- Айрис, я должен сказать, что я от рождения ношу имя Строма, и Джон протянул Айрис бумагу, полученную от старика в тюрьме.- Вот прочти!
Айрис взяла бумагу.
"Находясь перед лицом смерти, я не могу унеста в могилу тайну, которая мучит меня всю жизнь. В 1890 году, в октябре месяце, я подменил сына мистера Строма своим, желая дать ему возможность сделаться человеком. Но когда моя жена ушла, бросив меня одного .с ребенком, она, издеваясь, сказала, что я подменил ее сына, прижитого с ее любовником. Шли годы. Отдав сына Строма, носившего имя Джон Бертон, в колледж, я потерял его из виду. Кончая свои счеты с жизнью, прошу вернуть Джону Бертону его имя, т. е. Строи.
Джонатан Бертон.
Удостоверяем подлинность показания
Мер города Гейдельбурга Саркациус. Цайли.
Секретарь"
- Так, значит, ты все-таки Стром?
- Да, дорогая!
- И наша свадьба в тюрьме не шутка?..
- Нет, дорогая, она поистине законна!
Их объятия прервал вошедший полисмен.
- Подпишите, сэр!
- С удовольствием,- сказал Джон, подписывая акт. - Джеральд, дай, пожалуйста, ему за труды пару билетов из кассы.
- Very good, спасибо,- пробормотал полисмен, пряча вместе с актом деньги.
Мудрое и великодушное время доказало прочность всего: свободно избирающего чувства любви, возвышенной честности, которая должна жить и в страсти, и благородного самоопределения, которое подобно соку в живом стволе дерева, из слепого стихийного побуждения несет жизнь к радостным лучам солнца.
Створки экрана закрываются, медленно удаляя перспективу общего плана вдаль, до того момента, когда фигуры действующих лиц обращаются в силуэты...
В силуэты на знойном небе...
Вот они, красивая парочка, идут дружно под руку, радостно смотря вперед, а за ними катит детскую колясочку старый Марч, который стал совсем дряхлым, а за дедушкой такую же колясочку катит Джеральд. А позади Джеральда расстроганно бережно катит детскую колясочку раскаявшийся на старости лет Мильфорд.
Коляска Мильфорда прокатилась, створки закрылись, и только через мгновение можно видеть два молодых лица, молодых супругов, горящих любовью, пылко и нежно смыкающих губы в поцелуе...
Но мы не увидим поцелуя, этого последнего кадра, начала любви и конца этого романа.
- Happy end!..- шепчут губы раскаявшегося Мильфорда,- happy end!
Вместо послесловия
Уважаемый мистер Крок!
Ваш гениальный роман, с, которым я имел честь ознакомить мир в 1925 г., выдержал до настоящего времени 625 изданий. Около 2.000.000 экземпляров его во всевозможных видах, от editions de luxe[ Роскошные издания. ] до самых дешевых, разошлись по всему свету. Я счастлив, что я не сделал ошибки, приняв через ваше уважаемое посредство к изданию этот коллективный роман. Гонорар, согласно отчета экспедиции, вам послан.
Подготовляя ваш роман к новому изданию, я хотел бы получить от вас или ваших соавторов послесловие к нему. Это во многом способствовало бы разъяснению целого ряда вопросов, и, я бы сказал, совершенно основательных запросов, которые в массе поступают в издательство.
Меня, как и большинство читателей, интересует:
а) Каким образом соавторами романа оказались современные писатели наряду с давно умершими, как, например, Стивенсоном, Марк Твеном и Джеком Лондоном,
б) Каким образом было достигнуто коллективное сотрудничество наших американских авторов с авторами немецкими, французскими и шведскими,
в) Чем объяснить то обстоятельство, что почти все главы напоминают читателю тот или другой роман, имевший в свое время успех,
г) Удивительное единство стиля романа заставляет предполагать, что автором его является один человек, и что этот человек - вы, а если это так, то в недалеком будущем общество поставит перед вами вопрос о плагиате.
Прошу вас не замедлить присылкой послесловия, которое бы исчерпывающе рассеяло все сомнения и подтвердило истинность титульной страницы романа.
Готовый к услугам, Ваш Доран Сквайр.
II
Сэру Дорану Сквайру.
Между строк вашего письма, при всей деликатности и утонченности его формы, я читаю неуверенность вашу в том, что роман, изданный вами, действительно подлинный. И я, Корнелиус Крок, прославленный автор, не написавший в жизни ни единой строчки, сделал будто бы плагиат.
Проще говоря, мистер Доран, вы думаете, что я его украл. Но ведь если бы это и было так, литературный скандал доставил бы вам лишь удовольствие продать еще пару миллионов экземпляров.
Отвечаю, однако, по пунктам. Роман - подлинный.
Каждая глава в нем написана именно тем автором, который под ней обозначен, хотя бы он и умер давно, или принадлежит к числу граждан какой-либо другой страны. По этому самому и плагиата здесь нет, так как ни один из авторов не присвоил себе чужого произведения и каждый подписался только под тем, что писал сам.
Вы удовлетворены?
И все же скандал здесь есть, и я рад, что первый его устроил, что я первый расписался в своем неуважении к нашим авторам. Этот роман - пощечина и вам, издателям, засадившим литературу в тюрьму. Вам, требующим фигового листка для художественного произведения, вам, подстригающим под машинку всех и нивелирующим все. Роман - пощечина также и обществу, "кушающему, что дают", не желающему действительности и ищущему только брачного ложа в конце романа.
Да здравствует happy end! [ Счастливый конец. ]
Вот, мистер Доран, предпосылка. Можете считать ее послесловием к моему роману, носящему эффектное заглавие "Зеленые яблоки".
Я удивляюсь тому, что никто из читателей не закричал о том, что заглавие не имеет никакого отношения к роману.
Я и сам готов сказать - никакого. Впрочем, нет, виноват, отношение есть - герой романа купил в лавочке несколько яблок (я мог бы вставить это), и поэтому, если хотите, для вашего 626-го издания я предлагаю следующие заглавия взамен зеленых яблок, например: "Красные слоны" (они были вышиты на платье героини), "Дохлая луна" (в одной из глав фигурирует луна), "Роковой чек" и т. д.. и т. д.
Я счастлив констатировать, что в нашей машинизированной стране есть миллионы людей, проглотивших с удовольствием мой винегрет, мою работу ножниц и клея. Но я честно поступил, я не выдавал эту работу за свою, как это делают сотни авторов. Роман приняли за чистую монету, я доволен, значит, я в совершенстве овладел техникой "фигового листка" и могу войти в литературу, получать гонорары, через несколько лет стать маститым и каждый год издавать собрания своих сочинений.
Готовый к новому преступлению.
Корнелиус Крок.
III
ТЕЛЕГРАММА.
СРОЧНО ДАЙТЕ ПОЛНЫЙ ОТЧЕТ КАК НАПИСАЛИ ГЕНИАЛЬНЫЙ РОМАН ТЕЛЕГРАФНО ПЕРЕВЕДЕНО ТРИСТА ДОРАН.
IV
Сэру Дорану Сквайру.
Вы спрашиваете меня, как я создал такой замечательный роман: это и очень просто, и очень сложно. Как вам известно, я был заключен в тюрьму. И сидя долгие дни в одиночной камере, был лишен всего - и газет, и книг, и бумаги.
Я изнывал от тоски.
Наконец надо мной сжалились и дали мне груду романов, без начала и конца и, по-видимому, разных авторов.
Я пробовал читать их, но это оказалось невозможным. Все эти герои, откуда-то появлявшиеся, исчезали как раз тогда, когда у меня возникал интерес к ним. Я напрасно тратил время, хотя, правду сказать, времени-то у меня было много.
Но читая все эти романы, я был поражен тем обстоятельством, что ни по стилю, ни по манере описания героев они совершенно не отличались один от другого. Никакой оригинальности в форме языка, ни даже в построении сюжета. Все романы вышли из-под одного штампа. Один шаблон.
Это меня взорвало. Я забросил книги, но скука побудила меня заняться созданием своего сюжета, который являлся бы плотью от плоти, кровью от крови всех этих неизвестных мне романов, неизвестных авторов.
Сюжет был создан, не очень остроумный, но довольно интересный, а главное, являющийся ходким товаром для книжного рынка. Правда, конец романа у меня получился очень оригинальный - герой и героиня целуются, впиваясь губами в губы, одним словом, форменный happy end. Я был счастлив, что фиговый листок был найден. Я уже подсчитывал будущие гонорары, но, увы, я вспомнил, что у меня нет ни бумаги, ни карандаша и написать свой роман я не смогу.