Здесь на сцене появляется мать, которой, с одной стороны, чужды грезы отца о продолжении традиции; с другой стороны, она как женщина заинтересована как раз в том, чтобы у сына с пальмой первенства все было «в лучшем виде». Она поощряет мальчика вне зависимости от того, в какой области располагаются его интересы, вне зависимости от того, как он представляет себе продолжение традиции отца и думает ли вообще об этом. Сын, разумеется, не отказывается от поддержки матери, но конфликт с отцом у него от этого только возрастает. Теперь он понимает, что отец не абсолютно прав, а отец понимает, что его чем дальше, тем меньше слушаются.
Впрочем, возможно, и мать находится с мальчиком не в лучших отношениях: то ли будучи разочарованной в мужчинах как таковых, то ли полагая, что мужчина должен быть неким неземным существом и уж точно без тех недостатков, которые свойственны юной мужской братии (от извечной готовности испачкаться во всем и вся до способности принимать решения и нести за них ответственность). Разумеется, причины такого отношения к мужчинам у женщины с подобными взглядами на «сильную половину человечества» коренятся в ее отношениях с собственным отцом. Но на данный момент никакие «почему» не имеют значения, важно то, что такая мать будет по-своему выказывать чувство неудовлетворенности собственным ребенком. Мальчик же будет находиться под двойным артиллерийским обстрелом, где каждый выстрел свидетельствует только об одном — «ты недостаточно хорош», «ты не первый и не лучший», «ты так себе или даже хуже того».
Меня подавляла сама Твоя телесность. Я вспоминаю, например, как мы иногда раздевались в одной кабине. Я — худой, слабый, узкогрудый, Ты — сильный, большой, широкоплечий. Уже в кабине я казался себе жалким, причем не только в сравнении с Тобой, но и в сравнении со всем миром, ибо Ты был для меня мерой всех вещей.
Отцовская любовь не безоговорочна, это любовь обусловленная. «Я люблю тебя потому, что ты воплощаешь мои надежды, потому, что достойно справляешься со своими обязанностями, потому, что ты похож на меня» — таково выражение отцовской любви.
В любом случае отношения матера с сыном влияют и, как правило, не самым лучшим образом, на его отноше ния с отцом. Итог этого влияния — чувство неудовлет воренности собой. Мальчик начинает создавать в себе не кий идеал, к которому будет всю последующую жизнь стремиться. Квинтэссенция этого идеала — «будь пер вым», «будь победителем», «докажи всем, на что ты спо собен». Иерархический инстинкт, иными словами, обостря ется, битва с родителями (и, прежде всего, с отцом) за пресловутую «пальму первенства» становится жестче и кро вопролитнее, а чувство неудовлетворенности собой и сво ими достижениями — все больше и больше. В финале мы имеем законченного невротика со всеми вытекающими от сюда последствиями — спасайся кто может!
Случай из психотерапевтической практики:
«У моего папы был папа...»
Молодой человек по имени Артем обратился ко мне по поводу внутренней напряженности, чувства неудовлетворенности своей жизнью и с ощущением того, что он не знает, что ему делать. Когда тебе 23 года, в стране творится не пойми что, а как-то организовывать свою жизнь надо, подобные переживания кажутся вполне естественными. Впрочем, проблема и переживания по поводу проблемы — это далеко не одно и то же.
Если перед тобой стоит какая-то задача, то было бы правильно взяться за голову и эту задачу решать, а вот просто переживать совершенно бессмысленно и бесполезно, подобная деятельность, что называется, ни уму ни сердцу. Нам с Артемом предстояло решать не проблему его жизненного устройства, а вопрос, как избавиться от переживаний, которые мешают этому жизненному устройству состояться.
По образованию Артем был филологом (год назад он закончил университет), как, впрочем, и все его ближайшие родственники. Филологический факультет университета помнил его деда, бабушку, отца, дядю (брата отца), маму... Странно ли, что мальчик решил стать филологом? Нет, не странно. Эффект так называемого социального научения работает, а потому если уж бабка с дедкой схватились за репку, то и внучке не устоять, и даже Жучка подключится. Короче говоря, семейная традиция.
Сначала Артем рассказал мне о своих родителях, которые к этому времени уже разошлись, хотя и тянули с разводом почти пять лет, изводя тем самым друг друга, своих детей (у Артема была еще младшая сестра) и, что характерно, собственное будущее. Артем был близок с матерью, с отцом — нет. Отец всегда был к нему холоден, негативно отзывался о его интересах (с детства ребенка привлекали технические вещи), полагая, что они свидетельствуют «о слабости мозговой организации и недостатке серого вещества». Впрочем, тут отец Артема был точь-в-точь похож на своего отца, который говорил всю жизнь примерно то же самое, но, соответственно, ему самому.
Такая преемственность (не столько профессиональная, сколько психологическая) меня, разумеется, заинтересовала, и я стал расспрашивать Артема об отношениях в его «старшей» семье. Дед Артема всемерно гордился своей жизнью и достижениями. Он был выходцем из простой крестьянской семьи, еще до Великой Отечественной войны закончил педагогическое училище и работал учителем в сельской школе. Потом была война, дед Артема оказался на ленинградском фронте, где выполнял функции переводчика и очень быстро был переведен с боевых позиций поближе к тылу, то есть в сам блокадный Ленинград. Здесь он познакомился со своей будущей женой, которая до войны успела стать студенткой университета, а теперь работала медсестрой.
После войны дед Артема закончил университет и занялся научной работой. Нельзя сказать, чтобы она шла очень удачно, но кандидатскую степень и должность доцента он-таки смог получить, и это была высшая, можно сказать, заоблачная точка карьерного роста в его простой семье. Дед постоянно рассказывал о том, как это много — выйти из деревенской семьи и самому добиться такого положения — Ленинград, кандидатская, должность доцента и возможность общаться с корифеями филологической науки.