кажутся неожиданными, резкими, но все это приобретает силу и значение потому, что старец смотрит вглубь вещей. Вместе с тем он оберегает своих духовных чад, бывает милостив и чрезвычайно внимателен к физическому недомоганию, слабости телесной, к духовным скорбям своих чад.
Ученик оптинских старцев, старец Антоний как-то особенно выделяется своим светлым отношением к миру, к пути, который возлюбил с детства, к структуре души каждого из своих адресатов. В начале своих писем он часто душевно благодарит за любовь и внимание, причем почти всегда находит для этого различные выражения. «Чувствительно благодарю Вас <...> за искреннюю Вашу любовь и благорасположение ко мне, грешному брату Вашему. Господь Бог да помянет Вас во Царствии Своем!»[213], – пишет старец Антоний в письме 60-м. «Приношу Вам благодарность за святую любовь Вашу ко мне, недостойному»[214], – пишет он в другом письме.
Еще чаще старец Антоний приносит благодарность за искренность, откровенность писаний и за самые писания. В сердечных выражениях он благодарит своих адресатов за послушание ему, за доверие к нему. «Сердечную приношу Вам благодарность мою за святое послушание Ваше, за которое в свое время многую мзду воздаст Вам Господь Бог»[215], – пишет старец в письме 17-м, а ниже читаем: «Чувствительно благодарен Вам за писание Ваше, за искренность Вашу и за доверие ко мне недостойному»[216].
Почти все письма старца Антония, самого тяжко страдающего болезнью ног, преисполнены живого и кроткого участия в скорбях его духовных чад, в их телесных и душевных недугах. Как милостиво участие старца в печалях этих, так же кротко, внимательно и врачевание им духовных недугов пасомых. «Вот настала и приятная весна, – пишет старец, утешая своих близких, – и мушки и бабочки весело летают по воздуху, и в Божиих храмах ежедневно приглашают всех к веселию же, велегласно взывая: людие, веселитеся! А посему и вы, возлюбленнии Божии, не унывайте»[217].
Любовь старца к своим присным была постоянно живою, действенною, всегда отмечающею существенное в человеке, с которым он вел духовную переписку. Это особенно отчетливо из тех обращений, которыми начинаются письма милующего отца. Как правило, они почти никогда не повторяются. «Возлюбленное о Господе духовное чадо мое и милостивейший благодетель мой», – пишет старец в начале письма 48-го[218]. А ниже: «Возлюбленный о Господе брате и благодетель мой!»[219].
Относясь в писаниях к присным чадам своим, старец находит всегда новое выражение своих чувств. «Возлюбленное о Господе чадо мое духовное и новая послушница Христова»[220], – пишет он в одном случае. «Богом данное возлюбленное чадо мое духовное»[221], – пишет старец далее. «Возлюбленное о воскресшем Христе Спасителе нашем духовное чадо мое»[222], – пишет старец своей духовной дочери в дни Святой Пасхи. Или: «Возлюбленный о Господе, брате мой и сыне! Мир ти!»[223]. Также: «Возлюбленное о Господе чадо мое духовное, многоболезненная Н.»[224]. Иногда же вдруг старец так начинал свое письмо: «Унылое и многогрустливое чадо мое духовное о Господе»[225].
Наконец, когда было необходимо, старец Антоний мог найти в своем обращении совсем необычные обороты, чтобы выразить чувства, его охватывающие. «Святый угодниче Божий, – пишет он тяжело болящему своему собрату, – и многоболезненный и многострадальный Иоанне, и возлюбленнейший о Господе брате мой!». Называя его своим «любимичем», старец убеждает страдающаго претерпевать страдания ради Господа[226]. Полны любви и обращения старца к болящим и страдающим старицам, которых он поддерживает силой своей светлой веры в Господа.
На протяжении всей переписки старца Антония часто встают его признания о жизни иноческой, идет исповедание пути монашеского, который так любил старец. «Живу в Оптиной пустыни, как Адам в раю»[227], – пишет он в одном из своих писем к духовному другу.
Многим своим духовным чадам игумен Антоний подробно и с сердечною теплотою рассказывает об обстоятельствах своей жизни при поступлении в монастырь, о скорбях пустынных и послушаниях, которые возлагались на него для смирения его, как он выражается, «самого пренесносного характера»[228].
Наконец, в письме к своей духовной дочери, поздравляя ее с принятием монашества, старец выражает самые сокровенные свои мысли, ублажая монашеский путь. «Да возрадуется душа твоя о Господе, – в восторге духа пишет отец Антоний, – облече бо тя в ризы спасения и одея тя одеждою веселия и яко жениху возложи на главу твою венец, куколь, и шлем спасения и покрывало, наметку смирения, и яко невесту, украси тя красотою, то есть возведением в достоинство!»[229]. Дальше идет поучение старца о послушании новопостриженной и смирении.
210
Там же. Вып. 2. Письмо 383. – С. 104.
211
Там же. Письмо 395. – С. 115.
212
См. Архимандрит Иоанн (Маслов). Преподобный Амвросий Оптинский и его эпистолярное наследие. М., 1993. Кроме этой книги, написанной в 1968–1969 гг., другие изданные труды по этой теме нам неизвестны. – Сост.
213
Письма к разным лицам игумена Антония, бывшего настоятеля Малоярославецкого Николаевского монастыря. М., 1869. – С. 73.
214
Там же. – С. 298.
215
Там же. – С. 20.
216
Там же. – С. 60.
217
Там же. – С. 95–96
218
Там же. – С. 57.
219
Там же. – С. 217.
220
Там же. – С. 226.
221
Там же. – С. 232.
222
Там же. – С. 306.
223
Там же. – С. 382.
224
Там же. – С. 268.
225
Там же. – С. 334.
226
Там же. – С. 340–341.
227
Там же. – С. 400.
228
Там же. – С. 305.
229
Там же. – С. 347.