Теперь я знаю, кто порылся до меня в сейфе Генриха и похитил оружие, хранившееся там, а заодно и карты. В связи с новыми нашими с вами отношениями, эти факты теперь меня мало интересуют, – он притворно зевнул и вдруг расхохотался.

– А ведь боевая девка! Мне бы таких десяток на службу в полицию. При случае, если представится возможность, передайте ей мое восхищение. Кстати, вам знакомя такая штучка? – он указал на лежащий на столе цилиндрик.

Мария промолчала.

Генерал порылся в карманах и вытащил пару таких же.

– Возьмите на всякий случай. Объяснять, как этим пользоваться, думаю, не надо.

Мария удивленно подняла было брови, но, взглянув на смеющиеся глаза своего собеседника, не выдержала и улыбнулась. Дик перестал сдерживать себя и расхохотался густым громким смехом. Он вел честную игру. Мария это поняла и теперь доверяла ему полностью.

Генерал не любил летать. Все его предшественники закончили жизнь в авиакатастрофах. Минует ли его такая судьба? Элита не допускает, чтобы кто-нибудь долго задерживался на посту начальника политической полиции. Железный Генрих преподнес ей урок, который она запомнила. Внук Железного Генриха шел но стопам деда.

Одно время, в самом начале следствия, он полагал, что похищение – дело элиты. Но концы с концами не сходились. Дед держал элиту в страхе, внук же был выразителем идей элиты, ее главным теоретиком. Его собственная тайная полиция служила элите, как противовес государственной. Нет, это дело Движения сопротивления. Их почерк.

Какую роль здесь играла Мария? Она явно замешана, но, вероятно, случайно. Скорее всего через подругу. Он усмехнулся: "Как они меня "поймали" с мнемограммой!" Он сделал тогда вид, что их угроза произвела на него впечатление. Пусть думают. Он и не собирался посылать Рональда за аппаратурой. Это в его интересах, чтобы Генрих навсегда сошел со сцены. Если ему удастся стать наследником Генриха (не только его агентуры, но и состояния), перед ним откроется реальная возможность взять ход событий в свои руки. Если Мария замешана в похищении Генриха, то тем лучше: через нее он выйдет на Движение и использует его в своих целях. Ну что же. Все складывается к лучшему. Он вспомнил разыгранную сцену на пляже, критический момент, когда сзади подошла Ирина. Он тогда не предполагал, что у нее цилиндр с паралитической жидкостью, но внутреннее чутье подсказало ему: надвигается реальная опасность. Потребовалось все самообладание, чтобы выдержать роль до конца. Впрочем, играть было не особенно трудно. Женщина ему действительно нравилась. Она умна – это главное. Сделать из нее союзника? А почему бы нет? Ее интересы совпадают с его. Это первое и основное. Любовь может прийти. А не придет – не велика беда. Общность интересов всегда более прочная основа для союза, чем любовь.

Элита прекрасно знала его слабость – привязанность к близким: к покойной жене, детям и Рональду. Когда умерла жена, ему не раз пытались подсунуть агента. Делалось это различными способами. И во дворце императора, и в виде подарка. Один раз его даже попытались затащить на аукцион выпускниц школы. Инстинкт самосохранения всегда выручал его. А на этот раз? Нет! Маловероятно, хотя следует устроить ей проверку.

Я бы скорее ей поверил, если бы они прикончили Генриха. Но похищение? Еще раз надо проверить, не связано ли это с элитой. Что за чушь? Нет. Моя подозрительность иногда заходит слишком далеко. Боже мой, как я устал. Хотя бы немного отдохнуть от вечного опасения за жизнь, быть хотя бы на короткое время самим собой, не притворяться, не строить из себя простачка…

Нет, природа изобрела особую пытку для власть имущих. Жить и никому на свете не верить. Вот почему деспоты рано или поздно становятся людьми с ненормальной психикой.

Наш император топит свой страх в, вине и разврате. Что делать мне? Я не имею склонности ни к тому, ни к другому. Впрочем, император боится уже по привычке. Он теперь вполне устраивает элиту, ей не жалко ни вина, ни женщин. Этого добра, пожалуй, сколько угодно. Чего боится элита больше всего? Реформ! А они необходимы, как воздух. Поэтому боятся меня. Слепцы! Не видят дальше своего носа. И как они беспощадны! Александр… на что уж шалопай, но понял, в чем суть дела. К сожалению, болтлив чрезмерно. Надо же было публично высказаться за увеличение числа интеллигенции, или, как у нас говорят, среднего класса. Да одно только это высказывание обрекло его на смерть. А он еще начал повсюду высказывать свое отношение к операциям на мозге. Как образно сказал император, когда ему доложили об этом: "Если все получат возможность думать, то нам придется работать".

И все же реальной опасности он не представлял. Почему же так жестоко поступили с ним? Страх! Только страх. Страх перед любыми изменениями, даже самыми незначительными. Лучше медленно деградировать, чем поступиться хотя бы малым. Однако малым ли? Если перестать одурманивать мозги сновидениями, то люди не захотят есть белковый суррогат, захотят мяса, а где его взять на всех? Система хозяйства разрушена до основания. Те фермы, которые сохранились, с трудом кормят элиту и армию. Кое-какие крохи поступают и среднему классу. Остальных же кормят переработанным дрожжевым суррогатом.

Поэтому редко кто доживает до сорока лет. Биороботов не надо конструировать. Они рождаются сами. Затем – чик, и человек становится роботом. И никаких проблем. Ни забастовок, ни профсоюзов… Идеальная система, придуманная великим Каупони и доведенная до совершенства Железным Генрихом. И вот система дает трещины. Трещит корабль, а команда пьянствует и не догадывается, что корабль сейчас пойдет ко дну. Как спасти корабль?

Сновидения… Генерал читал заключения патологоанатомов, исследующих мозговую ткань умерших рабочих. Уже с тридцатилетнего возраста электровоздействия на мозг, связанные с приемом мнемофильмов, когда зритель становится как бы их участником, приводят к гибели нервных клеток и разрушению большей части мозга. Уже в этом возрасте человек становится полудебилом. Страшно другое. Просмотр мнемофильмов таким образом проникает уже и в средний класс. Люди тайно вживляют себе электроды и по ночам погружаются в грезы наслаждения, эротики.