Вскоре на свое место рядом с Маршаком сел ничего не подозревавший Федор Николаевич. Все так и ахнули..." . Для массового читателя "Тео Эли" перестал существовать много позже: в 1967 году. После того как бакинское издательство "Гянджлик" выпустило "Долину Новой Жизни" в полной виде (до этого выходила лишь первая ее часть) и под истинной фамилией ее автора.
СВИДЕТЕЛЬСТВУЕТ АЛЕКСЕЙ ТОЛСТОЙ
Самый термин "поддельный роман" выдуман отнюдь не автором этих заметок: он прямо обозначен - как подзаголовок - на титульном листе романа "Блеф", изданного в 1928 году неким Рисом Уильки Ли.
...Группа нью-орлеанских газетчиков, измышляя способ поднять тираж своей неумолимо прогорающей газеты, набредает на счастливую мысль имитировать прибытие на Землю марсианского межпланетного корабля. Задумано - сделано! К подготовке "марсианского предприятия" привлечен талантливый инженер Луиджи Дука.
Он монтирует на необитаемом островке в Тихом океане оригинальный летательный аппарат, и... вблизи Нью-Орлеана благополучно приземляются "марсиане". Они успешно завязывают контакты с земным человечеством; мгновенно возникает акционерное общество межпланетных сообщений с Марсом; вот уже и первые "деловые люди" отправляются на Марс. Среди них эмиссарами очередной "всероссийской императрицы" летят два белоэмигранта-монархиста Кошкодавов и Пузявич. Их задача - приискать участок на Марсе, чтобы там "при помощи туземцев" (и при минимальных затратах!) положить начало новой Российской империи. За это им уже обещаны титулы "герцога Марсианского" и "князя Межпланетского".
На Марс первые гостя "марсиан" попадают. Правда, и этот "Марс" просто необходимо взять в кавычки. Ибо роль нашего космического соседа уже давно уготована тому самому островку в Тихом океане, где велись все сверхсекретные приготовления к "марсианскому предприятию".
Тихо прогоравшая "Нью-таймс" тем временем поистине преображается: ведь она становится основным связующим звеном в цепочке "Марс - Земля"! Бешеными темпами, от выпуска к выпуску, рартет ее тираж, появляется и уже обрастает нулями цифра ее доходов.
Когда же вследствие не вполне счастливого стечения обстоятельств дурачить окружающих дальше делается небезопасным, герои романа отбывают в Европу, где большую часть благоприобретенного капитала передают в распоряжение... французских рабочих.
Роман Риса Уильки Ли носил ярко выраженный сатирический характер. Здесь высмеивались и жалкие будни белоэмигрантского отребья, и "американский образ жизни" с его "неограниченными" возможностями бизнеса, и политическая жизнь заокеанской "страны истинной демократии". О несомненном сатирическом даровании "мистера Ли" свидетельствует хотя бы такая деталь.
На столе редактора провинциальной американской газеты - очередная небылица "от собственного корреспондента из Москвы".
Редактор достает блокнот с заголовком "Советские "утки", где записано:
"1. Взрыв Кремля - печаталось 4 раза (тема использована).
2. Восстание в Москве - 8 раз (можно еще 1 раз).
3. Восстание в Петрограде - печаталось 2 раза (?).
4. Восстание всероссийское - 6 раз (не имеет успеха)".
Сверив заведомую фальшивку со шпаргалкой, редактор... отсылает ее в набор.
"Поддельные романы" почти не обходились без предисловий "биографического характера".
"Блеф" в этом отношении даже перещеголял своих собратьев: предисловие, к нему написано не таинственным автором романа, а...
Алексеем Толстым!
В этом предисловии известный советский писатель, деятельно включаясь в литературный розыгрыш, рассказывает, как весной 1922 года на одном из фешенебельных западноевропейских курортов неожиданно познакомился с мистером Ли. Как симпатичный этот американец поведал русскому писателю о своих приключениях, о том, в частности, что был в 1919 году в Сибири.
"Мы сидели на веранде и пили кофе; мой американец весьма терпимо путешествовал по русскому языку - разговор не был обременителен, человек прыгал, как кузнечик, по своему прошлому и кончил тем, что объявил о своем желании написать роман.
Я взглянул на его проседь и почувствовал досаду. Ужасно неприятен человек, потерпевший, как видно, жестокую неудачу в своих прошлых начинаниях и теперь намеревающийся попробовать себя в литературе. Но мистер Ли чистосердечно спрашивает меня, как, собственно, делаются романы, может, не стоит и приниматься, кроме того, он не выбрал еще, писать ли роман или заняться приготовлением пуговиц из человеческих отбросов?.." И все же "мистер Ли", как видно, не оставил мысль о романе.
И, как видно, роман этот понравился Алексею Толстому! Ибо предисловие к роману заканчивается такими словами: "Перед нами звонкий, безудержный фельетон и, чего нельзя не заметить, вещица с перцем".
Выше мы не случайно назвали автора "Блефа" таинственным: прямо указав на "поддельность" мистера Ли, он, однако же, ничем (но полно: действительно ли - ничем?!) не намекнул в романе на подлинное свое имя. Не мудрено поэтому, что неожиданно для себя попал впросак А. Дерман, достаточно известный критик двадцатых годов, в своей рецензии на книжку безапелляционно утверждавший: "...автор ее не какой-то неведомый Рис Уильям Ли, а хорошо нам известный Алексей Толстой". Потому же и в самых последних по времени критических работах о фантастике двадцатых годов автор "Блефа" остается незнакомцем.
"Скрывшийся под псевдонимом "Рис Уильки Ли" автор звонкого фантастического памфлета..." - только это и могут сказать о нем критики.
Между тем именно то обстоятельство, что предисловие к "Блефу" написано маститым Алексеем Толстым, позволяет легко установить имя нашего незнакомца - оно прямо названо в комментариях к шестому тому Полного собрания сочинений А. Толстого, где перепечатано, среди других матeриалов, и это предисловие.
"Рис Уильки Ли" - это Борис Викторович Липатов, уральский литератор, автор ряда книг (в том числе фантастических), выходивших в двадцатые-тридцатые годы.
В конце двадцатых годов он работал консультантом-сценаристом на фабрике "Совкино" и, по-видимому, именно в этот период близко познакомился с Алексеем Толстым. Во всяком случае, в очерке А. Толстого "Из охотничьего дневника", не без юмора повествующем о поездке писателя в 1929 году по реке Урал с шумной компанией, среди других участников которой были также Валериан Правдухин и Лидия Сейфуллина, Борис Липатов фигурирует чаще всего именно как "консультант-сценарист": "Позже других является консультант-сценарист - взъерошен, грязен, мрачен. Сообщает: убил восемь кряковых, нашел только одну..." Подобные дружелюбноиронические упоминания, рассеянные по всему очерку, заставляют поверить, что знакомство авторов "Блефа" и предисловия к нему действительно было близким; не зря же Алексей Толстой принял столь деятельное участие в этой литературной мистификации.
"...ИСТИННОЕ ЕЛИСЕЙСКОЕ БЛАЖЕНСТВО!"
Перед нами промелькнули далеко не все "лжеиностранцы" нашей фантастики двадцатых годов.
За пределами этих сжатых заметок остался, к примеру, "Жорж Деларм", чей роман-памфлет "Дважды два - пять" (в переводе "с 700-го французского издания"!) выпустило в 1925 году ленинградское издательство "Новый век". Роман этот был снабжен сочувственным предисловием Юрия Слезкина, известного прозаика тех лет, книги которого небезынтересны и сегодня. (Такова, к примеру, его "Девушка с гор", где в лице одного из главных героев выведен молодой Михаил Булгаков.) На обложке второго издания романа - оно вышло в Госиздате в том же 1925 году под названием "Кто смеется последним" Деларм, этот "претендент на Гонкуровскую премию", разоблачен более чем откровенно. Обложку пересекает красная размашистая надпись: "Подлог Ю. Слезкина..." Здесь было бы уместно, очевидно, вспомнить о неумышленном превращении в "иностранца", приключившемся в 1928 году с Александром Романовичем Беляевым: его рассказ "Сезам, откройся!!!", подписанный псевдонимом "А. Ром", был из "Всемирного следопыта" перепечатан другим популярным нашим журналом - ленинградским "Вокруг света" - уже как истинно переводной. При этом "А. Ром" превратился в "А. Роме", соответственно изменилось и название рассказа: "Электрический слуга". И в годовом оглавлении рассказ, естественно, попал в раздел "Повести и рассказы иностранных авторов"...