– Нет.
– Ты лжешь, старик!
Голоса. Однако и вчетвером мы ее не съели!
– Очень велика, ваше сиятельство!
Царь Голод. Уходите. Необходимо кончать. И слушайте меня: завтра…
– Завтра? Завтра?
– Тише! Ударит колокол!
– Завтра?
– Тише! Тише!
– О-о-о!
– На улицы! В дома!
– Тише!
– Завтра! Завтра! Завтра!
Тихо расходятся со зловеще-радостными лицами.
– Господин профессор, у вас на бороде осталась косточка.
– Ах, боже мой, где же это?
– Хотите конфету?
– Когда подумаешь, что у какого-то верблюда три желудка, а я, царь природы, принужден обходиться одним…
Царь Голод (говорит с возвышения). Очень жалею, но принужден вас обеспокоить, господа. Прошу занять места. Суд продолжается.
Судьи поспешно натягивают парики. Во время дальнейшего разговора все занимают свои места.
– Простите, уважаемый коллега, но вы взяли мой парик.
– Ах, извините, ради бога. То-то я чувствую…
– Как, еще не кончено?
– Это невозможно. Мне нужно в театр! Сколько их там!
– Вы очень легкомысленны, молодой человек. Не забывайте, что мы пришли сюда не для удовольствия, что мы выполняем общественную обязанность, возложенную на нас нашим званием сытых и честных людей…
– Но честное слово!..
– Позвольте. Не забудьте, что каждый день…
– Исключая праздники.
– Конечно, исключая праздники, когда мы ходим в церковь и театр, – каждый день во всех местах нашей земли, где есть только культура, заседает суд и судит, и все-таки не может всех осудить…
– Кого надо.
– Конечно, кого надо. Подумайте, что произойдет, если только хотя на время суд приостановит свои действия…
– Но честное слово…
Царь Голод. Секретарь просит сообщить, что он сделал четыре ошибки, но не может найти – где. Ошибки, впрочем, таковы, по его словам, что могут послужить источником действующего права.
Секретарь быстро кланяется. Слабые аплодисменты.
Царь Голод. Введите следующего голодного.
Быстро вводят двоих: худенького Мальчика в наморднике и пожилую, оборванную Женщинус выражением на лице муки и растерянности. Женщина всем низко и часто кланяется.
Ты что сделал, голодный?
Один из судей, тощий, внезапно прерывает:
– Позвольте, почему она без намордника?
Тюремщик. Это мать обвиняемого. Она хочет говорить за него.
– Раз она хочет говорить, значит, и ей надо надеть намордник. Делаю вам замечание. Секретарь, запишите.
– Что же ты сделал, голодный?
Женщина (падает на колени и молитвенно поднимает руки). Пожалейте!
Ведь он для меня украл яблоко, судья. Я больна была, он подумал: дай принесу ей яблоко. Пожалейте его! Скажи им, что больше не будешь, ну! Да говори же!
Голодный. Я больше не буду.
Женщина. Уж я сама наказывала его… Пожалейте его молодость, не режьте у корня его красные денечки!
– Конечно, пожалеешь одного, а там готов и другой. Нужно в корне пресекать…
– Нужно иметь мужество быть безжалостным.
– Это лучше и для них.
– Сейчас он мальчик, а вырастет…
– Мамочка, мне жаль бедную женщину. Можно послать ей милостыньку?
– А у тебя есть мелочь?
– Прелестное дитя! Какое сердце!
Царь Голод. Прошу господ судей принять вид размышляющих.
В течение всей процедуры мать с надеждою смотрит на Судей. Когда Смерть стучит кулаком по столу и кричит хрипло: «Осужден – во имя дьявола!»
– Женщина вздрагивает и встает с колен.
– Голодный, ты осужден.
В бешенстве, поднимая к небу руки. Женщина кричит исступленно:
– Так будьте же прокляты! Пусть так же погибнут ваши дети! Пусть искусают их бешеные волки!
– Намордник! Скорее намордник!
– Пусть высохнет их сердце! Пусть в камень претворится их душа!
Пусть…
Женщине надевают намордник. Ликующий голос Председателя-Хулигана:
– Отец! Ты видишь, как они жалеют наших детей. До завтра!
– До завтра!
– Тише!
– Вижу, сын мой!
– Тише! Кто это?
– Тише!
Царь Голод. Введите следующего голодного.
С большими предосторожностями трое тюремщиков вводят человека необычайно мощного вида. Взгляд у него ясный и открытый, говорит просто и спокойно:
– Ты что сделал, голодный?
– Я не знаю. Я не сделал ничего. Я надеюсь, что суд освободит меня. Я всегда был покорен и делал то, что мне приказывали.
Общее недоумение.
Царь Голод (перешептывается с Судьями и обращается к Зрителям). Я вижу, господа, что для вас не совсем ясна вина этого человека. Но она велика, и вы сейчас поймете это. Он раб – и для раба он слишком силен и честен. Уже одним этим он оскорбляет нас, как людей утонченной культуры и, следовательно, не сильных. Затем: сегодня он послушен, но кто поручится за завтрашний день? И тогда в его силе и честности мы найдем жестокого и опасного врага. Несомненно, он достоин смерти – во имя справедливости.
– Это совершенно справедливо. Сильные рабы опасны, даже когда они послушны.
– Да. Я нахожу, что Царь Голод наш истинный друг.
– Какое возмутительное тело. Раб – и такие прямые ноги!
– В цепи его!
– Он разорвет цепи. Смерть ему! Смерть!
Царь Голод. Прошу господ судей принять вид размышляющих.
Судьи размышляют, и Смерть стучит кулаком:
– Осужден – во имя дьявола!
Юношу с теми же предосторожностями уводят, и на его место появляется следующий Голодный. Это существо необычайно дикого вида. Длинные до колен руки с огромными, морщинистыми, грязными конечностями, голова и лицо сплошь заросли спутанными волосами, тусклые глазки, звериная походка носками внутрь, боязливая и мнительная. Но есть попытки к чему-то человеческому.
Так, существо одето в какой-то очень странный, первобытный костюм: соединение коры деревьев, хитросплетенной грубой материи и каких-то подвязок. При входе оно даже делает попытку причесаться, но запутывается рукою в волосах.
– Да это горилла!
– Боже мой! Неужели мы будем судить еще целый зоологический сад! У меня театр!
– Нет, это человек.
– Да нет, горилла! Вы посмотрите на его голову.
– На руки!
– Не нужно снимать намордника. Оно, быть может, кусается!
– Оно кланяется!
– Оно человек!
– Да нет же! Оно дрессированное. Что это?
– Нужен каталог! В этих случаях нельзя без каталога! Как же мы будем судить, не зная, как оно называется!
– Какой странный фасон. Интересно познакомиться с его портным.
Царь Голод. Так как здесь возникли сомнения, то прежде всего скажи нам: кто ты, голодный?
Голодный молчит.
– Оно не понимает!
– Ну, конечно, горилла!
Царь Голод. Кто ты, голодный? Отвечай. Ты понимаешь человеческую речь?
Голодный (отвечает глухим, заскорузлым голосом). Мы крестьяне.