Когда они поднялись, их стретил высокий человек-скелет, облаченный в черно-алые цвета семейства Малайки. Он ничего не сказал и провел их в помещение, которого Флинкс прежде не видел.

Противоположный конец помещения выглядел уходящим в открытое небо. На самом деле это была одна из больших хрустальных протоверанд. Именно они-то и придавали этому району Драллара вид усыпанного драгоценностями леса. Он на мгновение вздрогнул, когда ступил на то, что походило на гладкое ничто. Двух ученых это, казалось, ничуть не трогало. Он ходил прежде по такому полу, когда выступал, но тот был непрозрачным, а этот совершенно прозрачен, лишь с намеком на розовый цвет, до самой земли. Он поднял взгляд, и головокружение прошло.

Мебель тут стояла сплошь красно-черная, со случайным пятном яркого цвета здесь и там от какого-либо импортного предмета или произведения искусства. В воздухе витали густые пары фимиама. Вдали начало садиться солнце Мота, погружаясь в непрерывный редкий туман. На Моте темнело рано.

На одной из многочисленных больших пушистых кушеток сидели две фигуры. Одну он узнал сразу же: Малайка. Другая -- поменьше, белокурая и с совершенно иными формами. Большую часть ее покрова составляли длинные, до талии, волосы.

Голос, грохотавший из горла с толстыми мускулами, походил на оживающий спящий вулкан:

-- Же! Вот и наши гости. Сиссиф, дорогая, беги и стань еще прекрасней, ндийо?

Он оглушительно чмокнул ее в щеку и направил вон из помещения звучным шлепком по самой выдающейся части ее тела. "А у него новая,-- подумал Флинкс.-- Блондинка и с немного более зрелой фигурой, чем последняя". Вкусы торговца явно росли вместе с животом. Правда, последний пока еще только чуточку бросался в глаза.

-- Ну и ну! -- прогремел Малайка, сверкнув с эбеново-черного лица белыми зубами, заискрившимися среди клочьев кудрявой бороды. Он в два шага подошел к ним и пожал руки.-- Бран Цзе-Мэллори и эйнт Трузензузекс. Узитави. Тот самый Трузензузекс?

Инсектоид исполнил еще один из своих медленных грациозных поклонов:

-- Вынужден признать себя виновным в предъявленном обвинении.

Флинкс нашел время восхититься способностями инсектоида. Из-за природы их физиологии движения транксов бывали крайне скованными. Увидеть, чтобы транкс кланялся так, как Трузензузекс, доводилось исключительно редко.

Когда Хьюманксское Содружество еще только образовывалось, люди дивились искрящейся голубой и зеленоватой гамме тел транксов и обмирали от испускаемого ими естественного аромата. И сокрушенно гадали, какими транксы найдут их самих, тусклых, вонючих, мягких. А транксы увидели гибкость в паре с твердостью, с которыми ни один транкс никак не мог и надеяться соперничать. Вскоре гастролирующие танцевальные труппы с гуманоидных планет вошли в число самых популярных видов выступлений на сценах транксских колоний и метрополии.

Но, по меньшей мере, от грудной клетки и до макушки Трузензузекс производил впечатление сделанного из резины.

Малайка закончил обмениваться рукопожатиями с ними обоими, а затем преподнес Флинксу еще один небольшой сюрприз. Вытянув голову, коммерсант коснулся носом антенны инсектоида. Так человек мог ближе всего подойти к исполнению традиционного приветствия транксов путем переплетения антенн. Но, впрочем, напомнил он себе, человек, ведший дела со столь многими расами, обязан знать все жесты ради обыкновенной вежливости... и коммерции.

-- Садитесь! Садитесь! -- проревел он тоном, который, несомненно, считал мягким.-- Какого вы мнения о моей маленькой мвензангу, а? Спутница,-добавил он, видя их озадаченность, и дернул головой в том направлении, куда удалилась девушка.

Цзе-Мэллори ничего не сказал, хватило и огонька, вспыхнувшего в его глазах. Трузензузекс пошел дальше:

-- Если я правильно понимаю текущие человеческие ценности, то рискнул бы сказать, что такие пропорции мраморных тел по отношению к ширине тазовой области рассматриваются как необыкновенно эстетичные.

-- О, звезды! -- заржал Малайка.-- Вы, сэр, бесспорно, ученый. Какая сила наблюдательности! Что я могу предложить вам выпить?

-- Мне -- имбирный лимонад, если у вас есть хорошего года.

-- Пхе! Есть, положитесь на мое слово, сэр, вы найдете его приятным на вкус, если вы тот самый Цзе-Мэллори, о котором я слышал. А вам, сэр?

-- У вас случайно не найдется немного абрикосового бренди?

-- Ого! Не только ученый, но и гурман! Думаю, мы сможем вас обеспечить, дорогой философ. Но для этого понадобится вылазка в погреба. Я не часто принимаю таких знающих толк гостей.

Тень, провожавшая их от лифта, все еще маячила, словно призрак, в глубине помещения.

-- Позаботься об этом, Вульф.-- Страж незаметно поклонился и ушел, волоча ноги, прихватив с собой нечто, витавшее в воздухе. Флинкс, более чувствительный к этому, чем другие, почувствовал облегчение, избавившись от его присутствия.

Теперь этот сердечный голос в первый раз несколько утратил свой добродушно-шутливый тон.

-- Же? Что привело вас сюда, в Драллар? И притом втихую.-- Он переводил быстрый взгляд с одного невозмутимого лица на другое, медленно оглаживая свою густую ассирийскую бороду.-- Как ни сильно льстит это моему самолюбию, я не могу поверить, что такой въезд украдкой в наш прекрасный город совершили только ради удовольствия составить мне компанию.-- Он выжидательно нагнулся вперед на манер, предполагавший, что он умел нюхом чуять деньги, по меньшей мере, ничуть не хуже матушки Мастифф.

Малайка уступал ростом Цзе-Мэллори, но почти вдвое превосходил его по ширине и обладал телосложением отставного борца. На смуглом лице, носившем чекан королей древней Мономотапы и Зимбабве, сверкали потрясающе белые зубы. Из рукавов небрежно подпоясанного полушелкового халата без швов высовывались массивные волосатые руки. И ноги под стать им, крепкие на вид, как железное дерево Мота, выпирали из плиссированных складок на коленях. Короткие узловатые пальцы на вывернутых наружу ступнях обладали большим сходством с кишевшими на таких растениях древесными паразитами. По крайней мере, на одной ноге. Другая, знал Флинкс, кончалась у колена. Залитые кредитами как топливом, хирурги-протезисты сделали ему все возможное и невозможное, чтобы левая стопа соответствовала своему естественному эквиваленту справа. Соответствие было не совсем идеальным.