Эриксон: Так что же заставляет ее подниматься? Кристина (отрицательно качнув головой): Не знаю.

Эриксон: В твоем поведении есть многое, о чем ты не знаешь. У тебя обычно движется правая рука и поднимается к лицу. (Рука движется к лицу, вскоре тыльная сторона касается лица. Ладонь обращена к группе, большой палец и мизинец оттопырены.) Ты понимаешь, что все происходит помимо твоей воли: рука словно приклеилась к лицу и ты не можешь ее оторвать. Чем сильнее ты стараешься, тем крепче она приклеивается. Ну, постарайся отвести руку. Видишь, не получается. (Кристина улыбается.) Ты можешь опустить свою руку только одним способом… (Эриксон поднимает левую руку.) У тебя хорошая реакция. Ты тут же скопировала мое движение рукой.

Кристина: Простите, не расслышала.

Эриксон: Я сделал движение рукой. Ты начала копировать. Чтобы твоя рука опустилась на колени, тебе надо поднять вторую и, взяв первую, с силой толкнуть ее вниз.

Кристина: Вот именно в этом месте во мне всегда идет ужасная борьба. С одной стороны, мне кажется, что я могу это сделать, а с другой – что это невежливо. И я не пойму, то ли я не делаю этого, потому что не хочу быть невежливой, то ли я на самом деле не могу этого сделать.

Эриксон: Это понятно. Твой ум вмешивается в твое знание.

Кристина: Так всегда происходит.

Эриксон: Теперь все обратите внимание. Вы видели, чтобы в жизни кто-нибудь сидел так неподвижно, в застывшей позе? Сначала она даже не повернула голову в мою сторону. Двигались только ее глаза. Обычно вы поворачиваетесь лицом к собеседнику. (Обращаясь к Кристине.) А ты повернула глаза. Ты отделила свои глаза от головы и шеи.

Кристина: У меня рука устала.

Эриксон: Что? Не понял.

Кристина: У меня рука устала.

Эриксон: Рад это слышать. Когда тебе будет на самом деле невмоготу, твоя левая рука поднимется и толкнет правую вниз. Так ты полагаешь, что не спишь, не так ли?

Кристина (слабым голосом): Да.

Эриксон: На самом деле ты спишь. Но ты действительно не понимаешь, что ты спишь. Как ты думаешь, ты еще долго сможешь пробыть с отрытыми глазами?

Кристина: Не знаю.

Эриксон: Может, они сейчас закроются? (Кристина моргает.) И останутся закрытыми? (Глаза у Кристины закрываются.) Ну что, опять хочется поразмыслить над этим? (Кристина открывает глаза.)

Кристина: Если бы я могла отключить этот дурацкий ум! Он вечно обо всем размышляет.

Эриксон: Ты осознаешь, что не можешь встать?

Кристина: Нет.

Эриксон: У тебя не закрадывается сомнение, что ты сможешь встать?

Кристина: Угу.

Эриксон: А тебе не кажется, что ты неподвижна, как при крестцовой блокаде?

Кристина: При чем?

Эриксон: При крестцовой блокаде. Крестцовой анестезии…

Кристина: А, поняла. Да, так.

Эриксон: Такое ощущение?

Кристина: Почти.

Эриксон: Пусть посмотрит, как вот эта вертится (Эриксон указывает на одну из женщин), как другие ерзают. Вы все понимаете, что я имею в виду, когда говорю «посмотрим, как другие ерзают». Для бодрствующего человека ты страшно неподвижна. (Кристина делает слабое движение правым локтем.) Пусть рука у тебя устает все больше, пока тебе не захочется… (Кристина закрывает глаза) воспользоватья левой рукой и пригнуть правую вниз… (Кристина улыбается, открывает глаза, поднимает левую руку и осторожно пригибает правую вниз.)

Чувствуешь, что твои руки немного проснулись, верно? Кристина: Руки? Да.

Эриксон: Можешь ими пошевелить? Не пальцами, а руками.

Кристина: Нужно большое усилие. (Улыбается.)

Эриксон: Можешь проанализировать это усилие? Вот доктор-анестезиолог и она интересуется гипнозом. Чтобы получить крестцовую блокаду у беременной женщины, я неоднократно погружаю ее в транс, вот и все, Я ей говорю: «Когда вас повезут рожать, думайте о поле ребенка, и его весе, о внешности, о том, будут ли у него волосы. Через какое-то время акушер, который отвечает за нижнюю часть вашего тела, предложит вам полюбоваться вашим малышом. Он будет держать его высоко в руках. У вас крестцовая блокада – полная анестезия».

Когда моя дочь, Бетти Элис, рожала первого ребенка, доктор очень беспокоился. Он был одним из моих студентов. Но дочь сказала: «Не волнуйтесь, доктор, вы акушер и знаете свое дело. В ваших руках вся нижняя часть моего тела, зато верхняя – в моих». И она начала рассказывать сестрам и другим медикам в операционной, как она училась в школе в Австралии. Через некоторое время доктор спросил: «Бетти Элис, вам разве не интересно, кто у вас родился?» И он поднял мальчика. «Ой, мальчик, – обрадовалась она.– Дайте его мне. Я такая же, как все мамаши. Хочу пересчитать пальчики на ручках и ножках». Ей, конечно, хотелось знать, что с ней происходит, хоть она и рассказывала про Австралию.

Я смотрю, вы все постоянно меняете положение на своих стульях. (Кристина улыбается.)

(Эриксон смотрит в пол.) Как-то у меня лечилась одна пациентка. Она ходила ко мне несколько месяцев. Однажды она мне заявляет: «Хочу в транс, доктор Эриксон». Уже в трансе, говорит: «Мне так приятно, я останусь здесь на весь день». А я отвечаю: «К сожалению, у меня есть еще пациенты. На весь день не получится». А она: «Какое мне дело до ваших пациентов?» Я ей объясняю, что это мой заработок. Она в ответ: «Хорошо. Плачу за каждый час. Но я останусь на весь день». (Эриксон смотрит на Кристину.) Как мне удалось от нее избавиться? Я ей сказал: «Спите в свое удовольствие. Надеюсь, вам не придется бежать в туалет».

(Обращается к Кристине.) Твои плечи просыпаются. Кристина: Хотите, чтобы все остальное тоже проснулось?

Эриксон: Пожалуй, а то как бы чего не вышло. (Эриксон смеется, Кристина улыбается.)

Кристина: Не понимаю, что может случиться.

Эриксон: Надеюсь, тебе не придется бежать в туалет… (Кристина смеется и отмахивается рукой.) Приходишь понемногу в себя. (Кристина шевелится, двигает руками.)

Кристина: Да.

Эриксон: Туалет отменяется. (Смех.). (Обращается к группе.) Кто из вас никогда не был в трансе?

(Обращается к Кэрол.) Ты не была. (Обращается к Зигфриду.) И ты не был. Так, доктор, в трансе приятнее смотреть на хорошенькую девушку, чем на мужчину. Не так ли?

Зигфрид: Повторите, пожалуйста, я не расслышал. Эриксон: Приятнее смотреть на хорошенькую девушку. Зигфрид: Теперь дошло. (Смех.)

Эриксон (обращается к Кэрол): Так, поменяйтесь местами с… (Кристина и Кэрол меняются местами.)

Вы заметили, что Кристину я ни о чем не просил.

Кристина: Вы спрашивали, приходилось ли нам бывать в трансе? Я тоже никогда не была в трансе, только я сперва не поняла ваш вопрос и поэтому…

Зигфрид: Теперь дошло. (Смех.)

Эриксон (обращается к Кристине): Тебя зовут Кристи, верно?

Кристина: Нет. Кристина.

Эриксон: Я просил тебя пересесть?

Кристина: Я думала, что вы просите меня поменяться с ней местами.

Эриксон: Нет, я ее попросил. (Указывает на Кэрол.)

Кристина: Так что мне надо делать?

Эриксон: Ты уже это сделала. Я не сказал тебе проснуться. (Смех.) Я включил твое сознание. Я просил ее пересесть. А ты сделала остальное.

(Обращается к Кэрол.) Ты никогда не была в трансе? (Кэрол сидит, положив руки на подлокотники.)

Кэрол: Я не совсем уверена. (Кэрол отрицательно качнула головой.) Кажется, однажды, а может, и нет. (Кэрол удобнее устраивает руки.)

Эриксон: Твое имя?

Кэрол: Кэрол.

Эриксон: Кэрол. (Эриксон поднимает левую руку Кэрол за запястье, и она каталептически повисает. Кэрол смотрит на руку, затем на Эриксона. Кисть руки опущена, пальцы раздвинуты.) У тебя такое было когда-нибудь, что незнакомый человек берет тебя за руку и оставляет ее висящей в воздухе? (Кэрол отворачивается, потом снова смотрит на Эриксона.)