— Император будет восхищен, увидев столь прелестную польку!

Молодой женщине пришлось согласиться.

Когда она прибыла на бал, Наполеон, заложив руки за спину, раздраженно ходил из угла в угол большой гостиной. Когда он увидел Марию, он остановился, подозвал Понятовского и выразил ему свой восторг отрывистыми бессвязными фразами в грубоватых солдатских выражениях (черты артиллериста нередко проступали в императоре). Понятовский сразу подошел к молодой женщине.

— Он ожидал Вас с нетерпением. Он счастлив увидеть Вас. Он твердил Ваше имя, пока не запомнил его. Ему показали Вашего мужа; он пожал плечами и сказал: «Бедняжка!» Велел передать приглашение на танец.

— Я не танцую, — заявила Мария. — У меня нет никакого желания танцевать.

Князь передал ее ответ императору, и тот, заложив руки за спину, принялся ходить по гостиным. Между тем его приближенные начали ухаживать за прекрасной полькой. Заметив это, разъяренный император подозвал к себе Луи де Перигора и Бертрана, вызвавших его ревность, и приказал Бертье немедленно откомандировать первого из них — в Пассарг, второго — в Бреслау… Немного успокоившись, он снова походил по салонам и даже попытался быть любезным с дамами. Но поскольку все его мысли были прикованы к Марии, его вопросы и комплименты повергали в изумление: совсем юную девушку он спросил, сколько у нее детей; старую деву стал уверять, что муж, несомненно, ревнует такую красавицу; хромоножке сказал, что она, конечно, хорошо танцует…

Наконец, он подошел к Марии. Но послушаем, как она сама рассказывает об этой сцене:

"В полном замешательстве, я даже не. поклонилась ему. Я была так бледна, что он, показав пальцем на мое лицо и на мое белое платье, резко сказал: «Белое к белому не идет». После этого он оставил строгий тон и спросил меня, чего я стесняюсь.

— Вы так воодушевлено говорили 1 января, — в чем же дело теперь? Я уверен, что Вы что-то хотите мне сказать.

Его слова меня успокоили, и я высказала то, что хотела: что я и мои соотечественники стремимся к восстановлению Польши в прежних границах и надеемся, что, сокрушив своих врагов, он наденет польскую корону.

—Легко сказать, — проворчал он, — если Вы будете вести себя как подобает, я приму этот проект всерьез.

И прибавил, понизив голос:

— Это не такой счет, который оплачивают по выполнении сделки — платить надо вперед.

Молодая женщина ничего не ответила, а Наполеон вышел из комнаты. Через несколько минут он покинул бал,

Измученная Мария тоже пожелала вернуться домой и в карете вздохнула с облегчением, думая, что продолжения не последует.

Но она ошибалась.

Ее муж, радостно возбужденный, сообщил ей, что они приглашены на обед, где будет присутствовать император.

— На этот раз, — сказал он, — ты наденешь более изысканный туалет. На балу твой наряд не понравился императору. А для меня угодить ему — большая честь

—Мария охотно дала бы мужу пощечину, но могла только в сердцах стукнуть кулачком по подлокотнику сиденья в карете. Как только они приехали, она вбежала в дом и укрылась в своей комнате.

Не успела она прийти в себя, как горничная внесла на подносике записочку, написанную неразборчивым почерком.

— "Я вижу только Вас, я восхищаюсь Вами, я хочу владеть Вами. Ответьте немедленно, чтобы утишить пламя моего чувства.

Н."

Бросив взгляд на эту коротенькую записку, она увидела только одну фразу: «я хочу владеть Вами», и ее словно хлыстом обожгло. Разорвав бумажку, она велела передать дожидавшемуся внизу князю Понятовскому, что ответа не будет.

Князь, побуждаемый рьяным патриотизмом, не принял отказа; он поднялся вслед за камеристкой и сквозь запертую дверь принялся убеждать Марию уступить желанию императора. Он взывал, потом даже начал угрожать:

— Подумайте, мадам, об участи нашей дорогой Польши. Любой наш солдат готов отдать свою жизнь, чтобы воскресить родину; ваш долг иной, но не менее высокий!

Более получаса военный министр убеждал Марию принести в жертву свою красоту и целомудрие. Он уехал, не добившись успеха.

Наутро, едва проснувшись, Мария получила еще одну записочку; она не развернула ее и приказала вместе с первой вернуть ее отправителю.

Когда она встала с постели и оделась к завтраку, ей доложили, что прибыла правительственная делегация.

Муж ее настоял, чтобы она их приняла, хотя она ссылалась на невыносимую мигрень. Выступил вперед самый почтенный по возрасту государственный сановник и с суровым видом заявил:

— Мадам, обстоятельства такие высокие, столь чрезвычайные требуют, чтобы Вы уступили. Решается участь всей нашей страны. Мы надеемся, что Ваше нездоровье пройдет и Вы будете присутствовать на обеде, в противном случае Вы прослывете плохой полькой.

Когда делегация отбыла, муж заставил Марию поехать к мадам де Вобан, любовнице князя Понятовского, и посоветоваться с ней относительно наряда для пресловутого обеда.

Мадам де Вобан участвовала в заговоре. Она вручила Марии письмо, подписанное самыми видными представителями нации:

"Мадам, незначительные причины нередко приводят к гибельным последствиям. Во все времена женщины оказывали влияние на мировую политику.

Людьми управляют страсти, и вы, женщины, становитесь решающей силой истории. Как полька, вы отдали бы свою жизнь ради Вашей родины. Но Вы женщина, и Ваше женское естество противится союзу, который кажется Вам унижающим Ваше достоинство.

Так вспомните библейскую Эсфирь, которая пожертвовала собой, чтобы спасти свой народ и сохранила на страницах истории славу его спасительницы.

Вы дочь, сестра и жена тех поляков, которые составляют силу нации, но без единства эта сила не сохранит себя. Вспомните же слова знаменитого и мудрого Фенелона:

«По видимости власть принадлежит мужчинам, но никогда они не добьются успеха своим замыслам без помощи женщин». Объединитесь же с нами, помогите нам, и Вы решите участь двадцати миллионов людей".

После этого мадам Вобан вручила Марии, уже колеблющейся и почти обессиленной, еще одну записку Наполеона:

"Я Вам не нравлюсь, мадам? Позволю себе усомниться в этом. Разве я ошибаюсь? Наша первая встреча позволила мне предполагать, что нет. Но с тех пор Ваш порыв слабеет, в то время как мой возрастает. Вы лишили меня покоя. О, даруйте же немного радости и счастья сердцу, которое готово Вас обожать. Разве так трудно мне ответить на это письмо? Два ответа Вы мне задолжали.

Н."

В то время как бедная Мария отбивалась от Наполеона, как «храбрая козочка месье Сегэна» от волка, императорские солдаты, уже наслышанные о польской метрессе своего повелителя, распевали на этот сюжет весьма вольные куплеты:

И снова ведет император войну

Привел за собой нас в такую страну

Где иней и лед

Злее ведьмы зима

Но зато, но зато, но зато

Там у полек п…ы горячи

Словно угли в горячей печи

У по-по

Ле-ле-лек.

И снова ведет император войну

Привел за собой нас в такую страну

Где всюду и холод и лед… Брр… Неужели всюду?

Нет, прекрасные польки огня горячей

И постели их жарче горячих печей

И вот где погреться мы можем:

У полек, у полек, у полек!

У-у-у По-по-по

Ле-ле-лек.

Император в холодном краю не сплошал

Горячее всех полек красотку сыскал

И в постели ее как в горячей печи

Кочергой он орудует славно!

И совсем нам не зябко

В морозном краю

Пусть морозы трещат —

Жарко печи горят

У полек, у полек, у полек!

У-у-у

По-по-по

Ле-лё-лек.