Поздним вечером поднялись на ночлег. Прямо под холмом, метрах в пятистах, раскинулся огромный кишлак. И мы в том районе были не единственными - под нами, на склоне, расположилась шестая рота, а чуть правее и ниже - разведка. Поэтому пошли в кишлак не сразу, а только через час после того, как по связи был дан отбой - "один-один" (т.е. один боец спит - один дежурит).

Серега взял с собой троих: "замка" Куделю, Валерку и меня. Потопали вниз через позиции разведроты, чтоб не переть с бурдюком воды, пятнадцатилитровым ведром и подозрительным пакетом под мышкой через окопы родного батальона.

В кишлаке то тут, то там раздавались подозрительные шорохи: не мы одни такие умные, есть всем хочется. Побродили немного, напоролись на четверых дедов первого взвода - чуть не перестреляли друг друга впотьмах, а потом сыскали и себе подходящую усадьбу - побольше, да на отшибе. Зашли. Дом разделен на две части. В нашей половине никого и, естественно, голо. Явно, хозяева уходили не с пустыми руками. Маленькая печурка у дверей сделана "по черному" - в потолке дыра.

Быстров посадил Валеру напротив входа, в тень, меня послал искать топливо, а сам, пока Куделя доводил и заливал мясо водой, занялся печью. Вязанка сухой травы, висевшая у дверного проема и пущенная на растопку, оказалась не чем иным, как коноплей. Пока поняли, в чем дело, потушили и выкинули тлеющий и жирно чадящий ком, от дыма, затянувшего, как в русской бане, всю верхнюю половину помещения, всем от души "захорошело".

Я быстренько отыскал во дворе сарай с большими стопами кизяка, Димка настрогал щепы с какой-то палки - и дело пошло. И хотя кизячный "уголек" вонял похлеще любой анаши, да и глаза как от перца резало, горел он не хуже газа. Оглянуться не успели, как вода закипела.

Бульон, конечно, великая вещь, но Серега сразу сказал: "Супец на войне - первое дело... после водки, баб, долгого сна и хорошего командира!" (На вопрос: "А какой командир хороший?" - он всегда неизменно отвечал: "Тот, что не сука!"). Ну, супец так супец. Оставили снайпера в засаде, а сами полезли рыться по хозяйским закромам. Ничего, понятно, не нашли, вернулись и стали дожидаться пустого бульончика. Кизяк между тем перегорел и пошел я во двор за новой партией.

Не успел подойти к сараю, как слышу слабый шорох за воротами. Тихонько снимаю автомат и вжимаюсь в тень, даже испугаться толком не успел. Створка ворот с легким скрипом открывается, и в нее просовывается крошечная головка в чалме, а потом и сам обладатель этой чалмы - сухонький дедуля, метра полтора ростом. Он огляделся, при лунном свете меня в тени навеса не заметил и, крадучись, сделал пару шагов во двор.

Дедушка не дедушка, в темноте не разобрать. Легонько втыкаю ему ствол меж лопаток, левой рукой беру за горло, чуть свожу пальчики и шепчу в замершее ухо: "Бура, дусс... ("Пошли, друг"). То ли фарси для него - родной язык, то ли по жизни - все на лету схватывал, но дедок послушно засеменил в дом.

Дальше объяснялись на пальцах. Оказалось, что бабаеныш - хозяин этой усадьбы. На время операции он перетащил своих жен и детей к себе, в мужскую половину дома, а эта, где мы сейчас находимся, - женская. Мы как смогли, рассказали ему про соль, картошку и прочее. Дедок, в свою очередь, не стал упрямиться и согласно закивал головой. Всей толпой вышли во двор.

Старичок приставил к забору жиденькую лестницу, показал жестом, что идти за ним вовсе не обязательно, и проворно исчез на другой стороне. Мы по очереди поднялись на забор и заглянули в чужую жизнь. У стены дома толклось, как я насчитал, восемнадцать женщин разного возраста. Рядом с ними шныряли два десятка ребятишек. При появлении наших любопытных физиономий женщины и дети притихли и сели наземь. Сразу видно, ученые... Хозяин шикнул на детей, и они мигом исчезли в доме.

Не обманываясь нашим вежливым обращением, бабай второй раз перелезать на женскую половину не стал - передал через забор мешочек с картофелем, домашней лапшей и маленьким пакетиком какой-то красной и горьковатой соли. Опять-таки вежливо попросили его попробовать... дед попробовал и ничего жив остался...

Мы, как могли, поблагодарили его, попрощались, а напоследок спросили, сколько у него жен. Старичок скривился, что-то пробормотал и на пальцах показал - тринадцать! Ай да дедуля, старый кобель!

Через час уже поднимались на свои позиции. Запах от нас разносился - не передать. Несчастные разведчики только слюну сглатывали, а потом не выдержали такой изуверской пытки и прислали гонца с тремя котелками: "Для офицеров дружественного подразделения!" Мы навалили полные котелки и еще один добавили от себя. Потом отправили полведра на соседние позиции первого взвода - ротному. Шестой мотострелковой тоже перепало - не сидеть же им голодными! Насколько наше варево было сытно и вкусно - объяснять нет смысла (еще бы! три четверти ведра мясо, а остальное - растопленный холодец с добавками!). В общем, когда ели - стонали от восторга.

К вечеру следующего дня с вертолетов нам выкинули долгожданный сухпай и пополнение боекомплекта. Первому мы были, конечно же, рады, второму - не очень: мне только-только удалось отделаться от тринадцатикилограммовой АГСной ленты, а тут на тебе - заряжай по новой! Ну да ничего, я последний раз ходил в гранатометной команде, потом даже в руки эту гадость не брал.

Вернувшись на "точку", узнали, что в подразделениях других полков, принимавших участие в этой "чистке" и прикрывавших долину с высокогорной левой стороны, есть потери - несколько человек (точное количество, естественно, неизвестно) погибли от переохлаждения и истощения сил.

Не повезло мужикам - сухпай, скорее всего, им вовремя не подкинули, а кишлаков на такой-то высоте оказалось, к сожалению, не густо...

ОТХОДНАЯ

Самыми результативными боевыми операциями в нашем полку всегда считались операции по реализации разведданных. Основное отличие их от всех остальных заключалось в том, что подразделения выходили не просто куда-то в горы или в предполагаемый душманский кишлачок, а в конкретное, заранее "вычисленное", находившееся под наблюдением место. Все что угодно: район ночлега правоверных или зимней стоянки их мобильных отрядов, баз оружия или провианта, либо просто населенный пункт - личная собственность какого-либо влиятельного духа.

Операции подобного рода отличались еще и тем, что всегда были тщательно и четко спланированы. Проводились они быстро - без изнурительной, выматывающей нервы подготовки и, что для солдат самое главное, - без многочасовых убийственных горных переходов на виду у всей провинции.

Разведданные поставляли в полк две "фирмы": разведуправление армейская структура и спецподразделение "Кобальт" - структура КГБ (во всяком случае - нам так говорили, правда сейчас выясняется, что все же МВД). И те, и другие жили в городе вместе с военспецами (и сами являлись таковыми), в расположении части они появлялись весьма редко и были окружены сияющим ореолом секретности и таинственности, а следовательно, и огромным количеством самых невероятных слухов. На боевых выходах представители разведуправления или "Кобальта" были не частыми гостями. Например, начальника разведки я почти за два с половиной года службы видел в горах только один раз, во время бахаракской колонны в марте 1983 года.

О деятельности армейской разведки мы вообще не знали ничего. Известна была только фамилия начальника, молодого полковника с внешностью героя-комбата - Орлов. После демобилизации из разговоров с другими "афганцами" я выяснил, что и в других гарнизонах, раскинутых от Джелалабада до Хайратона, начальники разведок носили ту же фамилию (впрочем, я не настаиваю - у меня всего два свидетельства).

С "Кобальтом" дела обстояли немного иначе. Офицеры этой группы намного чаще ходили с нами, правда, исключительно на "свои" реализации, либо принимали участие в крупных полковых акциях (на месте оперативно отсеивали "материал" - пленных). Неоднократно "Кобальт" и сам проводил операции. Для этой цели ему выделяли какое-либо подразделение второго батальона, чаще всего одну роту.