-- У меня вопрос, господин Посол, -- сказал Ретиф. -- Раз уж мы находимся здесь для того, чтобы руководить свободными выборами, то почему бы не предоставить оберонцам возможность создать собственную политическую реальность?

На лице Гвоздуодера появилось озадаченное выражение.

-- Как, интересно, вы это себе представляете? -- поспешил на помощь Послу встревоженный представитель Политотдела.

-- Почему бы нам не позволить им выдвинуть, кого они сами хотят, и голосовать за того, кто им нравится? -- пояснил Ретиф.

-- Советую вам, молодой человек, избавиться от радикальных воззрений подобного рода, -- твердо сказал Гвоздуодер. -- Свободные выборы на этой планете будут проведены так, как всегда проводятся свободные выборы. И далее, после всестороннего рассмотрения нашей проблемы я пришел к заключению, что предполагаемый визит к Его Неистовству может обогатить вас ценным опытом. Такой визит, надо полагать, позволит вам лучше освоиться с тонкостями дипломатического протокола.

-- Но сэр, -- сказал Магнан. -- Господин Ретиф необходим мне для составления Сводного донесения по сводкам о донесениях касательно подростковой преступности и...

-- Боюсь, Магнан, вам придется управляться с ним в одиночку. А теперь, джентльмены, назад, к разгулу демократии! Что касается вас, Ретиф... -- и Посол пронзил последнего кинжальным взором, -- советую вам вести себя среди громилей сколь возможно скромнее. Мне не хотелось бы получить донесение о каком-либо прискорбном инциденте.

-- Приму все возможные меры, сэр, чтобы подобное донесение до вас не дошло, -- весело ответил Ретиф.

3

Зеленое утреннее солнце Оберона изливало теплый свет, когда Ретиф, оседлав выносливого битня -- несколько менее крупного и более смирного сородича свирепых топтунов, приручаемых громилями, выехал из городских ворот. На вершинах дерев заливались веселыми трелями желтые и синие смеюки, осторожные струйники шебуршились в траве. Мерное посвистывание безрогих жуков, сзывающих свой молодняк, придавало всей этой идиллии нечто убаюкивающее.

Ретиф миновал район опрятных маленьких ферм, где коренастые пейзане-дубусы, завидев его, разевали рты и застывали на пашне. Дорога, виясь, стала забираться в холмы, лес обступил ее. После полудня Ретиф спешился, стреножил битня, присел вблизи водопада, и основательно перекусил бутербродами с паштетом, запивая их "Черным Бахусом" из фляжки. Он как раз доканчивал эклер со взбитыми сливками, когда над ухом его просвистела и на шесть дюймов вонзилась в плотный синий ствол дерева нюню, стоявшего прямо за ним, двухфутовая стрела.

Ретиф неторопливо поднялся, зевнул, потянулся, извлек из кармана наркотическую ванильную палочку и подпалил ее, не переставая все это время обшаривать глазами подлесок. Что-то мелькнуло в кустах шутихи, вторая стрела пронеслась мимо, едва не зацепив его за плечо, и с шелестом исчезла в подлеске. Ретиф, притворясь, будто он ничего этого не заметил, лениво шагнул в сторону дерева нюню и тут же скользнул за него. Здесь он быстро согнул гибкую ветку, выросшую из двухфутового пня и достававшую Ретифу до поясницы, и воткнул конец ее в мохнатую пористую кору, использовав в качестве клина тлеющую палочку, величиной не превосходившую спички. Затем он поспешно ретировался, стараясь, чтобы дерево оставалось между ним и невидимым лучником, и укрылся в густом кустарнике.

Прошла минута; треснул сучок. Неподалеку от дерева возник здоровенный татуированный громиль, -- крупное, кряжистое тело его обтягивали грязные шелка, кулак величиной с хороший валун сжимал короткий, толстый, изогнутый самострел с оттянутй тетивой и стрелой, держащейся на зарубке. Охотник за черепами на цыпочках подобрался поближе к дереву, затем прыжком обогнул его и, обнаружив, что добыча упорхнула, повернулся, вглядываясь в подлесок.

В этот миг согнутая ветка, освобожденная сгоревшей наркотической палочкой, стремительно распрямилась и долбанула изумленного лучника по отвислому заду, обтянутому зеленым вельветом. Лучник подскочил (стрела, смачно чавкнув, вонзилась в сырую землю у его ног) и замер.

-- Не бейте меня больше, господин! -- печальным тенором взмолился он. -- Это меня большие мальчишки подучили...

Ретиф неторопливо вышел из укрытия, кивком поприветствовал громиля и вытянул самострел из его ослабелой руки.

-- Неплохая работа, -- сказал он, разглядывая оружие. -Это гроачи тут торговали такими?

-- Торговали? -- с оттенком гневной обиды сказал громиль. -- Думаешь, раз твой напарник уткнул мне в спину кинжал, так ты можешь надо мной издеваться? Я отнял его у пятиглазых в открытом и честном бою, хочешь верь, хочешь нет.

-- Прошу прощения, -- сказал Ретиф. Он извлек из колчана стрелу, примерил ее к самострелу и небрежно осведомился: -- А ты, случайно, не из шайки Гордуна?

-- Вот именно, что не случайно, -- многозначительно ответил громиль. -- Я выдержал Искус, как и другие разбойники.

-- Удачно, что мы повстречались, -- сказал Ретиф. -- Я как раз направляюсь с визитом к Его Неистовству. Проводишь меня к нему?

Громиль распрямил двухсотдевяностофунтовое тело.

-- Можешь сказать своему дружку, чтоб начинал меня терзать, -- ответил он с легкой дрожью в голосе. -- Фим Глуп на роль предателя не годится.

-- Я, собственно, не так чтобы предательство имел в виду, -- протестующе произнес Ретиф. -- Просто намеревался поупражняться в дипломатии.

-- Угрозами ты от меня ничего не добьешься, -провозгласил Фим Глуп.

-- Это я уже понял, -- сказал Ретиф. -- Но какое-то решение так или этак, а существует.

-- Ни единый чужак не войдет в становище Гордуна иначе как пленником, -- провозгласил громиль, выкатив на Ретифа мерцающие глаза. -- Ах, сэр, -- не могли бы вы попросить вашего кореша, чтоб не пырялся так больно? Я опасаюсь, что он продерет мой камзол, а ведь сей камзол -- единственная память о моей старенькой маме, она когда-то слямзила его специально для меня.

-- Значит, говоришь, не иначе как пленником, Фим? Кстати, я нынче один, без корешей.

-- А ежели так, -- подозрительно промолвил после недолгого размышления Фим Глуп, -- то что там за злыдень ковыряется ножиком у меня в сонных железах?

-- Насколько я в состоянии судить, -- чистосердечно ответил Ретиф, -- здесь никого, кроме нас двоих, нет.

Громиль осторожно повернул голову, осмотрел себя сзади и, недовольно фыркнув, щелчком отбросил наглый сучок.

-- Воображение у меня слишком живое, вот что,-пророкотал он, и с сердитой миной поворотился к Ретифу. -- Ну, а теперь...

-- Не забывай, самострел все еще у меня, -- с приятностью напомнил Ретиф.

-- Много пользы он тебе принесет, -- прорычал, приближаясь, Фим Глуп. -- Только истинный громиль обладает рукой, способной натянуть его тетиву.

-- Правда? -- Ретиф наложил и легким движением оттянул стрелу, так что железок ее оказался на луке, изогнувшемся в крутую дугу. Еще один дюйм -- и крепкое слоистое дерево, громко крякнув, треснуло.

-- Я понял, что ты имел в виду, -- сказал Ретиф. -Впрочем, изделия гроачей никогда особым качеством не отличались.

-- Ты... ты сломал его! -- полным глубокого отчаяния голосом произнес Фим Глуп.

-- Не огорчайся, мне будет нетрудно слямзить для тебя новый. У нас в комнате отдыха есть несколько дамских моделей, с которыми тебе не придется особенно утруждаться.

-- Но... я считаюсь самым сильным лучником в шайке!

-- Плюнь, Фим, не расстраивайся. Лучше представь, как они станут тебя уважать, когда ты приведешь собственноручно плененного тобой живого землянина.

-- Как это?

-- Да так. Подумай сам, -- я тут совсем один, оружия у меня никакого нет, где же мне сопротивляться?

-- Да... но однако ж...

-- Знаешь, все-таки лучше будет, если ты приведешь меня пленником, чем если я сам туда заявлюсь да еще скажу, что это ты показал мне дорогу.

-- Неужто ты решишься на столь грязный обман? -задохнулся Фим.