— Это еще что такое?! — раздался гневный окрик.

Через палату к креслу больного спешил взбешенный Явгмот. Он сгреб женщину в охапку и потащил к двери, но Ребекка так крепко вцепилась в плечи Гласиана, как будто чувствовала, что обнимает мужа в последний раз.

— Пойдемте! — рычал Явгмот. — Вы можете умереть!

— Отпустите меня! Оставьте меня в покое!

С громким треском разорвалась заскорузлая от крови рубаха Гласиана. Ребекка на секунду замерла, увидев на своих пальцах сукровицу и гной.

— Посмотрите, что вы наделали! — Целитель тряс ее за запястье. — Придите в себя! Взгляните, что вы сделали со своим мужем!

Женщина смотрела на супруга непонимающим взглядом. Глаза Изобретателя закатились, все тело его содрогалось от боли, а в уголках губ показалась желтоватая пена.

— Оставьте меня! — истерично кричала Ребекка, пытаясь освободиться, но Явгмот ничего не хотел слушать. Заломив ее руку за спину, он обхватил рыдающую женщину за талию и выволок в коридор.

— Успокойтесь, я знаю, на вас так много всего навалилось... Вы так мужественно держались все эти годы. — Голос целителя стал почти ласковым. — Я понимаю, когда перепробовано столько лекарств и ничего не помогает... Вы ведь все еще любите его, несмотря ни на что...

— Отпустите меня, — плакала Ребекка.

— Не хотите думать о себе — подумайте о муже, — толкнув ногой соседнюю дверь, Явгмот втащил женщину в лабораторию, — Гласиан не хочет подвергать вас опасности. Он вовсе не хочет, чтобы и вы страдали, так же как он...

Остановившись возле стеклянного шкафчика, набитого инструментами и склянками, целитель отворил дверцу, схватил большую бутылку с каким-то препаратом и зубами вынул пробку.

— Ни Гласиан, ни я не хотим, чтобы с вами что-нибудь случилось...

Он плеснул содержимое склянки сначала на пальцы Ребекки, а затем стал лить сильно и неприятно пахнущую жидкость на ее грудь.

— Вот так, — приговаривал Явгмот, — вот так... Это убьет все микробы, любую инфекцию...

— Ненавижу, — захлебывалась рыданиями женщина, — ненавижу тебя! Будь ты проклят...

— Тихо, тихо, ш-ш-ш, тихо... — Не выпуская мокрую пленницу из стальных объятий, он достал еще пару бутылок, одной рукой с трудом наполнил большой шприц и вонзил иглу в ее плечо.

— Ну, все... тихо, тихо. Это поможет вам успокоиться и побороть любую инфекцию, если она попала в кровь...

Тело молодой женщины обмякло. Нервно всхлипывая, она привалилась к плечу эскулапа.

— Тихо... ш-ш-ш... все в порядке, все хорошо... — гладил ее по волосам Явгмот, — теперь ты в безопасности... я не позволю тебе заболеть...

С трудом подняв заплаканное лицо, Ребекка посмотрела на него помутневшими глазами.

— Почему ты не лечишь его? Почему твоя сыворотка не помогает моему мужу?

Явгмот глубоко вздохнул и произнес печально:

— Не знаю. Правда. С самого начала все шло как-то не так...

— Просто ты не хочешь, чтобы он поправился. — Язык ее заплетался.

— Поверь, я делаю все возможное, — утешал целитель. — Я хочу, чтобы он выздоровел. Мне нужно, чтобы он был здоров, потому что я хочу бороться за твою руку. А у инвалида похитить жену я не могу.

Ребекка уперлась в его плечи и, холодно взглянув на поклонника, покачала головой:

— Не делай этого. Не играй со мной. Я слишком многое пережила за эти годы, чтобы...

— Я знаю, — прервал ее Явгмот, — семь лет у постели больного — это очень тяжело. И все эти годы я не хотел отправлять его в Пещеры, думая, что так лучше. Теперь я понимаю, что ошибался. Мои люди проводят его вниз. Мы практикуем сейчас новый, активный способ лечения, намного более действенный, чем могут предложить эти гоблины и сам Гласиан. Там о нем позаботятся. – Он посмотрел ей прямо в глаза. — Я вылечу его, Ребекка.

— Вылечишь? Обещай мне.

— Обещаю. Ты знаешь, я всегда выполняю свои обещания.

Старейшины чувствовали себя несчастными. Им сказали, что их перенесут в рай, но это не было раем. Спасение — вещь относительная.

Теперь каждый думал, что в любом другом месте ему было бы лучше. Вот уже три недели, как они сидели в темной пещере, словно заживо погребенные. Хорошо еще, что здесь была вода, — тоненький ручеек сбегал по дальней скале. Ее хватало, только чтоб напиться да умыть лицо. И все. За время вынужденного заключения пышные одежды членов Совета превратились в грязные лохмотья, а лица мужчин заросли щетиной.

С едой дело обстояло и того хуже. Низкие своды покрывали гроздья белесых светящихся грибов. Их тусклое мерцание было единственным источником света, которого становилось все меньше и меньше, по мере того как старейшины обрывали скользкие грибы, чтобы хоть как-то утолить голод.

Но хуже всех неудобств и лишений было сознание того, что уважаемые граждане Империи вынуждены скрываться здесь от Явгмота, некогда опального целителя и самозванца.

По сравнению с этой пещерой цветущий зеленый мир над ними действительно казался раем. Густые леса, плодородные равнины, широкие реки — щедрая, обильная и девственная земля. Земля, которую можно исследовать, приятное место, чтобы переждать войну. Чем не рай? Если бы не одно обстоятельство: мир был диким и, по всей вероятности, полным неизвестных опасностей. Заслуженные граждане чувствовали себя пионерами-первопроходцами.

Оборванные, отощавшие и унылые, они выглядели даже хуже, чем гоблины, без устали снующие по пещере.

— ...могли бы перенести нас в любое место на Доминарии, — бранилась старейшина Джамет, — почему вы выбрали именно это место?

Дайфт прервала ее раздраженно и решительно:

— Я вообще могла бы не вызволять вас из темницы. К тому же это временная мера. Вы останетесь здесь, пока не закончится война, пока вам грозит опасность. Вам и всей вашей Империи.

— Вот именно, — настаивала старейшина. — Мы требуем, чтобы вы вернули нас в наш мир, к нашему народу...

— Вы не можете ничего требовать, — усмехнулась мироходец. — Эта пещера — лучшее и единственное, что я могу предложить. Здесь вы защищены от диких существ, населяющих эту планету, — Дайфт снова усмехнулась, оглядывая толпу оборванцев, — впрочем, как и они от вас. Гоблины обеспечат вас всем необходимым. Обращайтесь с ними хорошо. Они умеют находить съедобные растения и обороняться от хищников. Эти милые создания защитят и накормят вас, они будут верно служить вам только потому, что Гласиан попросил их об этом. Обустраивайтесь. А я вернусь, когда закончится война.