- Вы идите, а я прикрою вас огнем.

- Не говори глупостей, - возразил О'Рурк. - Или все вместе, или никто.

- Я не могу идти.

- Мы тебя понесем.

- Нас всех перебьют до того, как мы пройдем десять ярдов. Оставьте меня. Дайте мне гранатомет, а у меня есть боеприпасы и гранаты, и я прикрою вас огнем. Погрузите первыми гражданских.

- Я тебя не оставлю, - отрезал Вэлин.

- У вас нет выбора, потому что я остаюсь.

Я знаю, что скоро умру. Даже если случится выжить, я останусь без ног. Я слышал, что сказал доктор. У меня нет будущего. Мне лучше умереть так, как я жил, - с оружием в руках.

Боеприпасы еще есть. А теперь уходите.

- Келлер! - взмолился Вэлин.

- Идите, полковник. Спасибо за все хорошее, что вы для меня сделали. Былое не вернуть.

С этими словами сержант повернулся на бок, уперся локтем в землю и выставил дуло автомата из-за колеса грузовика.

Вэлин еще раз посмотрел на немца и принял решение. В сходных обстоятельствах он бы поступил точно также, и сержант это знал. Положив гранатомет рядом с Келлером, полковник негромко сказал:

- Прощай, Келлер. Я высоко ценю нашу дружбу. Ты мужественный человек. Пошли, Марк. Надо выбираться из этой дыры.

Он притронулся рукой к плечу сержанта и двинулся к канаве, где залегли остальные члены отряда.

О' Рурк предпринял еще одну попытку уговорить сержанта.

- Послушай, Келлер. Откуда у тебя такая уверенность, что доктор не соврал? Может, он ничего не знает.

- Нет, знает, - упорствовал сержант. - Я сам это чувствую. Уходи, Марк. Выпьешь за мое здоровье, когда доберешься до Лондона.

Подними за меня чарку в пивной Пэддингтона, где мы впервые встретились.

- Обязательно, - пообещал О'Рурк, сжал руку Келлера и последовал за командиром.

36

Вэлин бросился в укрытие, когда вокруг засвистели пули, и открыл огонь вместе с другими членами своей команды, а О'Рурк перебежками пересек открытое пространство и свалился в канаву. Полковник коротко и сухо обрисовал ситуацию, выдвинув план дальнейших действий. Судя по выражению его лица, спорить с ним было бесполезно, и никто не пытался ему возражать. Это была война, в которой главную роль играли сильные личности, война на личной основе, когда погибали друзья, о смерти которых вспоминали и сожалели значительно позднее.

Вэлин увидел, как Келлер чуть приподнялся и махнул рукой, и отдал приказ:

- Пошли! Все к самолету!

По его команде Эйнджел, О'Рурк, Спенсер, Кармен, София, Хезус и Гарсия вскочили на ноги и помчались к самолету. Шествие замыкал Вэлин.

Келлер тотчас открыл огонь, и остальные расстреливали свои последние патроны в сторону леса. Сержант зарядил гранатомет и стал посылать в заросли осколочные и дымовые гранаты. Он готов был пустить в ход все, что было под рукой, лишь бы дать друзьям несколько драгоценных секунд, которые требовались для достижения цели.

"Номер первый", залегший за толстым корневищем на краю леса, разгадал маневр противника и приказал оставшимся пяти солдатам бежать к самолету. Они выскочили из укрытий, и Келлер довольно ухмыльнулся, завидев фигуры в камуфляже, ринувшиеся в его сторону, , сквозь тонкую пелену дыма.

- Давайте, гады! Подходите ближе! - кричал сержант.

Он вогнал свежую обойму, прицелился и открыл огонь, забыв о боли от ран в пылу сражения. Первой очередью он сразил трех атакующих, а остальные были вынуждены залечь и вести огонь по Келлеру. В этот момент в бой вступил Резник. Он открыл стрельбу из двух пистолетов, стоя в двери самолета, а у его ног сжался в комок пилот.

Команда Вэлина приближалась к самолету, а Келлер прикрывал их огнем. "Солдатам удачи"

повезло в том отношении, что атакующие избегали стрелять в сторону С-47, опасаясь взрыва баков с горючим, что вынудило бы их остаться в Колумбии без надежд на возвращение домой.

Когда Келлер увидел, что его товарищи почти у цели, он встал во весь рост, не обращая внимания на страшную боль, и повел прицельный огонь по противнику. Он был радостно возбужден и почти ничего не почувствовал, когда первая пуля ударила его в плечо, но вторая угодила ему в руку и выбила автомат, а когда сержант наклонился, чтобы поднять оружие, третья пуля разнесла ему череп.

Командир атакующего отряда увидел, как сержант ткнулся в землю и застыл, и крикнул солдатам:

- Скорее! За ними!

Они вскочили на ноги и помчались вслед за командой Вэлина.

Резник спрыгнул на землю и от толчка понял, что ранен гораздо серьезнее, чем показалось вначале. Все поплыло у него перед глазами. В голове шумело, бежавшие к нему люди казались его друзьями, погибшими в Афганистане, и он звал их бежать быстрее. Они проскочили в кабину один за другим, а позади виднелись враги, и русский знал, что их нужно обязательно уничтожить.

Пилот занял свое место и прибавил обороты двигателям, опасливо поглядывая на приборную доску. Он боялся, что шальной пулей самолету могли причинить непоправимый ущерб и в этом случае не удастся взлететь. Но, судя по всему, ничего страшного не произошло. Показания датчика давления масла не внушали опасений, а баки с горючим на три четверти были полными.

- Поехали! - крикнул Вэлин, заскочивший в кабину последним. - Резник! позвал полковник. -- Залазь назад!

Но к тому времени русский был уже на иной планете и жил по своим законам. Он отлично понимал, что, когда самолет пойдет на взлет, атакующие расстреляют его из злости и отчаяния, и Резник пошел навстречу врагам.

По пути он отшвырнул оба пистолета и засунул руки в сумку с взрывчаткой, нащупал шнур икрепко сжал его в кулаке.

Трое пробегавших мимо солдат пристрелили русского походя, но в тот момент, когда они поровнялись с ним, раздался страшный взрыв.

Резник и два солдата были убиты на месте, а "номер первый" смертельно ранен.

В момент смерти перед глазами Максима пронеслась иная картина. Ночь. Аэродром.

Афганистан. Вместе со своими товарищами Резник только что закончил погрузку громадного транспортного самолета, прозванного за свою окраску "черным тюльпаном". Каждый вечер, едва спускались сумерки, его загружали цинковыми гробами с телами погибших солдат, которые доставляли на родину.