Чаще всего цессия происходит на основании договора купли-продажи[652]. К такого рода отношениям действует содержащееся в п. 4 ст. 454 ГК указание на то, что нормы Кодекса о купле-продаже «применяются к продаже имущественных прав, если иное не вытекает из содержания или характера этих прав»[653]. Точно так же для цессии могут использоваться и другие столь же традиционные гражданско-правовые договоры, опосредующие реализацию имущества, и, в частности, такие, как мена. Следует особо выделить договоры, для которых переход прав составляет специальный предмет. Один из них – договор финансирования под уступку денежного требования (гл. 43 ГК).

ГК 64, напротив, использовал термин «имущество» только в определении договора купли-продажи. В остальных статьях речь идет о вещах. По этой причине объектом купли-продажи признавались, естественно, лишь вещи (см., например: Иоффе О.С. Обязательственное право. С. 212). В учебнике «Гражданское право» (Т. 2 / Под ред. Е.А. Суханова. М., 1993. С. 63) в само определение договора купли-продажи было включено указание на обязанность продавца «передать имущество (вещь, товар)». Такая точка зрения, высказанная в этих учебниках О.С. Иоффе и В.П. Грибановым, полностью соответствовала ГК 64.

Для уяснения сущности цессии важное значение имеет определение ее соотношения с регрессом.

Пункт 1 ст. 382 ГК содержит специальную оговорку о том, что нормы о переходе прав не применяются к регрессным требованиям. Следует в этой связи отметить, что ни один из Гражданских кодексов (это относится и к ГК) не содержит норм, посвященных регрессу как таковому. Вместе с тем в каждом из них о регрессе шла речь в специальных статьях, использовавших для этой цели термин «регресс» либо «обратное требование».

Так, в ГК регрессным именуется требование должника, исполнившего солидарную обязанность, к остальным должникам (п. 2 ст. 325). Об обратном требовании поручителя, исполнившего основное требование должника, речь идет в п. 1 ст. 365 ГК.

Прямо названы регрессными требования к принципалу о возмещении уплаченных бенефициару сумм (ст. 379 ГК), арендодателя к арендатору – о возмещении средств, выплаченных по его вине третьим лицам (ст. 640 ГК), обязанного по чеку лица, погасившего долг чекодержателю, к остальным обязанным лицам (п. 1 ст. 885 ГК) и др.

Проблемы использования в праве регрессных обязательств были исследованы в ряде работ[654]. Автор одной из них, И.Б. Новицкий, пришел к следующему выводу: «Регрессным обязательством называется обязательство: а) являющееся следствием платежа одним лицом (кредитором по регрессному обязательству) другому лицу, хотя последовавшего юридически обоснованно, однако вызванного виной третьего лица (должника по регрессному обязательству) без вины со стороны первого; б) направленное к переложению уплаченной суммы на это третье лицо, по вине которого последовал платеж со стороны первого лица второму.

Возможна и другая, редко встречающаяся разновидность регрессного обязательства, когда регрессное требование возникает на почве получения известной суммы одним лицом от другого, за счет третьего лица»[655].

Принципиальное различие регресса и цессии состоит уже в самом значении их для соответствующего права: регресс порождает право, а при цессии передается возникшее право.

На практике нередко возникает вопрос о возможности раздельной передачи основных и обеспечительных прав. Субсидиарный характер последних означает, в частности, что обеспечительные права не могут быть переданы в отрыве от основных. По этой причине Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ отказался рассматривать переход прав на взыскание штрафа к тому, кому не было передано основное обязательство, как цессию (в указанном деле администрация сельского совета передала истцу право на взыскание причитающегося с банка штрафа за неисполнение поручения). Основанием для такого решения послужило то, что администрация не передавала истцу самих прав, возникающих из договора банковского счета. А поскольку перемены лиц в основном обязательстве не произошло, уступка требования о штрафе по конкретной расчетной операции противоречит ст. 384 ГК[656].

В одном случае – применительно к уступке своих прав залогодержателем – соответствующее положение прямо закреплено в Кодексе. Имеется в виду ст. 355 ГК, которая признает такую уступку действительной лишь при условии, если тому же лицу были уступлены права требования к должнику.

Если иное не предусмотрено в законе, никто не может запретить сторонам включить в связывающий их договор условие, по которому кредитор будет лишен возможности уступить права требования третьему лицу. В случаях, когда такого условия в договоре нет, контрагент, который выступает в роли кредитора, может передать свои права, не спрашивая согласия должника. Единственное общее исключение из приведенного правила содержится в п. 2 ст. 388 ГК, который считает необходимым получение согласия на цессию, если личность кредитора имеет для должника существенное значение (например, личность нанимателя в договоре жилищного найма).

Статья 388 ГК, подобно ст. 211 ГК 64, предусматривает возможность запрета законом уступки права требования. С этим связано, в частности, то, что традиционные ограничения передачи другим организациям и гражданам прав на предъявление исков к транспортным организациям (кроме передачи грузоотправителем грузополучателю, грузополучателем грузоотправителю либо любым из них своей вышестоящей организации) с вступлением в силу ГК должны считаться продолжающими действие только в рамках, установленных ст. 4 Вводного закона, т. е. до принятия новых транспортных уставов и кодексов. В принятом после ГК Воздушном кодексе ранее содержавшаяся в нем ст. 109, запрещавшая передачу прав на предъявление претензии и иска, отсутствует, а значит, такая передача стала возможной.

В специальных нормах нередко уточняется круг случаев, при которых может быть произведена уступка прав. Например, в силу ст. 589 ГК только гражданам и некоммерческим организациям (применительно к последним – если это не противоречит закону и соответствует целям их деятельности) может быть переуступлено право по договору постоянной ренты ее получателем. В силу п. 2 ст. 631 ГК исключается передача арендатором своих прав (а равно и обязанностей) субарендатору по договору проката имущества.

Прямые запреты перехода прав в общем виде предусмотрены в ст. 383 ГК. В этой статье в качестве неотчуждаемых указаны все права, неразрывно связанные с личностью кредитора. ГК содержит примерный перечень таких прав, к числу которых относятся требования об алиментах и возмещении вреда, причиненного жизни и здоровью. Аналогичные запреты помещены в отдельных главах, посвященных общей собственности. Например, запрет передачи другому лицу права преимущественной покупки доли – п. 4 ст. 250 ГК. При аренде предприятия (п. 2 ст. 656 ГК) исключена возможность передачи прав арендодателя, полученных на основании разрешения заниматься соответствующей деятельностью. Последующая уступка денежного требования финансовым агентом допускается только при наличии специальных указаний в договоре финансирования под уступку денежных требований (ст. 829 ГК). Такой же порядок установлен в отношении передачи принадлежащего бенефициару по банковской гарантии права требования к гаранту (ст. 372 ГК).

Наряду с такого рода запретами передача прав в ряде случаев содержит прямо противоположные нормы, которые исключают возможность включения в договор условий, не допускающих передачи прав другим лицам.

Так, при неисполнении третьим лицом обязательства перед комиссионером уступка прав по такому договору комитенту допускается даже и тогда, когда в самом договоре соответствующая уступка ограничена или запрещена (п. 3 ст. 993 ГК). Аналогичным образом признается действительной уступка финансовому агенту денежного требования, несмотря на то что между сторонами существует соглашение, которое запрещает или ограничивает такую уступку (п. 1 ст. 828 ГК). Этот последний «запрет запрета» относится только к денежным обязательствам.