- Ничего подобного!

- Но это так.

- Нет, нет.

- Но он похож.

Отец только фыркнул в ответ.

- Этот контур челюсти...

- У меня не такая волевая челюсть.

- Такая.

- Вы обе слепые, и ты и Мэг.

- Неправда. И глаза тоже твои.

- У меня они не такие голубые.

- Ты споришь со своей бывшей невестой?

- Все равно голубые, но не настолько.

- Напрашиваешься на комплимент. А уши? Это отчасти ты, отчасти Шутник.

- Я оскорблен.

- Наоборот, - тихо сказала мать, - ты польщен.

- Тем, что моя дочь перемешала меня с Шутником?

- Нет, тем, что она вообще писала с тебя. Ты польщен и тронут. Ну пожалуйста, Уилл, согласись.

Отец долго стоял перед портретом; на сердце у него было тепло и светло, щеки его зарделись.

- Ладно, сдаюсь. - Он широко улыбнулся. - Я польщен и тронут. Ох эти девчонки!

Жена взяла его под руку.

- Знаешь, Шутник вообще немного похож на тебя.

- Опомнись, что ты говоришь?!

- Я видела фото, на котором тебе семнадцать: ты был похож на скелет в перьях. А если подождать пару лет, Шутник раздастся в плечах, остепенится и будет как две капли воды похож на тебя. Это твой непарадный портрет, если хочешь.

- Никогда не поверю.

- Не слишком ли ты протестуешь?

Он промолчал, но вид у него был застенчивый и довольный.

- Ну ладно. Завтра, заканчивая портреты, девицы опять все изменят, они ведь еще не готовы. - Отец протянул руку и прикоснулся к холстам. - Черт возьми...

- Что случилось?

- Потрогай, - сказал отец. Он взял руку жены и провел ее пальцем по портрету.

- Осторожно, смажешь!

- В том-то и дело, что нет. Чувствуешь?

Портрет был сухим. Они оба были сухими. Их сбрызнули фиксатором и подержали у огня, чтобы закрепить краски. Портреты были закончены - полностью закончены - и высушены.

- Закупорили и выставили на обозрение, - заключил отец.

Далеко за стенами дома, в прохладе ночи, снова прогрохотала огромная консервная банка, было слышно, как засмеялись сестры, что-то выкрикнул Еж, захохотал Шутник, вспугнул стаю ночных птиц, которые панически взметнулись в небо. Дребезжа всем корпусом, автомобиль мчался дальше, по улицам окраины, навстречу городским огням.

- Пойдем, Шутник, - тихо позвала мать.

Она повела отца из комнаты; они выключили свет, но, прежде чем закрыть за собой дверь, бросили последний взгляд на два портрета, стоящие в темноте.

Увековеченные в масле лица улыбались праздной, небрежной улыбкой; тела стояли неуклюже, стараясь уравновесить головы, прижимая локти, готовые в любой момент отскочить в стороны, а главное, заботясь о том, чтобы огромные ноги не ринулись бог знает куда, на бегу высадив из окон прохладные темные стекла.

Молча улыбаясь, отец и мать вышли из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.