Сборка

Сборка – действие, мероприятие, аналогичное, скажем, одновременной записи данных новорожденного в роддоме и его регистрации в ЗАГСе. На «новорожденного» заводится дело; в специальную карту при нем заносятся его особые приметы, татуировки, шрам от аппендицита. Обязательно – дактилоскопия (отпечатки пальцев), медосмотр.

От первичного медосмотра в СИЗО (тюрьме) может зависеть очень многое. Занесенная в медкарту болезнь, а тем более инвалидность помогут выхлопотать медпомощь, лекарства на долгом пути от тюрьмы до зоны, а в самой зоне – получить соответствующую работу. Впрочем, раньше практиковалось снижение 1-й группы инвалидности до 2-й, 2-й – до третьей, а 3-й – до «возможности легкого труда».

Абсолютными льготами по инвалидности пользуются лишь явно увечные – безногие, слепые, безрукие или находящиеся в двух шагах от «гробового входа». Иногда и у одноногих отбирают деревянную ногу или протез – до этапа на зону, по усмотрению врачей.

Шмон в тюрьме

Шмон (обыск) в тюрьме резко отличается от поверхностного капэзэшного шмона. Из подошв обуви выдергивают супинатор (железную пластину, пригодную для изготовления заточки), заставляют присесть раздетого догола зека, раздвинуть ягодицы; ощупывается досконально вся одежда.

Существует множество способов проноса денег и запрещенных предметов в тюрьму и зону, они достаточно подробно описаны в детективно-тюремной беллетристике. К тому же еще до тюремных ворот многие из этих способов становятся известны первоходочникам от бывалых людей. Как мы уже говорили, отбираются в основном предметы, могущие послужить орудием самоубийства и убийства. Впрочем, если и не хочется ни кончать с собственной жизнью, ни прерывать чужую, то все-таки запрещенный предмет – «мойка» (лезвие), гвоздь или катушка ниток дают ощущение некоей победы над тюрьмой, дают чувство свободы и независимости…

В свое время я ухитрился довезти от КПЗ и пронести в зону ни разу не пригодившуюся мне половинку ножовочного полотна; всякий раз прохождение шмона с полотном оборачивалось неделей хорошего настроения.

Стрижка

Парикмахер превращает гражданина в тюремного зека: борода, часто усы, вообще – волосы – состригаются, бреются. До суда по закону стричь наголо нельзя, но в тюрьме стрижка обычно аргументируется вшивостью, чесоткой и т.п. Между прочим, стриженный наголо подсудимый вызывает у судьи и «кивал» (народных заседателей) вполне закономерные ощущения. Лысая голова может обернуться лишним годом срока.

Фото

Фотограф увековечивает «нового человека» для тюремного дела и всевозможных регистрационных карт. В тюрьме все иное, особое – так и эти фотоизображения в фас и в профиль (необязательно даже быть лысым) превращают симпатичное лицо в преступный образ: меловые щеки полупокойника, остекленевшие глаза… Это касается не только фото на входе в тюрьму – фото для справки об освобождении точно такое же.

Транзитка

Часто после обработки отправляют в транзитную камеру. Там могут быть шконки для сна и отдыха (о них позднее), а могут – и старинные коммунальные нары в два этажа (они сохранились во многих пересыльных тюрьмах).

Именно на сборке, а точнее – в боксах и в транзитных «хатах» (камерах) человек впервые сталкивается с законом и беззаконием (беспределом) тюремно-лагерного мира. Дело в том, что именно в транзитках зековский народ проходит сплошными потоками и исчезает в неизвестных направлениях. Сколачиваются временные группировки беспредельщиков, обирающие первоходочников и просто бессловесных зеков. Иногда происходят и кровавые разборки: встречаются фуфлыжник (должник) с кредитором, разномастные враги…

Впрочем, этот период жизни зека богат и положительными впечатлениями. Люди иногда сходятся мгновенно, взаимные симпатии за короткий срок перерастают в уважение и дружбу, зек по-братски поддерживает зека.

Никогда не забуду Валерика Зангиева, осетина из города Алагир, «подогревшего» меня десятью пачками сигарет, полотенцем и «марочками» (носовыми платками) перед разводом по постоянным «хатам». Наш ночной разговор («базар») в транзитке питерских «Крестов» не просто скрасил существование, а дал мне лично длительный заряд бодрости и пополнил скудный запас сведений о тюремной жизни.

Баня, прожарка

Перед раскидкой по постоянным «хатам» (камерам) все зеки в обязательном порядке проходят две санитарные процедуры: баню и т.н. «прожарку». Зеков отправляют в баню, о которой мало что можно сказать; в некоторых тюрьмах это заведение вполне сравнимо с подобными заведениями на воле, в других – напоминают помывочный пункт эпохи военного коммунизма (кусочек мыла величиной с мизинец и никаких мочалок).

Вещи едут на крючках в дезинфекционную прожарочную камеру (от вшей и т.п.). Вместе с вшами (если таковые имеются) гибнут также пластмассовые пуговицы, синтетические волокна; одежда приобретает изрядно помятый облик. Можно, конечно, договориться с зеком-обслугой: кто откажется от пачушки сигарет? И одежда останется целой. Но опять же и вши не пострадают…

Постельные принадлежности

Перед самым входом в «хату» государство выдает своему гражданину казенные атрибуты: постельное белье (две простыни, одеяло, наволочку), матрас, полотенце, иногда, зимой, нижнее белье (солдатские кальсоны с завязками внизу и нижняя рубаха, майка, трусы. Кальсоны эти мало кто носит, но зато они хорошо горят, доводя до кипения чифир в казенной алюминиевой кружке. Одеяло превращается в теплую безрукавочку; из простыни можно нарезать полосы для запуска «коня» в «хату» ниже этажом. Вычтут, конечно, за порчу какие-то деньги, но это когда будет! А польза – вот она, сей час!

Вход в камеру

Наконец по три-четыре человека ведут пупкари (надзиратели) по мрачным коридорам тюрьмы, передают коридорным дежурным. Звякают засовы, скрипят замки, открывается тяжелая дверь, покрытая стальным листом, – вы протискиваетесь, с трудом удерживая матрас и мешок, в камеру; пупкарь подталкивает, энергично запирает дверь – и на вас устремляется десяток пар глаз тех, с кем вам отныне придется делить тяготы и скромные радости тюремной жизни.

Можно лишь посмеяться, вспомнив «входы в хату» из советских и нынешних кинофильмов. Ангельских лиц не увидишь в настоящей тюрьме, но и рожи вроде Доцента из «Джентльменов удачи» – большая редкость.

Сейчас во многих тюрьмах разрешены телевизоры. Если «хата» большая (в Бутырке, например), то телевизор не помеха. Но трудно представить «ящик» в маломерной и переполненной «хате» питерских «Крестов». (На тюремной «фене» (жаргоне) «телевизор» – шкафчик настенный без дверок, с полками, на которые кладутся пайки, кружки и все остальное, аналогичное.)

Встреча новенького нынче происходит кое-где абсолютно равнодушно, без всякого интереса. По свидетельству очевидца – на его появление в «хате» никто даже не повернул головы, настолько «граждане» были увлечены просмотром очередного «сеанса» аэробики или шейпинга. (Кстати, «сеанс» потюремному – изображение женщины в обнаженном или полуобнаженном виде, эротика, порнография. Раньше это были открытки, рисунки, теперь же «сеанс» можно раскавычивать – слово обрело буквальное воплощение.)

Встречают по-разному, входят тоже… Кто – как в дом родной, а кто – как будто падая в некую бездну, со страхом и неведением.