Брайан Дуглас
Диадема богини
Дуглас БРАЙАН
ДИАДЕМА БОГИНИ
Кабак Абулетеса располагался в том квартале Шадизара, где в больших количествах обитали висельники разных мастей - похитители людей, наемные убийцы, уличные грабители, бандиты с большой дороги и, наконец, воры, карманники, жулики всех родов, званий и степеней квалификации, которыми столь славен был чудесный город Шадизар, получивший прозвание "Город Воров". Сам Абулетес, жирный, неопрятный человек неопределенного возраста, работал с утра до вечера, обслуживая своих беспокойных клиентов и, по слухам, отличался исключительной честностью, прибегая только к шантажу, да и то в редких случаях. Чтобы Абулетес обсчитал какого-нибудь громилу, зарабатывающего себе на хлеб грабежом или разбоем, такого никто не упомнит. Был он крайне услужлив, и на него всегда можно было положиться в тех нередких случаях, когда требовалось срочно спрятать похищенную девицу - при этом в такое место, где, во-первых, никто не услышит ее жалобных воплей и рыданий, а во-вторых, не будет нанесен ущерб ее красоте. Незаменим был Абулетес и в качестве укрывателя краденого, а что до трупов неведомого происхождения - то не было ему равного, если возникала необходимость избавиться от такой обузы, как покойник.
Именно поэтому дела Абулетеса процветали. Он по-своему любил своих клиентов и, навалившись на стойку животом в заляпанном фартуке, смотрел на них маленькими заплывшими глазками почти любовно. Вот дюжий кофитянин с серьгой в ухе - недавно утащил из почтенного дома трех дочерей-красавиц на выданье и с большой выгодой для себя продал на туранской границе. В углу двое заморанцев, смуглых, низкорослых, вертких. Абулетес мимолетно поморщился: не любил он своих соотечественников. Уж вот от кого постоянно жди подвоха. То ли дело гирканцы - спокойные, выдержанные люди, всегда высказываются ясно и прямо, а если им возразит, то просто зарежут. Абулетес никогда не возражал гирканцам, и потому недоразумений не возникало.
Его взгляд остановился в углу возле двери в кабак, и хозяин невольно вздохнул. Там сидел самый неприятный из всех его клиентов. Это был совсем молодой человек, который порой убивал в день до четырех человек, осмелившихся обратиться к нему с вполне закономерным "малыш" или "мальчик". За "парня" он мог расквасить нос, за "молодого человека" подбить глаз. Обращение "приятель" вызывало лишь скрежет зубов, однако без членовредительства. Абулетес пытался как-то отечески втолковать юноше, что весь Шадизар не может знать его по имени, что же до прозвищ, то ведь их нужно еще придумать.
- Пусть называют "киммериец", - мрачно заявил парень.
Абулетес воздел к небу жирные короткие ручки и закатил глаза:
- Спаси нас, пресветлый Митра, да откуда же они могут знать, что ты киммериец, ма... приятель!
Мгновение Абулетеса сверлил свирепый взгляд синих глаз молодого варвара, после чего тот ответил:
- Погляди на себя в зеркало, Абулетес. Как по тебе за версту видно, что ты прятал в своем подвале тех трех высокородных дурочек, которых недавно продали в гарем, так и моя внешность...
- ...указывает на человека благородного, отважного и наделенного прочими достоинствами, - подхватил Абулетес. - Но поверь мне, друг мой, в Заморе никто слыхом не слыхивал ни о какой Симмерии...
- Киммерии, - поправил юноша, медленно багровея от злости.
- Неважно. Это я сказал с акцентом. Словом, Конан, я просил бы тебя быть посдержаннее. Знаешь, в конце концов, молодость - не порок, напротив, прекрасное время жизни. Если бы я мог вернуть мои молодые годы...
Конан из Киммерии смерил его с головы до ног презрительным взглядом, и Абулетес поспешил налить ему вина.
Впрочем, после этого разговора киммериец стал действительно более сдержанным.
Был он высокого роста, широкоплеч и мускулист. Отличное сложение, правильные черты лица и, как это ни странно, своеобразное варварское благородство - все это привлекало к нему людей. Впрочем, было бы правильнее сказать иначе: это привлекало к нему женщин. В настоящее время он обзавелся подружкой по имени Семирамис. Это была невысокая, широкая в кости девушка с большим жизненным опытом, она была старше Конана по меньшей мере лет на десять. Насколько было известно Абулетесу, эта дама бессовестно вымогала у него деньги, которые парень добывал из кошельков состоятельных шадизарских купцов. Поэтому Конан всегда был без гроша. В этом смысле Семирамис постоянно стояла у трактирщика на пути, и Абулетес ненавидел ее вполне искренне.
Требовать у Конана плату за постой и обеды, которые юноша поглощал со свойственным его возрасту неумеренным аппетитом, Абулетес считал чистейшим самоубийством. Ждать, покуда киммериец заплатит, было делом безнадежным. Выселить его не представлялось возможным. Поэтому Абулетес предпочитал ладить с молодым варваром и лишь разбавлял вино, которое тот потреблял еще в больших количествах, чем съестное, а хлеб подавал черствый. Варвар еще не до конца разобрался с благами цивилизации и не всегда отличал первый сорт от второго: что до свежести продуктов, то его больше интересовало их количество.
Вот и сейчас: сидит за столиком в "своем" углу возле выхода и срывает зубами мясо с бычьей ляжки. Плохо прожаренное мясо трещит на крепких белых зубах варвара. Жирный сок стекает по локтям, и время от времени парень наклоняет голову и облизывает руки. Длинные черные волосы болтаются в опасной близости к мясу, вот-вот запачкаются. Впрочем, Конана это не очень волновало.
У входа в кабак загремело оружие. Все присутствующие замерли, повернувшись к двери. Руки потянулись к поясам, где каждый без исключения носил нож, звезду с заточенными краями, трос с металлическими шариками на конце либо какое-нибудь другое оружие. Варвар хмуро улыбнулся и тронул широкий меч, с которым не расставался никогда (Абулетес подозревал, что, даже занимаясь любовью с ненасытной Семирамис, Конан одну руку держит на рукояти меча).
Пригибаясь, чтобы не задеть о притолоку высоким коническим шлемом, в кабак вошел офицер заморанской гвардии. За ним в кабак ворвалось десятка два солдат в блестящих кольчугах. Они выстроились полукругом за спиной своего командира, как по команде выставив вперед пики с пестрыми бунчуками.
Абулетес выронил кружку, которую в этот момент споласкивал в тазу с такой грязной водой, что скорее пачкал, чем отмывал в ней посуду. С жалобным плеском кружка погрузилась в воду, и жирные пятна сомкнулись над ней.
- Гвардия... - прошептал хозяин кабака. - Кто же из этих паразитов затронул государственные интересы? Говорил же им: грабьте мирных горожан, крадите девственниц из почтенных семей, убивайте невинных, но избави вас Митра и Варуна посягать на дворец, хотя вот уж где кишат настоящие злодеи...
- Всем оставаться на местах! - прогремел офицер. - Где хозяин этой вонючей дыры?
- Я здесь, - дрожащим голосом отозвался Абулетес, поспешно обтирая руки о засаленный фартук. - Что-нибудь случилось?
- Нам известно, что вы укрываете краденое, даете приют всяким бандюгам и расплодили по городу воров.
- Насчет "расплодил" - это явное преувеличение, господин офицер! затараторил Абулетес. - Воры, ваше высокоблагородие, плодятся сами, спросите хоть Семирамис... - Он вовремя прикусил язык, поймав яростный взгляд Конана.
- Семирамис? - Офицер снял с пояса глиняную табличку и пошарил по ней взглядом. Он умел читать и очень гордился этим. - Кто такая? В моем списке нет.
- Это одна... э... почтенная дама, - пролепетал Абулетес, оказавшись между двух огней: справа его сверлил взглядом киммериец, слева начальственным взором мерил его офицер. - У меня с ней нелады, господин офицер, вот я и брякнул, исключительно чтобы опорочить ее честное имя...
- Ладно, этой потаскушкой займемся в другой раз, - отрубил офицер. В настоящее время нас интересует один из тех ворюг, которые у вас проживают в холе и покое.