ЛЕНИН И СТАЛИН

После XX съезда КПСС стали Сталина противопоставлять Ленину, а сталинизм стали рассматривать как отступление от ленинизма. Для меня такой подход к проблеме отношений Ленина и Сталина был всегда чужд. Советская пропаганда и идеология в сталинские годы преподносила нам Сталина как "Ленина сегодня". Я их вообще не разделял. Мой антисталинизм был одновременно и антиленинизмом, если иметь в виду практическую деятельность ленинского руководства. Проблема "Ленин и Сталин" в юности не возникала передо мною в силу незнания реальной советской истории в этом ее аспекте. Со временем, особенно после хрущевского "переворота", я многое узнал о фактической истории в том ее аспекте, который стал объектом разоблачительства. К этому времени я стал профессиональным философом, досконально изучив сочинения Ленина и Сталина. И я пришел к тому же, с чего начал, а именно к рассмотрению ленинизма и сталинизма как единого явления. Сталин действительно был "Ленин сегодня". Конечно, были многочисленные различия. Но они были второстепенные. А по сути дела именно сталинизм был продолжением ленинизма как в теории, так и на практике. Сталин дал наилучшее изложение марксизма-ленинизма как идеологии. Сталин был верным учеником и последователем Ленина в практике строительства коммунизма.

АНЕКДОТЫ СТАЛИНСКИХ ЛЕТ

Анекдоты по поводу жизни в послереволюционные годы и о Сталине лично мне приходилось иногда слышать еще в школьные годы и во время войны, а в послевоенные годы - довольно часто. Должен сказать, что анекдоты о Сталине не были унизительными для него. Чаще они вообще рассказывались как реальные истории. Приведу несколько примеров. Сталин вызвал к себе высших руководителей какой-то отрасли промышленности, находившейся в трудном положении, посоветовал им подумать о мерах преодоления трудностей, а сам вышел из кабинета, сказав, что вернется через час и выслушает мнение "командиров" этой отрасли промышленности. Точно через час он вернулся. Министр начал докладывать: "Мы, товарищ Сталин, подумали и решили..." И далее министр изложил, что именно решили собравшиеся. Сталин молча выслушал, расхаживая по кабинету и куря трубку. Министр кончил речь. "Так, значит, "подумали и решили"?" - сказал Сталин. После этих слов у одного из присутствовавших случился инфаркт. Его унесли. Идя в обратном направлении, Сталин опять сказал: "Так, значит, "подумали и решили"?!" У второго из присутствовавших случился инфаркт. Его унесли. Таким образом Сталин ходил по кабинету, повторяя все ту же фразу. Постепенно всех собравшихся унесли с инфарктом. Когда унесли самого министра, Сталин сказал: "И правильно решили, товарищи!"

Другая "реальная" история случилась во время войны с генералом по фамилии Курочкин. Однажды Сталин столкнулся с генерал-майором Курочкиным в коридоре и сказал: "А, товарищ Курочкин! Саботируете, да?!" С Курочкиным инфаркт. Пролежав полгода в больнице, Курочкин вернулся на работу уже в чине генерал-лейтенанта. Однажды он опять столкнулся со Сталиным в коридоре. Сталин сказал: "Продолжаете саботировать, товарищ Курочкин?!" С генералом опять инфаркт. Через полгода он вернулся на работу в чине генерал-полковника. Кончилась война. Во время бала в Кремле в честь победы Сталин сказал: "Трудное время было, товарищи! Но мы, вот товарищ Курочкин не даст соврать, находили время для здоровой шутки!"

Вскоре после войны я слышал такой анекдот. Молотов сказал Сталину, что в Москве появился человек, очень похожий на Сталина. Сталин приказал, чтобы этого человека расстреляли. Ворошилов сказал, что достаточно было бы побрить двойнику Сталина усы. "Хорошая мысль! - воскликнул Сталин. - Побрить этому мерзавцу усы. А затем расстрелять!"

Но все же анекдотов в сталинские годы было мало. За них арестовывали и судили. Рассказывали их лишь тогда, когда были уверены в том, что не донесут. Жертвой доноса такого рода стал известный впоследствии философ Спиркин. Он уже после войны рассказал в компании какой-то анекдот о Сталине или не донес о человеке, рассказывавшем анекдоты.

Несколько осмелели после войны. И рецидив массовых репрессий уже не мог остановить этот процесс. Анекдоты становились все более острыми. Например, я в самых разных местах слышал анекдот о человеке, которого осудили на десять лет и который спросил судью, за что такое наказание, а судья ответил, что если бы знали, за что, то дали бы не десять, а двадцать пять лет. Но те анекдоты, что касались лично Сталина, оставались на том же уровне почтения ко всесильному диктатору. Сталин как личность был не анекдотичен, в отличие от его преемников Хрущева и Брежнева.

ОБЩИЙ ВЫВОД

Я был антисталинистом и не превратился в сталиниста. В результате многолетних размышлений я пришел к такому выводу. Сталинский путь в условиях краха бывшей Российской империи и послевоенной разрухи был самым эффективным путем построения коммунизма, а может быть, и единственным. Дело не в том, что Сталин был злодей. Дело в том, что натура нового общества проявила себя наиболее ярко именно на этом пути. Сталин был сыном своего времени, наиболее полно и четко отразившим в себе сущность реального коммунизма. Сталинский период пока что остается самым значительным в советской истории. Этот период заслуживает, конечно, критики. Но в гораздо большей мере он заслуживает объективного понимания. Сталин был, есть и навечно останется главной личностью в истории реального коммунизма.

Негативное отношение к Сталину объясняется тем, что он обнажил сущность марксизма-ленинизма как идеологии и сущность реального коммунизма. Сталин сыграл свою историческую роль. И теперь на него можно сваливать все те негативные явления, которые на самом деле суть неотъемлемые атрибуты коммунизма. Его сделали козлом отпущения за грехи истории и за непредвиденные следствия реальности коммунизма. Советское руководство и его холуи проявляют свою собственную натуру, "разоблачая" Сталина, а не натуру сталинизма. Они поступили со Сталиным нечестно, подло, коварно, как это и соответствует их собственной сущности.

Поистине верно: мертвого льва может лягнуть даже осел.

X. ПЕРЕХОДНЫЙ ПЕРИОД

ЭВОЛЮЦИЯ СТРАНЫ И ЛИЧНОСТИ

Период после смерти Сталина и до свержения Хрущева по своей социальной сущности был переходным от состояния юности коммунизма к состоянию зрелости.

На короткое время на вершине власти возник Маленков, один из ближайших соратников Сталина. Сделал доклад по сталинскому образцу Но материальное положение резко улучшилось. В магазинах появились заграничные вещи и продукты питания. Стали в изобилии показывать иностранные фильмы. Маленков скоро с позором "слетел". На его место пришел Хрущев. И потому начавшийся период оказался связанным с его именем. Такая персонификация исторических эпох в моем изложении есть лишь дань традиции и способ обозначения их. Я не рассматриваю происходившее в эти эпохи как результат замыслов и воли отдельных лиц, стоявших у высшей власти. То, что произошло в сталинский период, произошло бы при любом другом вожде, в том числе и при Ленине, проживи он еще двадцать или более лет. Произошло бы в несколько иной форме, с иными жертвами и последствиями, но все-таки произошло бы. Тем более это верно в отношении Хрущева. Остался бы во главе страны Маленков или захватил бы власть Берия, общество так или иначе уже вступало в период зрелости и должно было преодолеть инерцию и рецидивы юности. В том слое и в том разрезе общества, в которых протекала моя жизнь, это было совершенно очевидно. К переменам на высотах власти и к верхушечным спектаклям власти я и окружавшие меня люди относились либо с полным равнодушием, либо с любопытством любителей слухов и сплетен, либо с презрением и насмешкой.

Периоды моей личной жизни в самых существенных чертах совпадали с периодами жизни страны. Это объясняется тем, что отражение, осмысление и переживание эволюции коммунистического общества в моей стране при всех обстоятельствах оставалось основой моей личности. Это не значит, что я постоянно занимался наблюдениями за событиями общественной жизни, постоянно думал о них и переживал их. Процесс эволюции личности является до некоторой степени автономным. В моей жизни были периоды, когда я полностью погружался в личные дела или в научные исследования чисто академического характера. Мне самому часто казалось, что я насовсем покончил с моими социальными интересами. Вплоть до 1974 года мне даже в голову не приходила мысль, что я когда-нибудь буду писать статьи и книги на темы о советском обществе и коммунизме. И все же глубокая обусловленность моей личности социальными интересами уже не могла исчезнуть совсем. Моей доминирующей и неизменной страстью так или иначе оставался коммунизм во всех его аспектах и проявлениях.