На вокзале пришлось наблюдать такую сценку. В углу сидел бомж и, выставив напоказ костыли, коротал время в ожидании очередной подачки. В другом конце небольшого зала о чем-то шушукалась группа мальчишек. От нее отделился аккуратненький такой паренек, подошел к бомжу, ни слова не говоря, вытащил баллончик со слезоточивым газом и пшикнул в лицо человека… Бомж закашлялся, лицо его сделалось красным, изо рта полезла серая пена. Схватился рукой за лицо, начал кататься по полу, переходя с рычания на вой, потом наоборот. Подростки весело, по-пионерски заржали.

Появившийся милиционер лениво прогнал ребятишек и пнул ногой бомжа: «Не ори! Подумаешь, обидели его…» Но бомж все никак не мог уняться. Ему было откровенно плохо. Тогда милиционер привел еще двух бомжей, велел им взять своего коллегу и отволочь куда-нибудь подальше, «чтобы только не видеть эту рожу и не слышать».

Так что социологам, психологам и прочим доброхотам спорить не о чем. Эта сценка – точнейшая иллюстрация проблемы бомжизма в России. Они суть рабы. Их жизнь – вне закона. Они не нужны ни государству, ни обществу. Все эти разговоры о милосердии и призрении – хуже, чем маниловщина. Скорее, спекуляция и выпендреж. Этакий псевдоинтеллигентный обман и себя, и прочих. Исчезни они, о них пожалеют разве что кавказцы, которые умыкали бездомных к себе – на каторжные, подневольные работы. Остальные вздохнут с немалым облегчением: «Вот и славно, некому теперь будет гадить в подъездах».

Однако есть у нас и рачительные людишки, с умом острым, предприимчивым и абсолютно безнравственным. В их деловом восприятии бездомные и бесправные – тот самый человеческий материал, с которым надо научиться плодотворно и целенаправленно работать. Чего стоит одно только предположение, что бомжи в наше время стали использоваться для получения нужных органов. Но это трудоемкое занятие. А вот для распространения и транспортировки наркотиков – ту и предполагать нечего. Само собой, бомжи – это бесплатная рабочая сила. Их загоняют в тайгу, на тайные прииски, в горы – на тайные опийные делянки. Только не надо полагать, что нынешний бомж это обязательно спившийся, опустившийся человек примерно сорокалетнего возраста. Помолодел российский бродяга: Даже сильно помолодел. Семнадцатилетний пацан и пятнадцатилетняя девчонка – не редкость. Попадаются и сильные мужики, не лишенные обаяния женщины. Словом, есть выбор…

Вот и приехал из Приморья знакомый юрист, приехав, рассказал. Местная мафия – понятно, не вся, какая-то особая ее часть – получила новое развлечение. Охоту. На человека. Видно, кто-то из тамошних фантазеров-романтиков насмотрелся американских триллеров и решил сказку сделать былью.

Итак, тайга. В ней обозначается территория. На территорию выпускается заранее отловленный бомж – из тех, кто покрепче и помоложе. Говорят ему так: ежели за такое-то время тебя не найдут, получишь выпивку, хоть залейся, денег и свободу, ну а если найдут, то – извини…

Убежать нельзя. Пустят собак по следу. Собаки и разорвут в случае чего. Да и к кому – куда бежать. Людей привозят из городов – они в тайге младенцы. Дают бомжу оглядеться, уйти подальше от места высадки. Потом запускают охотников. Дорогое удовольствие, но любители находятся и деньги нужные платят. За экзотику, надо полагать.

Восточные и кавказские крестные отцы заказывают в российских весях русских девочек и мальчиков для своих тайных нужд. Что происходит с этими девочками и мальчиками – лучше не думать.

На бомжах «отмороженные» учатся убивать, привыкают к большой крови, проверяют себя и других на предмет киллерской стойкости – ну, вроде как Тимур с его командой тренировал свою волю. Довелось встретить одного уцелевшего после этих тренировок человека. Дело было на Урале. Бомжи грелись у теплотрассы. В понятной дали от милиции и прочих органов. Подъехал грузовик. Сказали, что нужно разгрузить какой-то вагон с дефицитом, обещали выпивку и неожиданно щедрое вознаграждение. Бомжи радостно загрузились в машину. Но привезли их не на станцию, а на какую-то лесную поляну. Приказали выйти. Вышли. Грузовик сдал в сторону. И тут же из кустов раздались выстрелы. Бомж увидел парней в коже с бритыми, как положено, затылками. Он успел убежать, надо полагать, его не заметили. Спасшийся посчитал, что стал жертвой какой-то фашистской организации, говорил о свастиках на рукавах. Он долго блуждал в незнакомом лесу, но в конце концов вышел к деревне, там ему помогли добраться до города, но он уехал еще дальше, опасаясь, что его, оставшегося в живых, будут искать.

Рассказывают совсем уж невообразимое. Вроде бы скучающая без острых ощущений братва отлавливает двух или нескольких бомжей. Загоняет их в бункер и заставляет бороться не на жизнь, а на смерть: бить, душить, грызть, рвать, пока один из гладиаторов не отдаст Богу душу. Оставшегося в живых поят водкой, а потом зарывают в лесу вместе с проигравшим. Иногда устраивают дуэли. Бомжам вручают по пистолету с одним или двумя патронами. Определяют дистанцию и так далее. С тем же результатом. Заключаются пари. Жизнь бьет ключом. Смерть, впрочем, тоже. Особую пикантность представляют женские гладиаторские бои. Тут уж фантазии нет предела. Сплошной полет.

Развлекаются с бомжами и сатанисты. А их сейчас у нас развелось изрядное количество – насмотрелись фильмов, прониклись кинематографическим бредом. Сатанисты никак не могут обойтись без человеческих жертв. Кто для этого больше всего подходит? А главное: кого можно безопаснее (вот ключевое слово) всего насильственно лишить жизни? Тех, о ком никто не печется. О ком никакой колокол не звонит. Ни в одном отделении милиции. Есть даже нечто вроде теории: дескать, уничтожая бродяг, мы способствуем здоровью нации. Гуманизм, словом. Вот уж кто пытает бомжей – сладострастно и с вывертами: дьявол повелел. Вот и находят женщин со вспоротыми животами, мужчин без половых органов. А сколько ненайденных?

А уж если провинится бездомный, то начинается самосуд. А он в России таков, что никакому Данте в самом его страшном сне не пригрезится. И вины-то может не оказаться. Подозрения вполне достаточней. Нет тогда пределов жестокости. В деревнях заподозренных бродяг рвут на части тракторами. Бывает, что рвут и просто так, из интереса – чтобы только посмотреть, как оно выходит. Сажают на муравейники, да еще в зад вставляют трубку, чтобы насекомые выедали человека изнутри. Нет, это не наше с вами прошлое, это, увы, и настоящее тоже. При таком подходе закапывание живым в землю чуть ли не благом покажется. Водку на шевелящемся холмике распивают.