-- Значит, вы думаете попробовать включить ее,-- сделал вывод Малайка.

-- Мы обязаны это сделать.

-- Но что если она настроена откликаться только на электромагнитные конфигурации, генерируемые мозгом тар-айима?

-- У нас нет никаких указаний, что для активации машины необходимы "электромагнитные конфигурации" вообще какого-либо типа,-- возразил Цзе-Мэллори.-- Но если окажется, что дело в этом, и вы не сможете раздобыть живого и сотрудничающего с нами тар-айима, я очень сильно опасаюсь, что мы можем спокойно упаковаться и отправиться домой.-- Он пожал плечами.-- Я и Тру чувствуем, что путь прослеживания схемы завел в тупик. Мы можем продолжать ковыряться в этой куче механизмов тысячу лет -- настолько она велика -- и нисколько не приблизиться к пониманию того, как она действует.

-- А попробовать включить ее... разве это не может быть очень опасным? -- спросила Ата.

-- Это вполне может стать смертельным, моя милая. Мы решили это давным-давно. Например, там может быть обратная связь, способная... по этой самой причине и по нескольким другим, я попробую включить ее первым. Если мы, тем не менее, не сумеем активировать ее и не возникнет никаких явных вредных последствий, то я не вижу никакой причины, почему бы и всем остальным не попробовать то же.

-- Только не мне! -- громко заявила Сиссиф.

-- Эй, минуточку,-- начал было, не обращая на нее внимания, Малайка.

-- Извините, капитан,-- сказал Трузензузекс.-- Стархе! Как вы сказали бы, не беспокойтесь. Бран прав. Возможно, наше образование не совсем подходит для оператора этой штуки, но знакомство с работами тар-айимов и то малое, что мы знаем об их психологии, могут помочь нам справиться с любыми способными возникнуть непредвиденными затруднениями. Сожалею, но тут вовлечено слишком многое, чтобы позволить вам сделать первую попытку. Мы не на борту корабля. На данную минуту ваша кандидатура отклонена, капитан.

-- Же! -- прогромыхал Малайка. Цзе-Мэллори шагнул ко входу в купол:

-- Тогда давайте приступим.

-- Вы хотите сказать, сасаа кууме? -- переспросил Малайка.

Цзе-Мэллори остановился.

-- Не вижу, почему бы и нет.-- Он снова заколебался у входа и оглянулся.-- Я не ожидаю, что случится многое, не говоря уж об опасности. А если случится, то я не жду, что это будет большой защитой, но ради моего личного психологического комфорта, сойдите, пожалуйста, все с помоста. Безусловно на сиденьях, или в креслах, или что это там такое, должно быть достаточно безопасно. Тар-айимы явно пользовались ими, когда действовала эта штука, поэтому им полагается быть безопасными также и для нас. Теоретически.

-- Социолог, против теоретической раны я не возражаю.-- Малайка улыбнулся с явным намерением успокоить и присоединился к другим, уходившим с возвышения к рядам "сидений" внизу.

Кроме Брана на помосте остался только Трузензузекс. Официально он находился там для наблюдений, но и он, и Цзе-Мэллори знали, что если что-то случится, то от помощи инсектоида, вероятно, будет мало толку. Он сделал ритуальный глубокий вдох и вошел в купол.

Керамико-пластиковая плита стала теперь знакомой после многих дней продолжительного и подробного изучения. Он взобрался на гладкую холодную поверхность и повернулся лицом к зрительному залу, слегка подняв голову. Из купола потолок монолита казался почти видимым. Возможно, прозрачный материал действительно производил легкое увеличение.

Плита была намного длиннее, чем требовалось для размещения его долговязого и худого тела. Она, однако, не подогревалась. Он обнаружил, что неуютно ерзает на твердой холодной поверхности и желает, чтобы она превратилась в теплую постель. Это слишком походило на капсулы в лаборатории криогенного анабиоза. "Сделай это по-быстрому!" -- скомандовал мозг телу. Вонзая каблуки в неподатливую поверхность, он толкнул себя повыше. Одним движением его голова очутилась полностью внутри шлема.

Шлем принял бледно-красный оттенок, переходяший в желтый, а затем в светло-зеленый. А также стал слышен легкий гудящий звук. Он явно исходил из самой плиты. Вот и все. Ни фейерверков, ни даже нескольких простых вспышек молнии.

Лицо Цзе-Мэллори в куполе кривилось, но явно от сосредоточенности, а не от боли. Странное дело, мозг его стал для Флинкса непроницаемым. Если купол и не производил ничего другого, то экранировал мысли всякого, кто лежал под ним.

Двадцать минут спустя он вышел из купола, мотая головой, в то время как другие столпились вокруг него.

-- Же? -- спросил Малайка.

-- Же? -- переспросил выглядевший раздраженным социолог.-- Ну, мы доказали одно. Если эта машина все еще способна функционировать так, как ей предназначалось, то этот шлем определенно является исходным пунктом.

-- Я не могу поверить, что все это безумие построили для того, чтобы на пластиковом головном уборе заиграли красивенькие разноцветные огни!

-- Нет, конечно же, не для того.-- Цзе-Мэллори тоскливо оглянулся на плиту и на опять ставший прозрачным шлем.-- Похоже, что я способен активировать ее, но лишь в очень малой степени. В моем мозгу явно чего-то не хватает. Или, возможно, для этого требуется всего лишь определенного рода тренировка, о которой мы ничего не знаем. Не знаю. Я со своим мозгом попробовал все, что мог. Самогипноз. Йогу. Упражнения Банда. Совершенное объективное сосредоточение. Открытое подсознание. Результаты вы видели. Или, скорее, отсутствие их.

-- Вы что-нибудь почувствовали, вообще, все что угодно? -- спросил Флинкс.

-- Гмм. Да, странное ощущение. Не болезненное и не угрожающее. Просто странное. Словно что-то пыталось проникнуть ко мне в голову. Щекотку снаружи мозга, едва заметную. А когда я попытался сосредоточиться на этом ощущении, оно ушло и спряталось. Должен сказать, что я разочарован.

-- Же? Бы, может, думаете, что у вас монополия на это? -- Коммерсант выглядел расстроенным, имея на это все основания.-- И что же теперь?

-- Теперь я предлагаю попробовать остальным людям. По-моему, я с избытком продемонстрировал ее безвредность, если и ничего другого. Поддержание ее настроенности на мозг одного типа может вызвать благотворный кумулятивный эффект.