Основания признания судом торгов недействительными различны. Есть возможность сделать общий вывод, что торги признаются недействительными во всех случаях, когда были допущены нарушения, которые могли повлиять на определение результата торгов. Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 2 декабря 1993 г.[348] специально выделило такое основание признания недействительными торгов, связанных с приватизацией, как незаконный отказ от участия в конкурсе (аукционе), и одновременно предусмотрело, что заявлять требования о признании конкурса недействительным может не только их участник, но и тот, кому было отказано в участии в торгах.

Основания недействительности торгов были указаны и в ст. 405 ГПК («Признание торгов недействительными»). Однако следует иметь в виду, что данная статья может быть применена лишь применительно к торгам, связанным с обращением взыскания на имущество должника – гражданина в виде жилого строения.

Что же касается участника, то его обязательства на указанном этапе носят условный характер. И если условие, о котором идет речь, наступило и участник признан победителем, именно он должен подписать протокол о завершении торгов, о котором шла речь выше. Обязательства подписать протокол организатора и победителя носят взаимный характер, что дает возможность обеспечить обязательство каждого из них, как уже отмечалось, задатком. В этой связи предусмотрено, что, если участник, выигравший торги, откажется от подписания протокола, который в силу п. 5 ст. 448 ГК «имеет силу договора» (т. е. является им), он утрачивает задаток, а отказавшийся подписать протокол организатор торгов, обязан возвратить задаток в двойном размере и возместить выигравшему торги убытки в сумме, превышающей размер задатка.

Тем, кто не стал победителем, задаток возвращается. Это последнее обстоятельство составляет особенность не задатка как такового, а того обязательства, которое им обеспечивается. Поскольку обязательство носит условный характер, для тех, кто не выиграл торги, соответствующее обязательство – заключить договор просто – не возникло. А судьбу основного обязательства разделит обязательство, имеющее предметом задаток, поскольку субсидиарное обязательство, связанное с задатком, не может существовать без основного. Оставление задатка лица, не ставшего победителем, организатором торгов у себя было бы с его стороны обычным неосновательным обогащением.

Второй юридический факт фиксируется протоколом, которым оформляются договорные отношения между организатором и выигравшим лицом. Это может быть именно тот договор, на заключение которого объявлены торги, и тогда соответствующий договор вступает в силу с последствиями, предусмотренными ст. 425 ГК, в момент подписания протокола.

Так, Порядок проведения межрегиональных и всероссийских специализированных аукционов по продаже акций акционерных обществ открытого типа, созданных путем преобразования государственных (муниципальных) предприятий, предусматривает завершение аукциона составлением в двадцатидневный срок протокола, который подписывает с покупателем соответствующий фонд имущества[349].

Кодекс особо выделяет случаи, когда торги объявляются не на заключение договора, а только на право его заключить (например, на право заключить договор аренды земельного участка)[350]. В этом случае правовое значение протокола меняется: из обычного, основного договора он превращается во вспомогательный договор, обладающий всеми чертами предварительного договора. Имеется в виду, что в силу того же п. 5 ст. 448 ГК договор между сторонами должен быть подписан в срок, предусмотренный в извещении о порядке проведения торгов, а при отсутствии такого указания – в течение двадцати дней.

8. Предварительные договоры

ГК 22 не содержал общих норм о предварительных договорах. Однако в нем были на этот счет две специальные нормы. Одна из них посвящалась заключению в будущем договора купли-продажи (этот договор носил специальное наименование – «запродажная запись»), а другая – заключению договора займа.

ГК 64 не упоминал вообще предварительных договоров, в том числе и применительно к указанным двум договорам, которые были выделены в ГК 22. Вместе с тем на практике предварительные договоры все же встречались, в частности, в сфере материально – технического снабжения. Практика ВТАК подтверждала, что предварительные по своей правовой природе договоры находили применение во внешнеторговых отношениях[351].

Сам по себе вопрос о допустимости заключения предварительных договоров не вызывал сомнений хотя бы потому, что ст. 4 Кодекса 1964 г. признавала возможность возникновения гражданских прав и обязанностей из сделок как предусмотренных законом, так хотя и не предусмотренных законом, но не противоречащих ему.

Подобно всем другим, особо не выделенным ГК договорам, к предварительным должны были применяться статьи, включенные в подраздел «Общие положения об обязательствах». Это давало возможность делать вывод о последствиях нарушения предварительных договоров. По крайней мере не было никаких сомнений в том, что уклонение стороны от заключения основного договора представляет собой обычное нарушение обязательства (договора) и должно влечь за собой возмещение причиненных убытков. Вопрос о том, можно ли обратиться в суд по поводу понуждения заключить договор, опираясь, в частности, на ст. 221 ГК («Обязанность должника, возместившего убытки, исполнить обязательство в натуре»), оставался открытым[352].

В проекте книги пятой Гражданского уложения России («Обязательственное право») отсутствовали общие нормы о предварительных договорах. Предварительному договору были посвящены лишь две статьи главы «Заем» (ст. ст. 387—388). При этом единственным последствием неисполнения обязательства по договору о заключении договора займа в будущем было право требовать возмещения убытков.

Явный пробел ГК 64 был восполнен Основами гражданского законодательства 1991 г. В специальной статье (ст. 60) определялись порядок заключения, обязательные требования к форме и содержанию предварительного договора, а также к последствиям его нарушения, включая возможность заявления требования о понуждении заключить договор.

ГК пошел по пути Основ гражданского законодательства 1991 г. Соответственно в нем теперь также выделена специальная статья – ст. 429 («Предварительный договор»), включившая весьма широкий круг вопросов, относящихся к данному договору.

Статья 429 ГК усматривает смысл предварительного договора в принятии обязанности заключить в будущем договор (по терминологии ГК – «основной договор»). Содержащееся в ГК указание на то, что речь идет о заключении договора о передаче имущества, выполнении работ или оказании услуг, без каких-либо оговорок подтверждает: практически предварительный договор может предшествовать заключению основного договора любого типа (вида).

Наиболее характерным является в этом смысле договор займа, как, впрочем, и любой другой реальный договор. Благодаря тому, что такого рода договоры для своего возникновения предполагают соглашение плюс передачу вещи, использование конструкции предварительного договора имеет целью, разделив стадию заключения договора на две, придать самостоятельное правовое значение самому соглашению. А из этого, в свою очередь, вытекает, что стороны будут находиться в юридической связи еще ранее передачи вещи. Значит, соответствующая обязательственная связь может возникнуть до того, как у лица появится необходимая для исполнения вещь, например деньги у будущего заимодавца, либо непосредственный интерес к вещи (например, при строительстве интерес заказчика к получению оборудования у поставщика появится после возведения здания).