Да что Гайдар! Он для меня человек чужой, и мне с ним, как говорят, детей не крестить. Но как горько расходиться и даже рвать с людьми, тебе близкими, дорогими, которые не принимали тоталитаризма и мечтали о свободе и демократии, но, вкусив (кто меньше, а кто и побольше) новых жизненных благ, стали другими, словно их подменили.
"Вот оно, будущее нашей страны! Вырастут они, станут бизнесменами и переменят все в нашей жизни!" - восторженно умиляется мой друг, видя, как мальчишки бросаются протирать стекла проезжающих машин.
Естественно, можно думать об этом поразному. Весь вопрос в другом: почему мы, близкие по мировоззрению в течение четырех десятков лет, на пятом стали смотреть на мир поразному.
Сын расстрелянного в 1937 году, отстраненный от занятий на военной кафедре в институте как неблагонадежный, став инженером, потом заведующим лабораторией и отделом в закрытом НИИ, но живущий в маленькой двухкомнатной квартирке в "хрущобе" и получавший скромную зарплату, на гребне перестройки возносится к "степеням известным". Персональная машина, большая квартира в элитном доме, загранпоездки еще вчера невыездного, а во Францию так и с женой и не за свой счет. Презентации, приемы, фуршеты, приглашения на премьеры и вернисажи. Известный художник дарит ему свои картины. Известный писатель подписывает свои книги. У кого тут не закружится голова! И при этом полная убежденность, что он служит делу демократии.
В голосе появляются интонации, прежде невозможные. Раздраженно, в повышенном тоне: "Еще раз прошу прекратить демагогические разговоры о коррупции в Москве, если не можешь привести конкретные факты, доказательства".
Другой друг, с которым тоже вот уже больше 50 лет идем по жизни: "Ты что, хочешь, чтобы мы вернулись назад? Социализма опять хочешь? Нет уж, хватит. Так пусть учатся и лечатся те, у кого есть деньги. И не преувеличивай: от голода ведь никто не умирает, вертятся, а живут. Так что не надо драматизировать. Жулики-проходимцы - неизбежная историческая закономерность, закон первоначального накопления. Дети их выучатся в лучших вузах мира и станут вполне респектабельными".
Болезненно пережил я разрыв с одним из самых ярких педагогов страны, известным литератором, асом педагогической публицистики. Хлебнувший вдоволь бедности, хорошо знающий, что это такое, когда тебя не печатают и не издают, он на волне перестройки и наших реформ (или так называемых реформ, как считают некоторые экономисты) становится хозяином газетного концерна. И на страницах его газеты, в его статьях стали появляться такие пассажи, что я не мог не ответить публично, хотя хорошо понимал, что для меня напрочь будет закрыт путь на страницы газет, в которых я до того печатался. (Подобная история повторилась еще раз, когда я резко отозвался о книге, написанной одним из руководящих чиновников Минобразования. Меня перестал печатать методический журнал, курируемый министерством.) Приведу несколько примеров из упомянутых пассажей.
Вот, скажем, "Проповедь о косой зависти": "Особенно опасна зависть к чужому богатству. Сейчас у нас в стране появились богатые люди, ну и пусть себе живут, как хотят, нам-то какое дело? Но зависть говорит: почему он ездит в машине, а у меня ничего нет? Чтобы оправдать дурное чувство, люди объявляют всех богатых чуть ли не ворами. Один завистник, другой, третий, и вот уже в стране становится неспокойно. Если при вас ругают богатых - никогда не поддерживайте эти разговоры, не поддавайтесь, бойтесь косой зависти".
Но когда мы говорим о наших миллиардерах и миллионерах, разве зависть определяет наши горькие мысли? Да не завидую я тому ученику нашей школы, который стал владельцем "Сибнефти", членом "семьи" и губернатором Чукотки. Но о стране, ее судьбе, невиданных даже в Европе и Америке социальных контрастах и о диком расслоении мы же не можем не думать!
Или "Проповедь о роскоши": "Поговорим сегодня о роскоши. Она окружает нас со всех сторон. По телевизору редко увидишь фильм из жизни бедных - чаще всего мы погружаемся с героями фильмов в богатую и роскошную жизнь... Да что в кино... В больших городах появились роскошные магазины с такими витринами, что не оторвешься. Выедешь за город, а там роскошные двухэтажные особняки причудливой архитектуры. Кто живет в этих особняках, ездит в этих лимузинах, носит бриллианты? Почему не я? Почему мне все это недоступно? Вы никогда так не думали? Ни разу? Скорее всего нет, и это хорошо... Хотя есть и такие люди: когда они видят что-нибудь хорошее, у них сразу же появляется мысль: "Вот бы и мне!". И так все время... И постепенно своя, обыкновенная, не то что без роскоши, а просто бедная жизнь становится отвратительной. Они не любят самих себя... тоска, тоска гложет им сердце".
И автор "Проповеди" успокаивает тех, у кого "своя жизнь не то что без роскоши, а ПРОСТО БЕДНАЯ": "Иных судьба возносит, и, рожденные в бедности, они добиваются богатства. Сначала они упиваются роскошью, потом привыкают к ней. Получается, что в общем-то все равны... так стоит ли завидовать, стоит ли мучить себя несбыточными мечтами. Будем ценить СВОЮ жизнь".
И действительно, если в общем-то все равны, то стоит ли огорчаться тем, у кого жизнь "просто бедная"? Или, как сказано в "Проповеди о гонении судьбы": "Есть общее правило достойного человеческого поведения: не роптать на судьбу... Любить жизнь, какой бы она ни была...". Или, как сказано в "Проповеди о путях жизни": "Смирение с жизнью совсем не так плохо, как вам представляют в книгах". И нас зовут на "путь примирения с жизнью, смирения перед ней, как перед судьбой".
И все это говорится учителю с его скудной зарплатой, которую к тому же многие месяцы не выплачивают, учителю с его незащищенностью, работающему в школе, в которой ни на что нет денег.
Особенно потрясла меня статья того же автора, где он пишет о том, что только то, что "делается из стремления к прибыли, делается с максимальной экономией", а потому "выгодно и полезно всему народу". Так рождается гимн прибыли: "Прибыль - вот чем отличается новая жизнь от старой. В старой получать прибыль было невозможно, деньги нужно было лишь зарабатывать или воровать. Теперь, когда установили свободу торговли, право на прибыль совершенно новое для бывшего советского человека. И вот одни воспользовались этим правом (удачно или неудачно), другие не смогли, а третьи злобствуют". Но оказывается, что право на прибыль - категория не только экономическая, но и нравственная: "Человек, извлекающий прибыль, - самый высокоморальный человек нашего времени. Это значит, что он сумел наладить производство так, что оно приносит прибыль. Товары конкурентоспособны, производительность труда высокая, и издержки труда минимальны. Следовательно, применяются все достижения науки".