– Да, миссис Баркли?

– Должна ли я это повторять?

– Мы расследуем попытку убийства вашего мужа. Пожалуйста, продолжайте.

– Я вошла в кухню, когда Феба говорила: «Ну, я, по крайней мере, не бегаю среди ночи тайком на пляж встречаться с мужчинами». Потом Энни Тиффин вставила какое-то замечание о том, как девушки вели себя в ее время…Дейдри выпрямилась. – Конечно, мы не можем обращаться со слугами так, как обращались пятьдесят лет назад. Я это понимаю и одобряю – надеюсь, у меня достаточно широкие взгляды. Но всему есть предел. Мне кажется…

– Одну минуту! – прервал ее Эллиот. Он заглянул в записную книжку и обернулся к доктору Феллу. – Теперь мы знаем, что Филлис прошлой ночью ходила на свидание к своему дружку. Она могла выйти через заднюю дверь, но тем не менее воспользовалась открытым окном в коридоре. Филлис вернулась около половины третьего и едва не столкнулась с Эндерсоном, но успела проскользнуть в бильярдную, прежде чем он включил фонарик.

– Ох уж эта бильярдная! – воскликнула Фей Уордор. – Все грешницы ее посещают, не так ли, Дей?

– Ради бога, Фей, что с тобой происходит? Никто не говорил…

– Вы хотели что-то мне сообщить? – спросил Эллиота доктор Фелл.

– Да. Если все успокоятся – вы слышите меня, мисс Уордор? – я постараюсь в этом разобраться. Не имеет никакого значения, когда именно Филлис вернулась домой. Важно то, когда она вышла из дому и что видела, уходя. Вы просветите нас на этот счет, миссис Баркли?

Дейдри с трудом сдерживалась:

– Не понимаю, почему вы решили расспрашивать об этом меня. Почему бы вам не спросить саму Филлис?

– Я уже ее спрашивал. Как и всякая женщина, она не слишком полезный свидетель, когда речь заходит о ее любовных делах. Возможно, мне лучше рассказать самому. Это не имеет отношения к любовной жизни Филлис, зато непосредственно касается расследования. Филлис утверждает, что она выскользнула из дому без четверти двенадцать. Это было за пятнадцать минут до того, как доктор Фелл и я впервые посетили библиотеку. Припоминаю, миссис Баркли, что без четверти двенадцать мы расспрашивали вас в гостиной.

– Да, – согласилась Дейдри.

Фей собиралась заговорить, но Гэррет ее опередил:

– Могу я задать вопрос, Эллиот? Вы хотите сказать, что Филлис что-то видела, выходя из дому через окно в конце коридора?

– Точнее, секунд за двадцать-тридцать до того, как она вышла через окно.

– Ну и что же она видела?

– Мужчину в халате, выходящего через то же окно с пакетом под мышкой.

– Мужчину в халате? – Гэррет уставился на него. – Но это абсурд!

– Почему?

– Никто не носит халат без четверти двенадцать ночи. Вы что, действительно верите этой истории?

– Да. – Эллиот щелкнул пальцами, чтобы привлечь внимание слушателей. Имейте в виду, что то, о чем мы говорим, лишь ее впечатление. Это мог быть вовсе не халат, а под мышкой тот человек мог держать вовсе не пакет. Не забывайте также, что Филлис находилась на весьма солидном расстоянии. Она шла от черной лестницы и свернула в восточный коридор, а окно находилось позади центрального холла, в самом конце западного коридора. Свет горел, но лампы там тусклые. Человек стоял спиной к Филлис, так что она даже не может определить его рост.

– Ей кажется, что она видела призрака? – спросил доктор Фелл.

– По пути на свидание она не думала о призраках. Когда им удобно, они быстро забывают о таких вещах. Филлис видела только человека в чем-то, похожем на халат, державшего что-то, похожее на пакет. Но кто был этот человек? Куда он направлялся? Когда он вернулся? Вам не кажется, что это…Он сдержался и добавил, повернувшись к доктору Феллу: – Вам не кажется, что все в точности соответствует теории, которой мы с вами решили придерживаться?

– Кажется. Даже если отбросить элемент сверхъестественного, это жутковатая маленькая виньетка, которая требует обсуждения наедине.

– Согласен. Что вы вытянули из Пеннингтона Баркли?

– Все, что рассчитывал. Он был вполне готов к сотрудничеству. Мы приближаемся к развязке, Эллиот.

– Возможно, хотя это может и не сработать. Надеюсь, остальные нас извинят.

Эллиот вышел. Доктор Фелл последовал за ним и закрыл за собой дверь. Потрясенная Фей смотрела на потрясенную Дейдри, накал эмоций в комнате, кажется, подскочил сразу на несколько градусов.

– Выходит, скверная маленькая горничная тайком бегает по ночам на свидания! – воскликнула Фей. – Какой скандал! Другие люди так себя не ведут, верно?

– Верно, если они умеют себя контролировать, – отозвалась Дейдри. – Но я не хочу это обсуждать – предоставляю это вам с Гэрретом. Прошу меня извинить.

Дверь снова закрылась. Эмоциональная температура оставалась на том же уровне.

– Ну? – осведомился Гэррет. – Каков смысл вашего обмена колкостями? И что мы будем делать теперь?

– Снова поставим пластинку. – Взгляд Фей был напряженным и в то же время отсутствующим. Она подошла к проигрывателю. – Слушай.

Музыка вновь наполнила комнату звуками, подобно тому, как сосуд наполняется водой.

– Здесь чередуются несколько музыкальных тем, – сказала Фей. – Сначала фрагмент мелодии «В глубине моего сердца, дорогая». Потом идет знаменитая застольная. Прислушайся к словам – они весьма многозначительны.

Темп изменился. Послышалась барабанная дробь, которую сменило соло молодого человека, певшего о своей возлюбленной. Мелодия была волнующей, но слегка зловещей.

Выпьем за очи, что ярки, как звезды.

Выпьем за губы, что сладки, как фрукты.

Надеюсь, глаза ответят мне вскоре

Любовью и нежностью…

– Слышишь? – воскликнула Фей, а Гэррет решительно направился к проигрывателю. – Что ты делаешь, дорогой?

– Выключаю эту чертову штуку. – Он так и сделал, после чего в комнате внезапно воцарилась тишина. – Говоришь, слова весьма многозначительны? Что может быть многозначительного в оперетте сорокалетней давности? Дейдри права, Фей. С тобой что-то не так. Что все это значит?

– Я думала о деле.

– Об этом деле?

– Конечно. О попытке убийства. – Глубоко вдохнув, Фей посмотрела на потолок, где боги и богини – Марс и Венера, Аполлон и Дафна – застыли в игривых позах. – «Надеюсь, глаза ответят мне вскоре любовью и нежностью…» Ты не обманул ничьего доверия, Гэррет, сообщив мне, что сказал сегодня доктор Фелл? Он заявил, что мотивом преступления считает секс и деньги. Ну так кто же преступник? И какая женщина его вдохновила?

– Успокойся, девочка. Я не хочу, чтобы ты снова дошла до истерики.

– Снова?

– Вчера вечером в поезде ты начала развивать самые дикие теории. Среди них было предположение, что Ник Баркли, возможно, на самом деле не Ник Баркли, а самозванец. Это полная чушь. Мы знаем, что он Ник Баркли и что он не имел никакого отношения к этому преступлению. В то же время…

– Да? – Фей вся напряглась. – Мы знаем, что он не имел к этому никакого отношения, но в то же время… что?

– Я беспокоюсь.

– Из-за чего?

– Эллиот считает, что у Ника не было никаких причин убивать своего дядю. Но он не знает того, что знаем ты и я. Ник и Дейдри уже четыре года любят друга – они попали в безнадежную ситуацию, и их нервы в еще худшем состоянии, чем наши. А это мотив.

– Ты имеешь в виду…

– Нет, Фей, я ничего не имею в виду. – Гэррет мерил шагами комнату. Даже если бы я сомневался в невиновности Ника, – а я не сомневаюсь, хорошо его зная, – он единственный из всех, кого мы никак не можем подозревать. Во время выстрела Ник был с Эллиотом и доктором Феллом, так что его алиби может подтвердить полиция.

– Но кто же стрелял? И кто эта женщина, которая, намеренно или нет, вдохновила этого человека на убийство? Знаешь, Гэррет, кто, согласно этой теории, эта женщина?

– Ну?

– Это должна быть я.

– Ты спятила?

– Надеюсь, что нет, хотя не уверена. Пожалуйста, не сердись и не набрасывайся на меня. – Фей стиснула кулаки. – Я подозрительная личность неизвестная величина. Разве не естественно, если именно я окажусь хладнокровной злодейкой, стоящей за всеми этими тайнами? Как ты считаешь?